Aziatovich и все, кому интересно: читайте, вот он, абордаж!
Атлантический океан. Примерно в ста двадцати километрах к востоку от города Нью-Йорк. Полдень по местному времени.
Цеппелин «Саксония», следовавший по маршруту Берлин - Нью-Йорк двигался своим прежним курсом, когда пираты обнаружили его. Серебристая громада немецкого дирижабля, подталкиваемая четырьмя моторами, мчалась на восток; где-то далеко внизу, за облаками, что плыли под ним, плескалось море. Пиратский же дирижабль, укрываясь в тех самых облаках, скользил следом…
На самом верху корпуса этого цеппелина была устроена маленькая кабина с телефоном. В ней обычно сидел зоркий наблюдатель с мощным биноклем, высматривавший добычу либо вражеские самолеты. Если что-то привлекало его внимание, он связывался с капитаном цеппелина по телефону. В общем, места одному здесь хватало с лихвой…
Сейчас в кабине, однако, было тесно. Двое – капитан цеппелина и его старпом, пират с изуродованным лицом, - с трудом сумели уместиться сюда, чтобы понаблюдать за своей жертвой. Несмотря на то, что их дирижабль летел в облаках, кабина выступала поверх них, и потому была почти незаметна. Только внимательный человек обнаружил бы торчащий из облаков, словно плавник акулы, стабилизатор пиратского воздушного корабля, да редкий блеск стекол той самой кабинки…
Пираты отложили бинокли. Немецкий дирижабль летел теперь чуть впереди и выше них. Он был уже отлично виден и невооруженным глазом; потрясающее этот было зрелище – белоснежный цеппелин в голубом небе.
Пиратов, однако, не интересовала открывающаяся им красота… Куда больше их занимал вопрос: сколько денег они получат после ограбления этого самого дирижабля?
- Шкипер, - почтительно сказал капитану Крюкеру старпом, - дирижабль еще слишком близко к военным аэродромам… всего-то сто двадцать километров… может, подождем еще часа два? Тогда без лишней мороки атакуем его и наполним карманы деньгами…
- Не стоит, - хриплым басом отозвался «шкипер». – Смысл ждать? Если они и вызовут самолеты охраны, мы разнесем их в пух и прах… На всякий случай, впрочем, прикажи подготовить два звена истребителей.
- Да, мой капитан! – старпом потянулся к телефону.
- Я еще не договорил, - отстранил его руку Крюкер. – Теперь оставайся здесь, а я пошел вниз… а пока я спускаюсь, прикажи сделать то, что я тебе говорил. Удачи, Джек!
Джек, кивнув, подождал, пока Крюкер исчезнет в провале люка, а потом взял трубку:
- Алло, это Джек! Гараж? Приготовьте восемь истребителей! Штурмовым группам занять места у гарпунов и ждать приказа «На абордаж»! Выполняйте!
Он бросил трубку на рычаг и стал наблюдать за происходящим.
Пиратский дирижабль вынырнул из облаков, словно кит из океана, и стал набирать высоту, с каждым мигом настигая «Саксонию». Какая-то минута – и он уже поравнялся с немецким цеппелином, и теперь оба дирижабля летели в одном направлении с одной скоростью и на одной высоте.
В это время на борту мирного небесного лайнера как раз был обед. Почти все члены экипажа и пассажиры находились в громадной столовой; играла музыка, сновали официанты, люди беседовали о чем-то своем, как вдруг откуда ни возьмись возникла слева по борту темная тень дирижабля без знаков различия… Музыка умолкла, затихли разговоры; все подошли ближе к окнам, чтобы разглядеть безмолвный и зловещий воздушный корабль, летевший совсем рядом. Какие-то двадцать-тридцать метров разделяли дирижабли…
- Что за черт? – капитан «Саксонии», Ральф Шпреер, тоже подошел к окну. – Это еще что за…
Договорить он не успел: в борту пиратского дирижабля открылось окно, и оттуда на «Саксонию» уставился тупорылый ствол тяжелого пулемета. Какая-то секунда – и он заработал, изрыгая килограммы свинца. Струи пуль вырезали окна вдоль левого борта, искромсали ходовую рубку цеппелина, разнесли в клочья приборы, а заодно и убили тех членов экипажа, кто стоял возле них.
Насмерть перепуганные пассажиры, - те, кому удалось уцелеть, - падали на пол, забыв обо всем. Кричали от ужаса все, и Ральф не был исключением. Капитан, заткнув уши и крепко зажмурившись, истошно кричал, не в силах больше слышать однообразную и страшную мелодию бьющего в упор пулемета: та-та-та-та-та-та-та-та-та-та…
Ставший неуправляемым лайнер несся дальше; тем временем пираты начали абордаж…
Чуть повыше той амбразуры, откуда строчил пулемет, распахнулись еще несколько окон. Оттуда выстрелили гарпунные пушки; тяжелые гарпуны понеслись к «Саксонии», а следом за ними волочились разматывающиеся тросы. А позади гарпунных пушек замерли вооруженные до зубов пираты. Что о них сказать? в глазах – жажда крови, в карманах – пусто, одни пистолеты и ножи, а тела упакованы в крепкую одежду. На головах – плотные матерчатые шлемы; никаких парашютов за спиной – они только мешают! К бою… к бою…
Бац! – гарпуны ударили в борт атакованного лайнера чуть выше выбитых пулями окон ресторана и тут же замерли, намертво вцепившись в него своими зубьями. Четыре троса связывали теперь дирижабли… пиратский летел на пару метров выше «Саксонии»…
- А! На абордаж! За мной, парни! – воскликнул Крюкер, цепляя свой страховочный карабин за один из тросов. – Вперед! за боблом!
Он оттолкнулся от края абордажной площадки и помчался вниз, к немецкому дирижаблю, увлекаемый силой тяготения, - между двумя кораблями-то была разница в высотах... Мелькнули под ногами облака, - и вот он достиг борта «германца»!
Крюкер все рассчитал точно: отцепив в последний момент карабин, он по инерции влетел о разбитое окно и, перекатившись по усеянному телами и обломками полу, встал на ноги. За его спиной, там, где переправлялись другие пираты, раздался чей-то сдавленный вопль, - похоже, у кого-то оборвался карабин… Что ж, море пухом… тебе еще до него падать и падать, приятель…
Следом в окна влетали остальные его подельники. Где-то в коридорах раздавался уже едва слышный теперь топот, - охранная команда очухалась и мчалась теперь сюда, чертыхаясь и продергивая затворы своих пукалок.
- Оружие к бою, братья! – прокричал Крюкер, заглушая врывающийся в окна рев моторов обоих цеппелинов. – Мочите всех, там разберемся…
Первый автоматчик из охраны вбежал в ресторан – и тут же прогремели выстрелы.
В коридорах и на лестницах цеппелина завязался бой; дрались всем, что попадало под руку, - ножками табуреток, рукоятками пистолетов, ножами, просто кулаками. Изредка гремели выстрелы, но больше бились врукопашную.
Через десять минут цеппелин был практически в руках пиратов. Не сдавался только последний защитник дирижабля, - перестреляв тех троих, что попытались скрутить его, он с автоматом выбежал на смотровую галерею и стал в упор расстреливать тех пиратов, что стояли у открытых окон на абордажной палубе своего цеппелина… Когда его наконец убили, начался самый дикий и необузданный грабеж, какой только могло себе представить цивилизованное общество двадцатого века. Пассажиров, - тех, что уцелели, - обыскивали по несколько раз; самым хорошеньким женщинам пираты делали недвусмысленные предложения, от которых было крайне сложно отказать ввиду создавшегося положения… Это был ад в небесах!
Вдоволь награбившись, пираты с полными карманами вернулись на свой цеппелин, и только здесь поделили награбленное добро. Все, что сумели унести с собой, высыпали в общую кучу на центральной палубе, после чего подсчитали и разделили на всех…
- На каждого приходится… эээ… пять тысяч долларов! – объявил Крюкер после дележа.
Дружный торжествующий рев был ему ответом.
- Да здравствует наш капитан! – воскликнул кто-то.
- Виват! – подхватили остальные.
Пиратский цеппелин затерялся в облаках прежде, чем истребители охраны сумели настичь его… Разбойники ушли с места боя почти без потерь… и истребители им ничего сделать не смогли!
!
, примерно это и имелось в виду! 
