Тебе, пилот!

ВОЗВРАЩЕНИЕ "БОЛЬШОГО ВАЛЬСА"

"Большой вальс" на экране, как в те времена,
Довоенные, мирные, скрытые давней
Той чертой, что тогда прочертила война.
Горько старые кадры вонзаются в память.
Разве можно забыть незажившие раны?
Негасимым огнем жжет сердца ностальгия.
Снова Штраус поет с Карлой Доннер с экрана,
Как в той жизни, когда еще живы все были.
Помнят те, кто прошел через холод и бой,
Те, кому довелось с той чертою столкнуться,
Как исчезли за ней и кино, и любовь...
А сильней помнят те, кто назад не вернулся...
И остался за пропастью сказочный вальс,
Замело злою вьюгой красавицу Корьюс,
Мирной жизни глоток - луч экрана погас,
Чтобы вспыхнуть вновь годы спустя той же болью.
Я смотрю на экран, на счастливые лица,
Как на чудо, пришедшее с той стороны.
"Сказки венского леса" поет мне певица,
Будто не было страшной черты - той войны.
Разве эта черта и по мне пролегла?
Резанула по сердцу каленым кинжалом.
Я ж тогда не жила, я ж тогда не могла
Видеть, знать, ощущать, что страна ощущала!
Не знакомы мне те, кто стоял у черты,
Кто шагнул за нее в смерть и муки из мира,
Кто оставил на той стороне и мечты,
И ту дивную музыку старого фильма.
Что ж мне сердце щемит, что в груди все больней?
Что ж комком тугим горло зажало?
Что за странная капля с ресницы моей
Сорвалась, по щеке побежала?..

= японской поэзии


Хокку

Здесь каждым утром в семь ноль пять к столице
Серебряные крылья пролетают.
Ну почему я так прикована к земле?


Танка

Он был со мной внимателен и чуток,
Мы говорили, он мне руку жал,
Нам "Туполь" улыбался добродушно...
Но ночь не вечна. День вступил в права,
И сон опять расстаял на рассвете.


Хокку

Одни распутство прячут под личиной.
Другие грех постыдный маскируют.
А мой удел - с стыдом скрывать невинность.


Танка

Меняя родину, все ищут, где получше.
Спешат куда-нибудь в Америку, в Европу,
Богатенько-свободный рай найти.
А я вот, дурочка, как пес, от ностальгии
Подохну в самом сладостном раю.

***

Рождаются поэты в октябре,
Когда сердца красой своей тревожит
Осенний бал природы на дворе.
Случайность? Очень может быть. Но все же...

И может быть на их судьбу смелей
Кладет свою печать печали осень,
На всю их жизнь, от самых первых дней.
Стихи слагают не от счастья вовсе.

Есенин, Лермонтов и та - она,
Которая судьбой со мною схожа, -
Цветаева Марина рождена
Октябрьскою холодной ночью тоже.

И век их странно краток на земле.
Как золото листвы ворует ветер,
Так рок уводит их в небытие,
Всех, до единого, на этом свете.

Мучительней поэта нет судьбы!
Им не с Парнаса музы шлют приветы.
Нет! С преисподней вещие послы
В дар преподносят им свои сонеты.

Качает мать поэта колыбель,
Когда Покров и первая пороша...
Я тоже родилася в октябре.
Случайность? Может быть. Но все же, все же...

О, МУЗЫКА!

О, Музыка! Ты дивное творенье,
Ты порожденье тайных струн людских,
Создание порывов вдохновенья.
Пронзаешь ты глубины чувств моих.

Ты наизнанку выворачиваешь душу,
Распяла сердце, словно на кресте.
Нет сил сидеть и преспокойно слушать
И нет сил встать, отрезать путь мечте!

Нет сил прервать мучительно звучащей
Мелодии пленительной полет!
Под сводом зала, готикой кричащим,
Мне Вагнер из "Тангейзера" поет.

О, Музыка! Ты на Любовь похожа.
И, как она, меня ты не щадишь.
Мне, как с тобою, так же невозможно
С Любовью жить и жить мне без Любви.

Ты, как она, прекрасна и всесильна.
И возрождаешь, и палишь в огне.
Любви подруга в зыбком этом мире -
Ты, как она, сейчас звучишь во мне.

И Музыки волнующие грезы
Терзают в клочья душу мне сейчас.
И очищает эта боль в груди и слезы,
Катящиеся из раскрытых глаз.

Блуждая в сердце, звуки серенады
Уводят за собой в долину счастья вновь
И заставляют жить, страдать и плакать,
И снова дерзко петь мою Любовь.

Моему отцу!

Прерванный полёт- реквием…

Взлетел давно твой самолёт,
и пусть недолгим был полёт,
ты неплохую жизнь прожил.
Надеюсь, небо ты любил…

Скажу одно: «прости за «был»,
никто тебя не хоронил.
Но жизнь идёт, и нет тебя,
надеюсь, ты поймёшь меня».

Жалею я лишь об одном,
что всё случилось словно гром.
Об этом раньше я узнай,
тебе сказала бы «прощай».

Ты где-то там, ты далеко.
Пусть это будет не легко,
прости меня за вещь одну,
сказать забыла, что люблю…

***(тому, кто был другом, но быстро забыл)
Никто не забыт. Ничто не забыто.
Войска в знойной Африке, группировка УНИТА…
Когда-то был лучшим, когда-то был другом.
Поверить в обратное больше не трудно.
Вся злость и презрение канули в лету –
ну, не был он, не был в миру Человеком!
Осталось всего-то одно безучастье,
но память по-прежнему рвётся на части.
И хочется выплакать, только уж нечем.
Наверно и бог, может быть человечным,
раз память порой и от нас ускользает…
Да это, увы, ничего не меняет.
Ни прошлых событий, ни дружбы сплочённой,
поступков и мыслей никем не прощённых.
Ничто не изменит того, что случилось,
что небо когда-то так громко разбилось.
Ничто не изменит и тех, кто всё это
забыл с наступлением дня и рассвета.

***
Лётчикам посвящается.
Разбилось небо на осколки,
стальные ястребы летят.
А если сердце их умолкнет,
мгновенно головы склонят.
Таков закон у поднебесья:
на небе шоу – бои без правил.
Здесь сожаленья не уместны,
И страх за жизнь, увы, нейтрален.
Полёт – посадка. И мечты о том,
Что не последний это шанс -
ступить на землю босиком.
Разложит небо тут пасьянс…
Полёт – не сказка, не блаженство.
Опасный риск. Всегда он узнаваем.
Мир так далёк от совершенства.
Мы каждый день по малости теряем.
Момент не ловим, не живём.
Сказать о главном часто медлим.
И тет-а-тет молча вдвоем,
находим искренность чуть вредной.
Взойдя на трап, скажу: «Пока.
Ну, как всегда, до новой встречи».
Случайно дрогнет вдруг рука,
Потом потухнут в доме свечи.
Приснится сон - тревожный знак.
А ну их к чёрту, те приметы!
Эх, Человек.…А ты – дурак,
коль не берёшь в расчёт всё это.
Судьба - преступница, забыл?
Ей на закон и жизнь плевать.
Но если быт тебе постыл –
Вперёд в кабину и взлетать!
А от себя скажу два слова.
Опасна служба ваша и трудна!
Желаю вам не золотых уловов,
а долгих лет, до самого конца.

БЫЛА БЫ Я СОБАКОЙ

Была бы я собакой бездомной, одинокой,
Седою, рыжей, черной, какой там - все равно.
Пришла бы, приползла б я к желанному порогу,
Уткнула б в лапы морду, легла бы на крыльцо.
Ждала бы днем и ночью, пока бы ни приметил,
Ни обратил вниманье у дома своего
Тот человек, тот самый, единственный на свете,
На бедную собаку, влюбленную в него.
Ведь он такой хороший, красивый, умный, добрый,
Такой великодушный - меня бы подобрал,
Пройти спокойно мимо и прочь прогнать не смог бы,
Голодную, несчастную он псину б приласкал.
А я бы не просила ни пищи, ни заботы.
Приткнулась бы тихонько в одном из уголков.
Мне было бы довольно улыбки и чего там
Останется в тарелках с обеденных столов.
А много ль нужно в жизни собаке беспризорной?
Чтоб был хозяин рядом и больше ничего,
Чтоб от себя не гнал бы и позволял покорно
Хоть изредка ложиться у самых ног его.
Свернувшись там клубочком, я б нос поднять не смела,
Лежала б тихо-тихо, не лая, не скуля,
И с преданностью верной в глаза б его глядела,
И руки бы лизала ему, благодаря.
А если б вдруг украдкой в лицо его лизнула
Случайным поцелуем, на плечи лапы вздев,
В глаза и щеки разом, и в нос и даже в губы,
Будь я простой собакой, простилось б это мне.
Я б с радостью собачей его всегда встречала
И туфли приносила, виляя бы хвостом,
И от худых людишек его бы защищала
И лаем, и когтями, а может и клыком.
И я б не позволяла его бы зря тревожить,
Когда бы спал, у двери легла бы сторожить.
За преданность такую ведь он меня быть может
Оставил же, наверно, в своей квартире жить.
Всегда он добрый, щедрый для самой малой пташки.
Придет на помощь сразу любому и для всех.
Любви не пожалеет ни для одной дворняжки.
А я вот не дворняжка - я только человек.
А человек не нужен ему, совсем не нужен.
И ждет меня, я знаю, всегда один ответ.
Ни ласки не дождусь я, ни доброты, ни дружбы,
Ни на любовь, ни жалость его мне права нет.

ВЕТКА
сонет

Ветка упала с дерева
Корявая и кривая.
Хотя еще не сухая,
Ей не одеться зеленью.

Так и не давши семени,
Уродливая, пустая
Росла, для чего не зная.
Сохнуть теперь лишь время ей.

Средь братьев своих засохших
Лежать молодой и чуждой,
За жизнь свою стать не смогшей
Кому-то полезной, нужной.

И ветры ее сорвали,
Не ведая к ней печали.

ПРОРОК

- Ты скажи, где ты блещешь, звезда, мой кумир.
Я к тебе приплыву, обогнув целый мир...
Но мне голос какой-то ответил тогда:
- Ты не сможешь доплыть туда.

- Мой земной человек, где ты бродишь, ответь.
Буду песни свои для тебя только петь...
Тот же голос мне в самые уши кричит:
- Твой напев пропадет в ночи.

- Я тебя обожгу красотою своей.
Ты утонешь в озерах зеленых очей...
Только слышу опять, как в тяжелом бреду:
- Ты не краше лягушки в пруду.

- Я тебе все, что только имею, отдам.
Свое счастье и жизнь к твоим брошу ногам...
Как огонь, жгучий яд отхлебнула сполна:
- Ты не будешь ему нужна.

- Лишь тебе подарю всю любовь я - владей.
Стану верной из верных женою твоей...
Снова голос с усмешкой звучит надо мной:
- Ты не станешь ничьей женой.

- Ты умрешь - я умру тут же рядом с тобой... -
Прошептала, виски в страхе сжала рукой,
Но успела узнать приговора слова:
- Ты умрешь вдалеке одна.

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Что-то сегодня мне невмоготу.
Дождь хлещет с юго-востока порывами.
Что-то я вновь неосознанно жду
В этот ненастный день, в пору дождливую.
Вот мокрый лист прилепился к стеклу,
Как будто весточка мне мимолетная.
Мысли мои вновь несутся к НЕМУ
Через дожди, против ветра холодного.
Сорванный листик - наверно, ответ
На мои думы шальные, тревожные:
Он получил, наконец, мой привет
Именно в этот час в почте сегодняшней.
Вот распечатал, читает стихи
Так удивительно странные, смелые,
Полные грусти, любви и тоски...
Боже! Да что же такое я делаю!
Мне ль мои чувства ему открывать!
Можно ли так? Ну, имею ли право я?
Что от него я хочу? Что мне ждать?
Разве признанья мои его радуют?
Вот прочитал он, на губы легла
Легкая тень снисхожденья и жалости:
Вот и еще вдруг влюбилась одна.
Только мигни он, любая, пожалуйста,
С радостью будет лежать возле ног,
Нежным вниманьем его окрыленная.
Что же, спасибо за то, что он смог
Хоть не смеяться над глупой влюбленною.
Может ему все ж приятно хоть чуть
От строчек тех, что ему я доверила...
Он их читает сейчас, а я тут
Тихо стою у окна неуверенно.
Я это чувствую, тайная весть
Мне подается незримыми силами.
Или с ума я схожу, или есть
В этом загадочность необъяснимая.
Как бы там ни было, я знаю все.
Так всей душою к нему я прикована,
Что всполошила все в сердце моем
В эти минуты любовь бестолковая...
А тот листочик на мокром окне -
Всяких известий примета нам вечная, -
Как от него прилетевший ко мне,
Там оставался до самого вечера.

***

Зачем ему моя любовь,
Моя печаль и боль.
Ему поток хороших слов
Наговорит любой.

Любой подарит в тыщу раз
Чувств больше и тепла,
Цветной букет дежурных фраз
Преподнесет всегда.

Что я - особенная что ль?
Ничем не лучше их.
Так что ему моя любовь,
Бездарный жалкий стих!

Он окружением своим
Доволен и в ответ
Целует нежно руки им,
Дарит улыбок свет.

Ему приятно и легко
Пить дома лести хмель.
Зачем идти так далеко,
За тридевять земель,

Где ждет его в своей глуши
Несчастная одна,
Которая его в тиши
Любить осуждена.

Кто ближе, тот и сердцу мил.
Тягаться ль с ними мне!
До тех, кем где-то он любим,
Ему и дела нет.

Кто смело смог в глаза открыть
Свою любовь к нему.
Тому благословенным быть,
Любимым быть тому.

А мне далекой и немой,
Не могущей посметь,
Вовеки на любовь его
И права не иметь.

По-моему, эта тема должна быть в разделе "Офф"
Нет?

НАДЕЖДА

Все жду и жду погоды я у моря.
Сронив зерно в бесплодную межу,
Все требую ростка, с судьбою споря,
Что мне навек заказано, прошу.
Прекрасно знаю я, что все пустое.
Мне не связать неровные концы.
Надежда, что же ты творишь со мною,
Что, глупая, в лицо смеешься ты!

Как для меня, да для меня, конечно,
Звучат слова у жизни на краю:
ПОСЛЕДНЕЙ УМИРАЕТ В НАС НАДЕЖДА.
Пока она жива, мы жизнь свою
Еще беречь согласны, но когда
Она уходит, гибнет навсегда
И остается только пустота,
Как омут мертвый, океан безбрежный,
Не нужно больше ничего -
Ни ждать, ни звать, тебе все ясно -
Тебя нет в мире для НЕГО,
И все, что делала - напрасно,
И чем жила. И жизнь твоя -
ЕМУ! - тебе уж не нужна.
Мечты пустые догорят,
И снова, снова ты одна.

А может так уж будет лучше,
Чем все искать в кофейной гуще
Приметы сбывшейся мечты,
Ждать, словно луч из темноты
Его протянутые руки.
И не найдя опять ответа,
На чувства, на любовь, на муки,
Все продолжать искать приметы,
Все ждать аж до скончанья света,
Что хоть обронит взгляд от скуки
Далекая моя Легенда.

Не верю, ни во что не верю.
Захлопнуты в душе все двери.
Пусть будет все, как было прежде.
Уже не может быть больней.
Моя безумная НАДЕЖДА,
Да умирай же ты скорей!

ТРИ СЕСТРЫ

Матерь святая София,
Трех дочерей ты взростила,
Гордость свою, плоть и кровь -
Веру, Надежду, Любовь.
Сестры родные святые,
Разные все вы какие.
Что вы творите со мной
Властью своей неземной!

Сильная, смелая Вера,
Гордо и высокомерно
Взглядом надменным гоня,
Знать не желает меня.
Будто я место пустое,
Вовсе вниманья не стою.
Слова ни молвив со мной,
Молча идет стороной.

Дева святая Надежда,
Ласкою нежной прилежно
Все одурманив вокруг,
Бросит безжалостно вдруг.
Весело ей насмехаться,
Снова манить, улыбаться,
Злой упиваясь игрой
Над беззащитной душой.

И лишь полна не презренья -
Верности мне и терпенья,
Рядом со мной вновь и вновь
Только святая Любовь.
Вновь я незримо с тобою
Связана прочно судьбою.
Следом дорогой одной
Тащишься тихо за мной.

Будем две странных, убогих
Нищенки две одиноких,
Обе друг другу подстать,
Жизнь мою жить-доживать.
Сестры твои не помогут.
Выбелят нашу дорогу
Вьюги, метели и снег
Ляжет на голову мне.

Высохну я и увяну.
Прахом безжизненным стану.
Ты же, как прежде, живой
Будешь всегда молодой.
Вместе со мной не исчезнешь.
И пока жив ОН, как прежде,
Будешь над миром кружить
И для него будешь жить.

Матерь святая София,
Добрая, ты уж прости мне
И не держи ко мне зла,
Что твою дочь увела.
Я ей сейчас завещала,
Чтоб меня не забывал ОН,
Чтоб до последнего дня
С ним была тайна моя.

***

Что же, я и над смертью не властна?
Ну хотя бы над нею, над ней!
Той, что нас поджидает всечасно
В суете наших призрачных дней.

Этот выход последний, вернейший
Из любых положений для нас,
Безотказный и самый простейший
Я всегда берегла про запас.

Смерть явилась во сне предо мною
Раз в одну из осенних ночей.
В черном платье простого покроя
И платком лоб закрыт до очей.

Ни волненья, ни страха, ни боли,
Лишь глубокий покой испытав,
Я глядела с надеждою что ли,
Но она мне явила свой нрав.

С раздражением прочь оттолкнула
К ней простертые руки мои,
Вдруг навстречу кому-то шагнула
И с суровостью мне говорит:

"Ни к тебе я пришла, в к другому,
Не мешайся и стой в стороне,
И не лезь, словно к старой знакомой,
Набиваясь в подруги ко мне".

Получивши отказ и от смерти,
Столь знакомый, привычный отказ,
Предстояло мне, будто в инферно,
Возвращение в жизнь на сей раз.

Лучше было бы не просыпаться,
Вновь вступать в хладный, липкий туман.
Мне теперь лишь ее дожидаться.
Жизнь есть только мечты и обман.

Не награда бессмертье - а кара,
В дар ниспосланное для людей.
Если б я вдруг бессмертною стала,
Я б не вынесла милости сей.

***

Моля тебя, Любовь, прошу оставить
Мою истерзанную мукой душу.
Тебя мне больше сил не хватит славить.
Я тот алтарь, где я молилась, рушу.
Змеиной ласкою, отравой, ядом
За все благодарила ты в награду.

Сильней жестокости, насмешек злее
Мне никогда встречать не приходилось.
Ты верно в сговоре с судьбой моею.
Ну что ж, чего хотела, ты добилась.
Поиздевалась вволю, насмеялась.
Мне ничего уж в жизни не осталось.

Иди, Любовь, иди, не унывая,
Другие алтари тебе воздвигнут.
Пленяй наивных, души возрождая,
Пока они вот так же не погибнут.
Я ж сердце больше жизни не открою
За все на свете золото земное.

Но все ж, Любовь, в одном ты просчиталась,
Тянув к рассудку чуть живому руки.
Одно спасенье у меня осталось
Там, где немеет человек от муки.
Об этом Гете написал однажды:
"Мне дал Господь поведать, как я стражду".

Последний сонет

Под небесами ты силен и смел
Таскал крылатую упряжку.
Но вдруг ты крик услышал тяжкий
Что с преисподней до тебя взлетел.

Не зная сам, невольно ты сумел
Покой больной души разрушить.
Взамен же собственную душу
Отдать не мог, а может... не хотел.

Мы не залетные на свете
Взглянуть на миг, как мир хорош и мил.
Раз след оставил на планете,

Ты за того, кого ты приручил,
Отныне навсегда в ответе,
Как Мудрый Лис когда-то говорил.

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ

Нет, все в норме: параметры, курс.
Вот она, полоса, предо мною.
Вот сейчас ближний привод пройду
И земля мне объятья раскроет.

Подхватить, протянуть и добрать,
Притереться легко и порядок...
Но в глазах все опять и опять
Точка - та, где воткнется глиссада.

У машины ведь нужный режим,
Все системы надежны и прочны...
Только главный "движок" лишь один
Под рубашкой работать не хочет.

Не тянуть на себя, а разжать,
Опустить стопудовые руки...
Удивятся: ведь просто - сажать!
Да. Был взлет...а посадки не будет.

Что ж, бывает. Все спишут опять,
Как всегда, на ошибку пилота.
Ну и пусть, им там некого ждать...
Только жаль лишь чуть-чуть самолета...

Как все просто... Последний полет...
На седьмом этаже окно настежь...
ВПР позади... Я пилот...
И решение принято... Дальше...

ТИШИНА И ПОКОЙ НАВСЕГДА.

***

Как это страшно, нелепо, немыслимо -
Этот последний полет...
Таня, ты слышишь... Рубцов свою чистую
"Зимнюю песню" поет.

Верь ей. Не будет полета последнего.
Гибель себе не пророчь.
Так не бывает: все в жизни потеряно,
Лишь бесконечная ночь.

В створе ОВИ не погашены светлые,
Блещут перрона огни.
Это неправда, что ждать им там некого.
Это тебя ждут они.

Солнце сквозь тучи уже пробивается.
Лучик сверкнул на крыле.
Видишь, машина сама прижимается
К мягкой, надежной земле.

Таня, ты верь, что надежды сбываются!
Видишь, вновь после грозы
Кто-то открыто тепло улыбается
Там, у конца полосы.


Ну-ка, закрой окно: холодно, снежится.
Стылую, в мерзлой пыли
Взором застывшим, пустым и померкнувшим
Землю внизу не ищи.

Ты ж не пилот, ты доверься, пожалуйста,
Опытным, сильным рукам.
Сердце вспорхнет птицей, крылья расправившей,
Как твой журавль, к небесам.

Я БОРТ № 1

памяти самолета президента Польши,
разбившегося под Смоленском

Я - борт № 1-й, иду на посадку
На землю России под флагом чужим.
Параметры в норме, системы в порядке -
В ответе я пред Пассажиром своим.

Я старенький "Туполь", но сильный и смелый.
Годам своим все же пока не сдаюсь.
Отправлен полпредом я в польские земли.
За русский престиж я еще поборюсь.
Я труженик неба усталый и тертый.
Здесь молодость, слава осталась моя.
Я горд своей долгою жизнью в полетах.
Ну, здравствуйте снова, родные края.

Уж скоро, уж скоро, осталось немного.
В эфире уж слышу знакомую речь.
Заход и глиссада - прямая дорога.
Лишь тех, кто во мне, аккуратно сберечь.
Лишь только надежно нам сделать работу,
Неопытный мой молодой экипаж.
Я вам помогу, да вот только погода...
Туманом закрыт курс посадочный наш.
Эх, был бы ты, мой капитан, посолидней.
Не стал бы сейчас огород городить.
Земли ни тебе и ни мне ведь не видно.
Давай-ка, дружок, в запасной уходить.

- Москву предлагают. Там примут в объятья.
Вернемся обратно. Минуем беду.
- Не видишь, спешим мы. Приказ не понятен?!
Уволят меня! Никуда не пойду.
Стоит над душою вон стражник суровый.
Торопится вождь государственный мой.
Попробуем, сядем. Поможешь нам снова?
Не раз выручал в передряге любой.
- Что с вами поделать! В центр курс и глиссаду.
И стрелки РК параллельно держи.
И метры считайте. Вслепую да сяду.
Но только ты землю внизу не ищи.
За креном следите. Не выбило б только -
Не справлюсь. Режим, если что, попрошу.
Чтоб мой вариометр застыл не четверке.
С углами смудрите - тот час накажу.
Ну что, помаленьку?
- Я - борт № 1-й.
Решили садиться. Включите огни.
- Напрасно решили. Уж больно ты смелый...
Идите с прямой. Круг пустой. Вы одни.

Душа не лежит. Капитан ненадежный.
Команда сколочена в первый полет.
Ведь должен бы быть президент осторожней...
Случись что - опять виноват самолет!

Куд-д-да он воротит! Курс сбился порядком.
- А ну, возвращайся! Не видно ни зги.
- Вон там полоса. Там огни. На посадку.
Е...! Что это!!! Вправо! Скорей! Доверни!

Ах, скомкал заход, все пераметры к черту.
- Уходим! Уходим! На взлет! В высоту!
А слева мелькают стоящие борты
Внизу на перроне... Нашел полосу!
Да что же он медлит. Теряется скорость.
Ведь я задыхаюсь. Дай взлетный режим.
ССОС воет, скорей, доворачивать бросить.
Штурвал на себя, ну, движеньем одним!

Мгновенно в момент запредельного крена
Сорвался с крыла вдруг воздушный поток.
Меня развернуло колесами кверху.
Как щепки, трещал низкорослый лесок.

Эх, друг, капитан, что ж ты мне не поверил!
Вослед своему разуменью зашел.
Упорно, настырно искал эту землю.
Ну что ж, раз искал, так во рту и нашел.
Как глупо, бездарно, мучительно стыдно.
Я должен был парню помочь, подсказать.
Мне с опытом старым до боли обидно,
Обидно бессильному так умирать.

Мне люди доверили в скорбную дату
Надежно пройти средь небесных дорог.
Я честно старался. Старался, ребята!
Но жизни людские сберечь я не смог.

Ломаются крылья... обломки... обломки...
Вот я и вернулся, родная земля...
Последние метры... Как страшно, как больно...
Я - борт № 1-й... Простите меня...

***

А люди уходят в небо
Далеко-далеко.
А небо восходит к звездам
Холодным, пустым, немым.
А звезды приходят в вечность
Своею дорогой.
А вечность не сходит к людям
Ни к малым и ни к большим.

А люди уходят в небо
Далеко-далеко,
Небрежно махнув рукою,
Оставив прощальный взгляд.
А люди уходят в небо
Высоко-высоко.
А люди от нас уходят,
Чтоб к нам не прийти назад.

Привычно мы их проводим
И двери закроем.
"Давайте... до завтра...", - бросим,
Продолжим свой разговор.
А "завтра" вдруг к нам приходит
Щемяще пустое.
И как мы потом жалеем,
Что не задержали взор.