Архипыч

starik, Приятно вспомнить. "Трупики комариков" - классика жанра. Очевидно от вас пошло, так как где-то уже встречал. И еще. Я уже писал, что составляю толковый авиасловарь нашего сленга. Первый вариант этого словаря я выпустил в своем "Ависборнике". Вот не помню есть ли там слово "юзать" Если не в падлу, поясните в каком значении вы его применяете. И вообще у вас мощный авиасленг. Я бы хотел, чтобы вы просмотрели мой словарь и подкорректировали его. Может еще что вспомните. Если дадите ваш е-мейл я вам его сброшу. А Бородаева действительно Витя, Виктор Николаевич зовут. Это мой лепший друг Собирался в Луганск ко мне приехать, да как-то не сложилось. А тут еще эта война. ЖДем ваших откровений, старина.
 

Я думаю, что "до", т.к. он был у нас в марте, еще снег убирали с прилегающих газонов. Ещё запомнилось: дежурная депутатской комнаты хотела передать перед отлетом на "главный" борт цветы, на что охранник возле трапа сказал, что без специальной проверки ничего на борт не попадет. Даже цветы проверяют на наличие психотропных веществ.
 
Про Бороду - знаю, я с ним постоянно на связи. А Юра Цуркан помер, два с половиной года назад.
 
НЕИЗВЕСТНЫЕ СИМПТОМЫ


Планами боевой и политической подготовки предусматривалось какое-то мизерное количество учебных часов на изучение авиационной медицины. Чтобы летчики имели представление о негативных последствиях воздействия неблагоприятных факторов высотного полета на их молодые, цветущие и такие нужные социалистической Родине организмы.
Не знаю, как в других полках, но наш доктор считал изучение воздействия неблагоприятных факторов полета на наших летчиков пустой тратой времени. Особенно после того, как узнал, что я провел полтора часа на высоте 7800 метров в разгерметизированной кабине без кислородной маски. И без малейших последствий для моего здоровья. Хотя, по всем правилам авиационной медицины, через десять минут должен был потерять сознание, а еще через пятьдесят – окочуриться. Наверное потому, что мой цветущий организм находился в состоянии глубочайшего похмелья. Другого объяснения этому странному факту доктор не находил. Поэтому все, отведенное на авиационную медицину время, он посвящал симптомам и лечению венерических заболеваний, а также сексуальным расстройствам и половым извращениям, которые случались в полку гораздо чаще, чем разгерметизация кабины. И этим приобрел известную популярность у летного состава.
Летчики, изредка страдавшие перечисленными расстройствами, легкомысленно надеясь на клятву Гиппократа, обращались за помощью к доктору. О чем он обязательно, и не без юмора, рассказывал командирам эскадрилий на первой же пьянке. Может быть, именно поэтому он часто бывал пьян и неоднократно просил молодых летчиков покупать ему муравьиный спирт, так как ему в аптеке муравьиный спирт уже не отпускали.
Колабуся, до нашего гарнизона служивший в Крыму, именно из-за половых извращений был переведен на Дальний Восток. Сегодня он впервые присутствовал на лекции нашего полкового доктора. Он слушал его очень серьезно, с выражением, которое можно обнаружить только на лицах педагогов, посетивших открытый урок своего коллеги.
Доктор как раз закончил перечислять симптомы, ложащиеся в основу диагноза – острая гонорея. Тут Колабуся поднял руку:
- Разрешите, доктор, дополнить ваше занимательное повествование симптомами для ранней диагностики триппера.
Слово «доктор» Колабуся произнес с интонацией, которую медики обычно используют, называя кого-либо коллегой.
– Давай, Андронатий, – удивился доктор, – чем ты можешь дополнить? Науке неизвестны симптомы, не приведенные мной.
– Это, доктор, я из личного опыта.
– Так. И что же неизвестного науке подсказывает твой личный опыт?
– А вот что. Завершив половой акт, надо предложить партнерше взять за щеку. Если берет охотно, вы можете быть совершенно спокойны. Если с неохотой – тут поневоле призадумаешься, но если отказывается наотрез, – в голосе Калабуси зазвенел набатный металл, – тут надо бить тревогу!
Под бурные и продолжительные аплодисменты Колабуся сел, а доктор, глядя на него широко раскрытыми, глазами долго протирал очки, не находя, что сказать.
 
ДУЭЛЬ



Когда аэродром и самолеты уже были, а жилья еще не было, летчики и техники жили в большом деревянном бараке. А было это в далеких пятидесятых годах. К счастью командиров и замполитов, о котором они и не догадывались, выходной тогда был один. Поэтому, если в субботний вечер и воскресенье до обеда ничего не случалось, то командир и замполит полка, будучи атеистами, истово крестились на портрет Ленина из-за отсутствия настоящих икон.

В один субботний вечер техники добыли большую бочку квашеной капусты. Скорее всего, это доктор приказал всем есть квашеную капусту, так как появились случаи цинги. Установленная посреди барака, она, как елка, привлекала взгляды всех входящих. Она служила одновременно и поводом, и закуской. Большой дощатый стол, установленный впритык к бочке, был завален местными деликатесами и тем, что удалось утащить из летно-технической столовой. В те благословенные времена спирт учитывать еще не умели. Отпускали любому в любом количестве и на любые нужды. Надо было соблюсти три условия: принести свою тару, быть трезвым в момент получения и, хотя бы невнятно, сказать, на какие нужды спирт будет использован.

Вокруг стола собрались все обитатели барака. Спирт лился рекой, капусту накладывали вилами. Разговоры и смех не смолкали. В самый разгар веселья кто-то предложил набрать капусты и посетить женское общежитие, почти такой же барак, и угостить милых дам. Все подскочили и выразили желание идти прямо сейчас. Наложили вилами полный таз капусты и убежали. Только три участника «капустника» остались на месте. Двое о чем-то горячо спорили, а третий просто не мог никуда идти. Он хоть и воспринимал окружающее, двигаться практически не мог, так как сильно перегрузился спиртом.

В женское общежитие капустную компанию не пустили, так как именно сегодня дамы затеяли генеральную уборку. Леди вышли на крыльцо, выслушали лестные предложения, но были непреклонны: завтра приходите, а сегодня – нет! Щедрые подношения они, правда, забрали и пообещали на завтра приготовить, что-нибудь вкусненькое к капусте.

Мужики постояли, помитинговали, покурили и пошли к себе продолжать праздник. Возле бочки клевал носом тот, что уже ходить не мог.

– А где Санька с Генкой? – растолкали его вернувшиеся гуляки.

Он долго рассматривал спрашивающего, потом, когда до него дошел смысл вопроса, небрежно махнул рукой:

– А! У них дуэль… за бараком.

– Какая дуэль?

Но тут за стенкой грохнул выстрел. Все, не задавая ненужных вопросов, рванули на улицу. Там и в самом деле стоял один участник дуэли с опущенным вниз и дымящимся дулом ТТ. Второй, разгибаясь и натягивая спущенные штаны, стоял в двадцати пяти метрах от стрелявшего дуэлянта.

– А теперь ты становись в позу, – сказал он, застегнув штаны и доставая свой ТТ.

Толпа кинулась на него, отобрали пистолет. У первого стрелка тоже отняли оружие. Из проведенного расследования выяснилось, что за столом они хвастались своими стрелковыми способностями. И один усомнился в способности другого попасть с двадцати пяти шагов в голую задницу. Разбивал пари тот, что дремал возле бочки.

Командованию и политотделу быстро донесли информацию о дуэли. Учитывая, что второй выстрел так и не был произведен, было принято решение перевести дуэлянтов в разные гарнизоны. Уже через два-три дня одного перевели на Камчатку, а другого в Приморье, хотя ни один ни другой не выразили никакого желания продолжить дуэль.

Так что, славная традиция вызова на дуэль не закончилась с падением царской России, как полагали историки. Дуэли происходили и в советские времена, хотя и несколько своеобразно.
 
БЕЗДОННЫЙ ЛЕТЧИК


Данила Петрович Лаухин был маленького роста. Он был не метр шестьдесят, не метр пятьдесят пять. Он просто был маленького роста. Это его командир полка утешал, что за маленький пень в лесу есть садятся, а за большой …, ну, вы помните. При этом его боевому духу могли позавидовать многие рослые и сильные пилоты. Тяжелым самолетом Ту-16 он управлял так лихо, что гироскопические приборы выходили из строя, а из тех, что лигроином залиты, жидкость наружу сочилась. Но что толку от этого – лигроин не спирт.

Петрович любил пиво. И когда наша братия, по субботам, возле бани поглощала цистерну за цистерной прекрасное сахалинское пиво, он был всегда в центре внимания.

Как-то он поспорил с Львом Поляковым, почти двухметровым замкомэской, что выпьет за пять минут восемь кружек пива. Тут уж и я усомнился. Это ж какой бурдюк надо иметь, чтобы восемь кружек выдуть? Весь Лаухин вместе с шапкой не выглядел на такой объем. Я еще понимаю, за вечер. Но за пять минут! Никогда! Сбежалась толпа посмотреть этот цирк.

Будучи курсантом, я видел нечто подобное. Тогда Степка Кошелев, из первой роты, надеясь на свою любовь к виноградному соку, поспорил, что выпьет трехлитровую банку виноградного сока за пять минут. Но это только три литра без пены и росту в тощей фигуре Кошелева было добрых метр девяносто. И потом, желудок курсанта способен круглые сутки напролет размещать в своих недрах еду и питье. А тут четыре литра пенящегося напитка в комариную фигуру Петровича влезть никак не могли.

Кошелев тогда лихо, единым духом выдул полбанки. Затем перевел дыхание и выпил еще пол-литра. Его противник скис. Два литра Степан выпил за одну минуту и все решили, что дело в шляпе, и он выиграет пари. Но потом процесс стал продвигаться гораздо медленней. Степка вталкивал в себя по глоточку. А когда на дне банки оставалось не более стакана, подскочил и под хохот и улюлюканье понесся в туалет. Больше, во всей своей дальнейшей жизни, он и глянуть в сторону виноградного сока не мог.

На стойку бара, за деньги Льва, выставили восемь кружек пива. Они, как расстрельная команда, были повернуты ручками в сторону Лаухина. Но маленький летчик не выглядел ни напуганным ни обескураженным. Лев подал команду, и штурман полка засек время. Петрович поднял первую кружку. Выпил он ее быстро и спокойно. Затем вторую, перевел дыханье, третью. Четвертая уже шла с некоторым натягом. Прошло две с половиной минуты.

− Блин, отлить забыл перед пивом, − заявил Петрович.

− Ну, иди, − великодушно разрешил Лев, − мы это время, что ты будешь в туалет ходить, выбросим из этих пяти минут.

Видя, с каким трудом Данила Петрович одолел четвертую кружку, Лев не сомневался в выигрыше.

− Да ладно, управлюсь. Мне ваших подачек не надо.

Он, застегивая на ходу ширинку, подозрительно быстро вернулся из туалета. Затем одну за другой в оставшиеся полторы минуты выпил последующие четыре кружки. Когда штурман полка сказал «Время», Петрович поставил на стойку последнюю пустую кружку.

Под радостные клики присутствующих маленький летчик отщелкал восемь щелбанов, по числу выпитых кружек, в широкий лоб Льва. И наставительно заметил:

− Никогда не спорь со мной! Ибо ты Лев, а я прав.

Все разразились одобрительными возгласами, под шум которых компания разошлась по Леонидову в поисках дальнейших приключений и удовольствий. И только я один остался с Петровичем. Не мог он выпить столько пива за такое короткое время. Даже если выкинуть из его шкурки все мышцы и требуху, то и тогда освободившегося объема не хватит на восемь кружек пенящегося напитка, обильно выделяющего массу пузырьков газа. Я поделился своими сомнениями с ним:

− Петрович, у тебя какой-то секрет. Ты должен был лопнуть от такого количества пива.

− Правильно, Саня, есть у меня секрет. Надо же как-то утереть нос этому верзиле. Он никогда не выпьет восемь кружек пива в один присест. Лопнет, а не выпьет.

− Так что, у тебя дополнительная емкость под кожей зашита? Я же видел своими глазами, как ты выбулькал восемь кружек пива. И все видели…

− Хорошо, слушай. Только тебе расскажу, а ты, смотри ж, никому! Четыре кружки, после бани, любой выпьет. Для меня это предел. Ты видел, четвертую кружку я пил с большим трудом. Пиво у меня уже под горлом было. Потом просишься в туалет под тем предлогом, что забыл отлить перед спором. Противник, конечно, соглашается. Там ты суешь два пальца в рот, и пиво выливается, как из пожарного гидранта, под давлением. А потом выпить четыре кружки – с нашим великим удовольствием. Можно и пятую, но это если на деньги спорить.

Вот же старый черт! Уел Льва. Тот в этот день выпил почти ведро пива. Но за весь вечер. И все недоумевал: как этот недомерок сумел за пять минут выпить восемь кружек?
 
САМЫЙ ЛУЧШИЙ КОНЬЯК



Наш командир эскадрильи отдыхал в Адлере. И повадился он ходить в один кабачок. Там он понравился руководителю этого заведения. Причем настолько, что тот приказал официанту подавать комэску эксклюзивный коньяк. То есть практически настоящий. Коньяк понравился летчику, и он, невзирая на цены, тоже эксклюзивные, стал ходить туда постоянно, где и ознакомился с разными сортами и видами кавказских коньяков. И оставил существенную часть отпускных.

За неделю до отлета он попросил директора кабачка подготовить бутылку самого лучшего из коньяков, чтобы взять с собой и угостить дома друзей. Дабы не впасть в искушение и не выпить коньяк до срока, он заехал за ним за два часа до отлета. Душевно поблагодарил работников кабачка и отбыл в аэропорт.

Вылет был назначен на позднее время. Тут, как это бывает во всех аэропортах, а в Адлере особенно часто, подошел грозовой фронт. Начались переносы вылета на два часа, еще на два часа и так далее. Среди отлетающих стали образовываться группы и микроколлективы по интересам. Нашлась и группа офицеров-дальневосточников. Руководимые общим интересом, они составили чемоданы, достали кто чем богат и сели ужинать. На чемоданах появились разнообразные чачи и коньяки, переведенные из разряда сувениров в средство общения.

Достал свою заветную бутылку и наш комэск. Ее распечатывание сопровождалось радостными восклицаниями и завистливыми вздохами: живут же люди! Гордый комэск аккуратно разлил коньяк по стаканчикам. Самый нетерпеливый поднес стаканчик к носу и в предвкушении небесного аромата изобразил на лице райское блаженство. Вскоре выражение его лица изменилось на недоумение:

– Что-то не пахнет, как должно.

– Как это, не пахнет?

– А ты попробуй

Увы, в стаканчиках вместо божественного коньяка, плескался обычный холодный чай. Да еще и без сахара.

– Ты бармену сказал, когда вылетаешь?

– Да. И еще, осел, сказал, что заеду перед самым вылетом. Но, ничего, кабачок недалеко отсюда. Утром, если не улетим, я на такси съезжу к нему и разберусь.

Утром до отлета оставались все те же два часа. Когда, по его расчетам, кабачок должен был открыться, комэск взял такси и рванул к обманщику. Тот приветливо, как ни в чем не бывало, встретил взбешенного летчика.

– В чем дело, дорогой?

– Ты…. Т-ты обманул меня! Подсунул мне вместо коньяка чай! Как это называется!?

– Кто обманул? Я тебя обманул? Это ты меня обманул: сказал, что улетишь, а сам не улетел. Вот, возьми другую бутылку. Тут настоящий коньяк. Бери, пей на здоровье!

Что тут поделаешь? Взял комэск другую бутылку и с ней улетел. Там действительно оказался очень хороший коньяк.
 
ПОСЫЛОЧКА

Подруга моей мамы, Лиана Львовна, живет в Германии. Обе старушки перезваниваются и иногда пишут друг другу письма, которые, благодаря некоторым особенностям Укрпошты, не всегда доходят до адресата.

А тут Лиане Львовне, германской подруге, захотелось порадовать мою маму живым письмом, да еще и с фотографиями. Не знаю, уж, как они там друг друга находят, но у Вари, дочери Лианы Львовны, обнаружилась в Нюрнберге знакомая, молодая женщина родом из Луганска.

Вот эта женщина, Юля, собралась навестить своих украинских родичей, живущих с нами в одном городе. Лиана Львовна тут же склеила солидный конверт и вложила в него, письмо и толстую пачку фотографий. Все это можно было послать электронной почтой, а я бы показал маме и письмо, и фотки на ноутбуке. Но надо знать мою маму, которая боится взять в руки даже мобильный телефон, а не то, что прикоснуться к ноутбуку, опасаясь, что он набит взрывчаткой, по крайней мере, на десять килограммов в тротиловом эквиваленте.

Прибывает Юлия в Луганск, мы с ней созваниваемся, договариваемся о встрече, куда мы с женой и прибываем. Юля во главе представительной делегации, состоящей из ее папы, мамы и сестры с мужем, появилась в назначенное время в назначенном месте.

Приняв из Юлиных рук объемистый пакет, мы с женой, от имени нашей мамы и свекрови рассыпались в благодарностях, как того и требует современный этикет и правила вежливости. Но я подумывал поблагодарить Юлю как-то посущественней, чем обычное «спасибо».

Денег она, разумеется, не возьмет. Не возьмет она и никакого подарка. Поход в ресторан, по понятным причинам, состояться не может. Так что же? Что придумать? В свою очередь Юля в приступе благородства предложила принять и отвезти какую-нибудь посылочку для Лианы Львовны. И тут меня осенило, не знаю, почему именно так, но я вдруг сказал:

– Ой, вот спасибо! А мы как раз думаем, как бы передать Лиане Львовне мешочек картошечки и немного мучицы. Мешочки маленькие, килограммов по пятьдесят, не более.

Юлиной сестре с мужем все происходящее было «до лампочки». Юлины папа и мама, люди моего поколения, похоже, поняли мой замысел и молча, ожидали продолжения, но бедная Юля, ориентируясь на мое серьезное выражение лица, приняла все как некое бедствие, внезапно свалившееся на ее голову. Она страшно испугалась, побледнела и пролепетала:

– Что вы? Как?… Со мной двое маленьких детей…

– Вот и хорошо, – не растерялся я, – а вы сшейте им маленькие котомочки и часть картошечки по котомочкам распихайте. Какая-никакая, а все вам помощь будет.

– А зачем в Германии ваша картошка? Она там дешевле, чем здесь…

– Что вы такое говорите? Дешевле моей картошечки вы уже нигде не сыщите. Она сильно проросла и припахивает. Ее уже и по одной гривне за килограмм никто не берет. Уж больно запах скверный. И видом своим она на «чужих» из известного фильма смахивает. Тоже вся в слизи какой-то.

Юля, проклиная себя за то, что взялась передать это злосчастное письмо, уже не зная, что сказать, только и нашлась:

– А мука, мука ей зачем? Она все готовое из супермаркета берет… И…и мы перепачкаемся все в этой муке.

– Ну, уж не знаю, это ее дело. Только я эту муку в своем доме больше держать, не намерен. Там червей уже больше, чем самой муки. Может, и не перепачкаетесь. Я-то эту муку взял, знаете, по случаю, в предвидении дефицита, еще лет пять назад, а что с ней делать, ума не приложу. Не выбрасывать же! Да вы не волнуйтесь, мы к поезду мешочки вам сами привезем, а уж в Киеве и в аэропорту вы уж как-нибудь там…

Все же, в конце концов, и до Юли стало доходить, что мы с ее отцом уже давимся от смеха. Вы бы только видели, как эта бедная женщина обрадовалась. Какое счастье отразилось на ее лице, когда она поняла, что это шутка. Никакие мои слова благодарности, никакой поход в ресторан не доставили бы ей большей радости и удовольствия, чем мысль, что ей не придется тащить в Германию мешок вонючей картошки и посыпать все вокруг мукой и червями, к вящему неудовольствию окружающих. И не надо будет надевать на деток котомочки. А то все норовят «спасибо» сказать или сунуть в руки какую-то мелочь. А вот так доставить человеку истинную радость сможет далеко не всякий.

Мы пожали все руки, какие были в наличии, еще немного посмеялись и довольные друг другом расстались.

(с) Александр Шипицын
 
Землетрясения рушат не только здания


Петин тесть, Ефим Ардалеонович, был уважаемый человек. Не было на Большой Морской улице, что в центре Николаева, более почитаемого жителя. Никто не знал, чем он занимается и какую должность занимает. Но все, буквально все, кто его знал, едва завидев его плотную фигуру, спешили первыми с ним поздороваться. И не каждому, о, далеко не каждому он отвечал легким кивком головы.

Дома, когда Ефим Ардалеонович отдыхал, даже мухи боялись жужжать. Так, может быть, где-нибудь в кладовке они тихонечко и жужжали. Но чтобы в помещении! Нет, такого никогда не было! Про детей и даже тещу, которая вскоре померла, и разговора не было. Никто никогда не садился кушать, пока Ефим Ардалеонович не занимал свое место во главе стола. Во время еды разговаривать не возбранялось. Но только с главой семьи. И только когда он кого-либо спрашивал, разрешалось отвечать. И еще позволялось просить что-нибудь или о чем-нибудь Ефима Ардалеоновича тоненьким тихим голосом и только на вы. Обычно Ефим Ардалеонович разрешал или давал просимое, так как не был деспотом. Он был просто очень уважаемым человеком.

И только Петр, его зять, позволял себе говорить, что вздумается и когда вздумается. Жена Ефима Ардалеоновича при этом замирала от страха, а Петина жена Вера смотрела на мужа с восхищением. Еще бы, Петр был майором морской авиации, и это звание чего-то да стоило. Молодежь не часто донимала Ефима Ардалеоновича своим присутствием. Служили они далеко, на Дальнем Востоке, и в Николаев приезжали на лето, в отпуск. Вера с детьми задерживалась на все лето, но Петя своим присутствием тестя больше чем на полтора месяца не отягощал.

Если дело было летом, Ефим Ардалеонович надевал широкие светлые брюки, белую бобочку, желтую шляпу и, опираясь на тяжелую трость, выходил из дому. Зимой на нем красовалось тяжелое драповое пальто с каракулевым воротником и такой же «пирожок». Он направлялся на Радяньскую, где в одном и том же киоске покупал "Вечерний Николаев" уже более двадцати лет. Киоскер, не задавая лишних вопросов, почтительно ждал, пока его солидный клиент выберет нужную ему корреспонденцию. А покупал он всегда одно и то же: «Вечерний Николаев», «Известия» и «Правду Украины». Только когда Ефим Ардалеонович пунктуально расплачивался с киоскером, тот осмеливался сделать пару критических замечаний о наиболее значительных событиях. При этом Ефим Ардалеонович говорил:

– Хм!

А киоскер:

– Хи-хи-хи-с!

Но никто из нас не знает, на что он способен в экстремальных ситуациях. И способен ли он вообще хоть на что-либо. Жил себе Ефим Ардалеонович солидно и спокойно, и семья смотрела на него, как на каменную стену, которая любые удары судьбы выдержит. Но случилось тут известное всей стране землетрясение.

5-6 баллов по шкале Рихтера потрясли устои, на которых стояли Одесса, Кишинев, румынский Тыргу-Муреш и Николаев. Как вы помните, ничего особого не произошло. Тыргу-Мурешу досталось основательно, а наши города отделались легким испугом. В Кишиневе побилась посуда и отвалилась давно требующая ремонта лепнина на зданиях 1945 – 1955 годов постройки. В Одессе лепнины отвалилось больше, так как ее там больше и она старше. В Николаеве отваливаться особенно нечему. Самый страшный удар был нанесен по авторитету и престижу Ефима Ардалеоновича.

Толчки пришлись на раннее утро, когда семья и сам Ефим Ардалеонович мирно спали. Дом, в котором они жили, был одноэтажный. И не успел первый толчок, как следует растолкать всех жильцов, как Ефим Ардалеонович, проявив несвойственную ему прыть, через окно выскочил прямо на тротуар. Стоя босиком в пижаме на холодных камнях, он трусливо моргал своими белесыми ресницами и не делал никаких попыток вернуться в дом. А в доме пронзительно визжала жена Ефима Ардалеоновича и трубным гласом орала Веруня. Громко плакали детишки.

Пьяница-сосед, воспользовавшись путем бегства хозяина, через открытое окно влез в дом. Там он первым делом вышиб выходную дверь, вытолкал в нее визжащую хозяйку, а потом, подхватив под мышки закутанных в простыни и скатерть детей, пинками вытолкал истошно трубящую Веруню. Сгрузив детей возле затихшей бабушки и направив к ним Веру, лихой алкаш еще раз вернулся в дом и сгреб с вешалки пальто, пальтишки и шубу, там висящие. Стояла, если вы помните, ранняя весна, и ранним утром было довольно-таки холодно. Второй толчок был слабее, а третьего не было вообще.

Когда паника на улице улеглась и перепуганные соседи уже были в состоянии задавать друг другу вопросы и обмениваться впечатлениями, Вера подошла к отцу:

– Папа, это как прикажешь понимать? Ты бросил нас с детьми и маму и выскочил в окно.

Тут подошла жена Ефима Ардалеоновича и, не стесняясь соседей, завизжала:

– То, что ты выскочил, неудивительно. Почему ты не вернулся за нами? Если бы продолжился этот кошмар, мы бы там погибли, а ты бы так и стоял, как приклеенный к асфальту.

Соседи не вмешивались в семейную разборку, но по их улыбкам и смешкам было видно, что авторитет Ефима Ардалеоновича сильно пошатнулся.

Пьяница-сосед, которого приветствовали, как героя, указывал на него пальцем и регулярно повторял:

– Наложил в штаны наш Ефимчик.

С этих пор Ефима Ардалеоновича, никто по-другому не звал. Он перестал носить желтую шляпу и уже не опирался при ходьбе на увесистую трость. У него оказалась мелкая семенящая походка и опора была уже не нужна. Киоскер не заготавливал для него реферата передовой статьи, и никто не спешил первым поздороваться с ним на улице.

По законам жанра вы решите, что, не выдержав всех этих насмешек и унижений, Ефим Ардалеонович вскоре умер? Ничего похожего. Хотя и стали его звать к столу последним, когда детей уже покормили, он даже не похудел. А прожил долгую жизнь при отличном здоровье. И Бог послал ему легкую и безболезненную смерть.

(с) Александр Шипицын
 
Тэбэ денги нада?


Отдыхал один товарищ на Кавказе. Вышел вечерком в город прогуляться. Смотрит, вроде бы как пивбар стоит. Как не зайти, пивка под рыбку не выпить? Зашел. Народу мало. Только пятеро граждан в больших фуражках сидят, о чем-то своем беседуют.

Наш друг кружку пива взял. Кусочек какой то рыбки. По тем ценам и на рубль не наберется. Протягивает бармену пять рублей. Тот небрежно их в ящик кинул и в беседе тех, пятерых, самое живое участие принял. Этот, с пивом который, к бармену:

– Товарищ, а сдачу….?

Бармен величественно поворачивается и спрашивает:

– Тэбэ денги нада? – и в ящик полез. Там он нашел три копейки и с размаху – хлоп ими о прилавок. – На тэбэ денги!

Те, что в больших фуражках замолчали. Ждут развития конфликта. Но наш парень с выдержкой оказался. Смолчал, только глазами бармена посверлил. Сел в уголок. Выпил пиво и ушел.

На другой день он опять в этот же пивбар завернул. На этот раз стеснять себя не стал. Заказал и пива, и бутерброды с икрой, и рыбки красненькой. Рублей на десять, не меньше. Сел за стол, рядом с теми пятью. Они как будто со вчерашнего дня и не уходили. Выпил пивка, не спеша закусил. Еще кружечку заказал. Выпил, встает и вроде бы уходить собирается.

– Спасибо, – говорит, – все очень вкусно было.

Но тут бармен:

– Э! Дарагой, а денги?

Товарищ ему:

– Тебе деньги нужны? – и хлоп об прилавок заранее заготовленной трехкопеечной монетой, – На тебе деньги!

У бармена глаза на лоб вылезли. Пятерка молчит. А потом все разом захохотали. Громче всех бармен:

– Маладэц, дарагой! Всегда ко мне ходи. Пиво бесплатно тебе будет! А! Какой маладэц! Да?

Товарищ к нему еще приходил, но как они там расплачивались, история не сохранила. Может, и правда пиво бесплатно отпускал. Пиво-то копеечное было. А чего для друга пару литров воды в бочку не добавить? Так это и впрямь – пустяк.
 
Александр Шипицын сказал(а):
Тэбэ денги нада?
Нажмите, чтобы раскрыть...
В Тбилиси зашли попить пивка и перекусить , раньше в аэропорту были две стекляшки , с нами увязался наш проверяющий . Вообщем мы взяли всё ,сидим , а проверяющий не зная местных нравов , решил потребовать сдачу. Буфетчица ему в ответ , что мол мелочи нет. Тогда он говорит ,что мол можно хотя бы спичками сдать. А спички в больших таких фанерных ящиках. Нанка с криком "На возьми , что поджигать кого собрался !?" ставит перед ним на стойку ящик спичек. Все присутствовавщие съехали под столы
 
Класс! У всех нас есть запоминающиеся эпизоды, связанные с Грузией. Мне, на другом сайте рассказали, как водитель автобуса, на требование выдать билет кинул в просящего весь рулончик билетов со словами: Отмотай себе сколько хочешь! Широкая душа у грузин.
 
Я же говорю - широкая душа!
 
ДВЕ МИНИАТЮРЫ

Они слишком малы даже для того чтобы называться миниатюрами, но велики для анекдота

ЦЕНТР ЗАНЯТОСТИ


Интересное объявление прочел я как-то на дверях кабинета, выходящих в коридоры власти.


ЗДЕСЬ НЕ ЦЕНТР ЗАНЯТОСТИ!!!


ЗДЕСЬ ТОЧНО НЕ ЦЕНТР ЗАНЯТОСТИ!


МЫ НЕ ЗНАЕМ, ГДЕ НАХОДИТСЯ ЦЕНТР ЗАНЯТОСТИ.


Мы не знаем, кто знает, где находится центр занятости.


(с) Александр Шипицын

ЧТО ЛУЧШЕ ВСЕГО?


Вот одни говорят, что без работы жить не могут и работа для них смысл и наполнение жизни. Другие говорят, что от работы кони дохнут и лучше всего всю жизнь отдыхать. Третьи говорят, что надо славно поработать и славно отдохнуть.

Я вам скажу, что не правы ни первые, ни вторые, ни третьи.

Лучше всего, это своевременно утром подняться, тщательно и не спеша побриться и принять душ. Чинно и плотно позавтракать, не спуская глаз с телевизора. Аккуратно одеться, повязать галстук. Поцеловать жену, вздохнуть, как бы в предчувствии тяжелого рабочего дня. Выйти из подъезда, солидно здороваясь с соседями, а при подходе к месту работы, с сослуживцами. Зайти к себе в кабинет, включить компьютер и кофеварку. Разложить на столе важные деловые бумаги и целый день, целый рабочий Божий день, ничего не делать, не забывая отмечать в настенном календаре сколько дней осталось до зарплаты.

(с) Александр Шипицын
 
ТЫ ЧЕГО ЗВОНИЛ?

Мелодия на мобиле: «Служили два товарища в одном и том полке». Звонит приятель. Не успеваю ответить, машину понесло и врезаюсь в автокран. Опустился мрак, во рту кровь. Все.

Через месяц выплываю в море боли. Весь на растяжках. Врач долго перечисляет переломы, разрывы, контузии и ушибы. Половина уже срослась без моего участия. О, если бы и дальше, без меня! Но врач говорит, что никак.

Жена, когда ее подпустили ко мне, рассказывает, что была очень скользкая дорога. Я куда-то спешил. Кто-то мне позвонил. Я попытался ответить, но не успел. Машину понесло и кинуло под автокран. Из-под смятой жести вырезали автогеном. Месяц в коме. Теперь кризис миновал. Лежать еще месяца два. Потом сидеть разрешат.

– А кто звонил? – шепчу я.

– Не знаю, поправишься, сам посмотришь.

Еще через месяц я смог дотянуться до телефона, который жена положила на тумбочку. Включил и ввел пинкод. Он простой, как у всех – четыре единицы. Смотрю во входящие. Так и знал, Васька звонил. Набираю его. Отвечает. Я спрашиваю:

– Ты чего звонил?

– Когда? – напрягается он.

– Два месяца назад, – еще слабым голосом подсказываю ему.

– А. Это перед аварией!?

– Наверное.

– Да хотел узнать как, чувствуешь себя. Ты перед этим неважно выглядел.

– Так ты думаешь, я сейчас лучше выгляжу? Мне уже почти совсем хорошо. Хи-хи-хи, – веселюсь сквозь выбитые зубы.

А ведь ПДД запрещают пользоваться мобилками во время движения. Уж теперь, даже если президент позвонит, ни за что не возьму трубку, когда за рулем. Если еще сяду за руль.
 
Вам необходимо войти или зарегистрироваться, чтобы здесь отвечать.
Меню
Вход
Регистрация