гн.виктор
Новичок
Таран века.
Я Виктор Гнездилов, сын Ивана Яковлевича Гнездилова, совершившего таран 1 мая 1960г. По образованию я радиоинженер, специальность - радиолокация. На военной кафедре при институте изучал СНР С-75 типа “Волхов” и “Десна”.
Моё первое сообщение было рассчитано на широкий круг читателей. Первая опубликованная мной версия была неудачной. Информации по существу – только рассказ отца. Да ещё забыл, что документы зашифрованы. Не ожидал, что даже после публикации архивных документов нужно будет ещё кому-то, что-то доказывать.
Некоторые выводы в моём первом сообщении были ошибочны, но есть вещи очевидные, которые у профессионалов сомнений не вызвали. Основной защитой “U-2” были системы радиопротиводействия и большая высота полёта. Посредством незащищённых от помех РЛС сантиметрового и дециметрового диапазонов точное наведение истребителей, и тем более ракет было не возможно. При правильном применении лётчиком системы постановки активных помех и умелом маневрировании U-2 был практически неуязвим.
Сейчас - для профессионалов. Вычислить истинное предназначение “Грэнжера” и все радиолокационные фокусы для меня проблемы не составило, для профессионалов, естественно тоже. Сейчас это азбука ЗРВ, а в конце 50-х о постановщиках активных помех в ЗРВ было не известно. Первые модификации СНР типа С-75 не были приспособлены для стрельбы по постановщикам активных помех. U-2 был надёжно защищён системами радиопротиводействия. Описание событий 1.05.1960г. свидетельствует о наличии нескольких приёмо-передатчиков на борту U-2. Логически проявляются следующие системы:
- п/п для постановки помех СНР <Двина>, диапазон 12см.
- п/п для постановки помех СНР <Десна>, диапазон 6см.
- п/п для постановки помех РЛС кругового обзора П-30 диапазон ДМВ. РЛС обслуживала КП 57зрбр, КП Армии и ПНА (пункт наведения авиации). Все эти службы располагались в одном здании.
- п/п для постановки помех ПРВ (передвижные радиовысотомеры)-ДМВ -диапазон.
- п/п для постановки помех радиолокационным прицелам истребителей, диапазон 2см (предположительно).
- приёмник команд телеуправления ракетой от СНР. При пуске ракет по наличию команд телеуправления постановщик помех автоматически генерировал отметки от множества целей, в результате чего, ракеты отклонялись и уходили на самоликвидацию.
В документах этот эффект описан как постановка пассивных помех или падение обломков цели. Это помехи заградительного характера. Имелась возможность включения помех с пульта управления. Постановка помех РЛП истребителей вполне логична для бомбардировщиков в ночных условиях. Провоцировался преждевременный пуск ракет истребителя. Для самолёта-разведчика включённый передатчик постановщика помех истребителю в дневных условиях приносил больше вреда, чем пользы. Увод фиктивной отметки цели по скорости давал некоторые шансы для U-2, но надёжной защиты не обеспечивал. Логично предположить, что передатчик был отключён, работала только приёмная часть, которая позволяла контролировать обстановку со стороны задней полусферы. На высоте 20000м U-2 имел большое преимущество по маневренности перед истребителем. В кабине имелся блок индикации облучения БРЛС истребителя с задней полусферы, который измерял расстояние до истребителя и скорость сближения. Обстановка со стороны задней полусферы полностью была под контролем, но Пауэрс во время атаки третьего СУ-9 возможностью маневра не воспользовался… и был сбит.
ЗРК С-75 дополнительно к СНР были укомплектованы станциями разведки и целеуказания СРЦ П-12. РЛС этого типа позволяли определять только азимут и дальность. Диапазон СРЦ – метровый. По причине ограниченности энергетических ресурсов самолёта, постановка активных помех для СРЦ не применялась. Это один из ключевых моментов при расшифровке калек. Территориально СРЦ располагались на позициях ЗРВ, но входили в состав РТВ. Точки на кальке СРЦ не указаны умышленно. Попытка восстановить эти точки приведёт к оценке общей помеховой обстановки.
В конце сообщения я дам ссылки на некоторые документы и чисто для экономии времени акцентирую внимание на некоторых моментах. Думаю, что этого будет достаточно. Приведу своё первое сообщение с некоторыми дополнениями по существу.
К пресечению полётов U-2 в ВВС готовились. Для этого был создан новейший сверхзвуковой истребитель Т-3 (СУ-9).
ТТХ серийного СУ-9 позволяли сбивать цели на высоте 22000м. Была создана спецгруппа охотников на U-2. Лётный состав спецгруппы на СУ-9 комплектовался из числа наиболее подготовленных лётчиков на перехватчиках МиГ-17ПФГ. Лётчиков на СУ-9 – основных участников облавы на U-2, Е.Я. Савицкий отбирал лично. Критерии отбора были жёсткими – лётчики должны быть высшего класса. Кандидат должен был иметь рекомендации от двух Героев Советского Союза,- непосредственных командиров и на глазах у Е.Я Савицкого провести воздушный бой с Героем Советского Союза на предельных возможностях лётчиков и самолётов. Савицкий лично наблюдал за боем и оценивал кандидата. Только после этого возможно было получить предложение от Савицкого. Служить под непосредственным руководством Савицкого было престижно, но и требования к лётчикам предъявлялись особые. Просто квалификации первого класса было не достаточно. Принадлежность к спецгруппе Савицкого многократно повышала шансы на встречу с U-2. Лётчику, который собьёт U-2, Хрущёв обещал звание Герой Советского Союза. Мотивация была высокой. Отец вспоминал свой контрольный бой с Героем Советского Союза Медведевым (23 воздушные победы)- сплошные “фирменные” финты. Из всех фигур высшего пилотажа знаком был только штопор. Все его прежние представления по «мирной» аэродинамике, и возможностях самолёта, были разрушены. Об инструкциях вспоминать даже не уместно. Всё это было полной неожиданностью для лётчиков до этого обученных летать строго в пределах инструкции. Лётчики проверялись в экстремальных условиях без предварительной тренировки. Таким методом было отобрано около 30 человек. Е.Я. Савицкий утверждал программы, контролировал уровень лётной подготовки на СУ-9 отобранных лётчиков и знал всех лётчиков поимённо. Это была Гвардия Савицкого. Они были первыми инструкторами на Т-3 (с января 1961года – СУ-9). Лётчики готовились для перехвата целей типа U-2 и были распределены по разным аэродромам, перекрывая наиболее вероятные направления полётов самолётов-шпионов. Кроме того этим лётчикам предстояло обучать полки на СУ-9, отрабатывать тактику боевого применения, испытывать новые системы и оборудование. Эти летчики внесли значительный вклад в создание авиационной составляющей системы ПВО СССР. Савицкий верил в своих лётчиков, они отвечали ему тем же. Не оправдать доверия своего легендарного командира считалось самым страшным позором.
В перехвате U-2 Пауэрса участвовало четыре истребителя СУ-9. Фамилии лётчиков в порядке вылета на перехват: - к-н Сакович, к-н Ментюков, к-н Гнездилов, к-н Ракинцев. Знаю, что два лётчика – Сакович и Гнездилов были из числа отобранных Савицким. Это точно. О классе лётчиков Савицкого судите сами. Сакович на СУ-9 пролетел под Коммунальным мостом в Новосибирске (это было не хулиганство, а вопрос чести), первым в ВВС совершил посадку на СУ-9 на грунтовый аэродром. Отец рассказывал о своей посадке на СУ-9 ночью при нижней кромке облаков 50м, (при аварийном двигателе), проверял возможность полётов на СУ-9 с грунта, но уже в зимних условиях, экспериментальных полётах «вслепую»- только по приборам при зашторенной кабине, о полётах на сверхзвуке на малых высотах, перехватах Як-РВ. Всё это делалось при отсутствии какой-либо автоматики.
Самолёты были “сырые”, всё было впервые. Первые полёты истребителей в стратосфере – полёты экстремальные для людей, да и для техники тоже. По ходу эксплуатации шла и модернизация. В первую очередь это касалось приборов. Разработанные ранее приборы не выдерживали перегрузок, давали неверные показания, часто выходили из строя. На первых СУ-9 авиагоризонт дублировали бутылкой с водой. СУ-9 ошибок не прощал. Не достаточно надёжным был двигатель. При остановке двигателя не работал гидропривод рулевого управления, и истребитель с малыми крыльями не мог планировать. Про Су-9 отец говорил: «ещё не ракета, но уже не самолёт».
Этот рассказ я услышал в начале 2012 года от отца, – непосредственного участника операции 1-го мая 1960 года в небе над Свердловском, майора в отставке Ивана Яковлевича Гнездилова. Бывшего летчика-истребителя 61 ИАП в.ч. 54804. Постараюсь привести этот рассказ если не дословно, то без искажения смысла.
“В конце апреля 1960 года три лётчика 61 ИАП, который дислоцировался в городе Барановичи, получили задание – принять на заводе четыре самолёта Т–3 (впоследствии переименованы в СУ-9) и перегнать новую технику в часть по маршруту: - Новосибирск – Свердловск - Раменское – Барановичи. Своих подготовленных лётчиков не хватало. В авиакатастрофе на Су-9, 8 марта 1960г погиб старший лейтенант Пономаренко, поэтому к нам был прикомандирован капитан Ментюков.
На заводе приняли самолёты. К обеду 30 апреля все акты были подписаны, не хватало только подписи генерального директора завода. Генеральный директор отсутствовал и должен был появиться только после праздников, а без его подписи разрешения на вылет не давали. Перспективы открывались не радостные. Пошли договариваться с руководством завода. Нам пошли навстречу и разрешение на вылет, в конце концов, было получено. Солнце уже было на закате. Лететь предстояло ночью. Трое решили лететь в ночь. Хотя опыта ночных полётов на СУ-9 ни у кого из нас не было, проблемы в этом не видели. Ментюков сказал, что он не уверен в своих возможностях. Сослался на отсутствие опыта ночных полётов и не знание аэродромов. Посадка на СУ-9 имела свою специфику - самолёт слабо планировал и имел высокую посадочную скорость. Неуверенность могла дорого обойтись. Если лётчик не уверен в своих возможностях,- решили не рисковать. По этой причине вылет отложили на утро 1 мая. К обеду к праздничному столу вполне успевали. Перегон – полёт прогулочный, по этой причине мы не взяли с собой противоперегрузочных костюмов. Взяли только гермошлемы для связи. Вооружения на самолётах тоже не было. Ракетами самолёты комплектовались по прибытии в часть. Лететь решили двумя парами. Первая пара: А.Сакович – И. Ментюков, ведущий капитан А. Сакович. Я был ведущим во второй паре. Рано утром вылетела первая пара, вторая пара вылетела минут через 20 – 25. Полёт до Свердловска прошёл без приключений. Как развивались дальнейшие события? После посадки на аэродроме в Кольцово А. Сакович и И. Ментюков получили приказ на перехват. Целью был самолёт U-2.
Первым на таран пошёл Сакович. Таран не удался по не зависящей от лётчика причине - просто не правильно навели на цель. По словам Саковича, цели он даже не видел. Наводили на высоту цели 10км. (В это время цель находилась на высоте 20км). Поиск результатов не дал. Топливо кончалось. Пришлось прекратить задание. Посадил самолёт практически с пустыми баками на грунтовый аэродром. ( По-моему в Троицке, или где-то рядом)<авт.> Анатолий Сакович был моим другом, я был участником операции, поэтому он был со мной вполне откровенен, да и скрывать ему по существу было нечего.
Вторым на таран пошёл Ментюков. До этого я был не знаком с этим лётчиком. Познакомились во время выполнения задания по приёмке и перегону самолётов. По существу могу рассказать следующий эпизод. Точную дату назвать не могу, прошло всё-таки более 50-ти лет. Было это в конце мая или в июне 1960 года. Я получил весьма странный приказ – взять с собой противоперегрузочный костюм, двух специально обученных солдат, для одевания этого костюма и прибыть в Свердловск. Полётное задание я должен был получить на месте. Долго размышлять над этим приказом я не стал - получу задание – будет ясно. По прибытии на место получил полётное задание. Ничего особенного в задании не было. Обычный полёт на СУ-9 с набором высоты 20 тысяч метров. Когда я приготовился к полёту и меня подвезли к самолёту, по бортовому номеру я сразу узнал самолёт. На этом самолёте Ментюков ходил на таран. Полёт проходил нормально, в штатном режиме. На высоте около 12 тысяч метров отказал радиолокационный прицел. Неисправность проявлялась в виде сплошной засветки экрана. О неисправности доложил на КП. Получил приказ возвращаться. Уже позднее специалисты сказали мне, что в прицеле был слишком большой ток какого-то кристалла. Мне это ни о чём не говорило.
После этого полёта я понял причину срыва задания Ментюковым. На высоте 20 тысяч метров даже днём небо чёрное, покрытое яркими звёздами. Звёзды выглядят значительно ярче, чем при наблюдении с земли. Цель выглядит как яркая звёздочка на фоне звёздного неба. Визуально, без помощи радиолокационного прицела, обнаружить цель заранее, чтобы иметь время на подготовку к атаке, - практически невозможно. Это основная причина неудавшегося тарана. Ментюков оказался в сложной ситуации. О дальнейшем я мог судить только из прессы. Судя по первым публикациям, капитан Ментюков всё - таки увидел цель, и пошёл на таран, но шансы на успех были малы. Времени было слишком мало, да и маневренность СУ-9 в условиях стратосферы была невысокой. Радиус разворота на этой высоте был около 120км.
Когда я выруливал на стоянку аэродрома Кольцово, по радио я услышал приказ:
- после заправки приготовиться к перехвату. Цель U-2, высота 22 тысячи. Оставаться на связи.
-Вас понял. Я только с полёта. Разрешите размяться?
- разомнитесь. Оставьте, кого ни будь на связи.
Оставил на связи в кабине солдата. Закурил, начал обдумывать задание. По голосу я узнал Савицкого. Маршал отдавал приказ напрямую, а это означало только одно: - задание боевое и исключительной важности. Подвести Савицкого в таком важном деле я не мог. Это был вопрос чести. Хотя слово “таран” в приказе не звучало, обоим было ясно, о чём идет речь. Другого варианта просто не было. В том, что смогу нанести точный удар, я не сомневался. У меня был большой опыт учебных перехватов на МиГ-17ПФГ в самых сложных условиях, в том числе и по низкоскоростным целям. Я знал примерно внешний вид и технические характеристики U-2. С точки зрения лётной подготовки этого было достаточно. ТТХ истребителя высоту 22км гарантировали. Здесь проблем не было. Единственное, что вызывало серьёзные опасения, это отсутствие противоперегрузочного костюма. Предстояло выдержать большие перегрузки. Смогу ли выдержать? Обязан выдержать! И так таран. Как бить и куда бить? То, что наводить будут сзади – это понятно. Причём бить надо крылом в крыло – треугольное крыло СУ-9 при большой скорости сближения отрубит крыло U-2 как гильотиной. Я знал, что U-2 лёгкий планер с большим размахом крыльев. Самым слабым местом U-2 был конец крыла. В случае удара по концу крыла истребитель получал минимальные повреждения. Значит, бить нужно по концу крыла.
О том, что будет с истребителем после тарана, я не думал – буду действовать по обстановке. Что будет с U-2? То, что U-2 идёт на предельной высоте и имеет слабую устойчивость – это понятно. Потеряв часть крыла, турбулёнтным потоком истребителя U-2 будет неизбежно сорван в штопор. Пилот, несомненно, хорошо подготовлен и на высоте 6 тысяч метров сумеет вывести самолёт из штопора, но снова набрать высоту на повреждённом самолёте, и, следовательно, продолжить выполнение задания, он не сможет. Что и требовалось. До границ далеко,- не уйдёт. Это будет лёгкая мишень для МиГов. U-2 – это самолёт-разведчик. Никакой угрозы такой самолёт не представлял, поэтому в моментальном уничтожении цели не было необходимости. Да и задача так не ставилась.
Самолётов Саковича и Ментюкова на аэродроме не было. Понял, что на задании. Пока я раздумывал, заправка закончилась. Поступила команда на взлёт. По времени Сакович уже должен был отработать по цели. Мелькнула догадка – не правильно навели. Такое иногда случалось. В случае успешной атаки дали бы команду «отбой».
В принципе набор высоты до 20000м на Су-9 был возможен с горизонтального полёта по более пологой траектории, но при этом методе был большой расход топлива. По этой причине такой метод при перехватах не применялся. Набор высоты производился при помощи “горки”. Для этого надо было набрать высоту 15 километров, затем перевести самолёт в режим пикирования с плавным выходом на высоту 10 тысяч метров. За счёт ускорения свободного падения самолёт получал дополнительную скорость. На первом этапе самолёт разгонялся до скорости 1400км/час, на втором этапе на форсаже – разгон до скорости 1,9-2М.
Набор высоты осуществлялся под большим углом, поэтому лётчик испытывал большие перегрузки. Угол тангажа составлял 63,5 градуса. Параметры полёта при наборе высоты 22 тысячи метров необходимо было выдерживать с высокой точностью. Одновременно шло и наведение по курсу. От точности выполнения режима полёта и выполнения команд наведения зависел успех перехвата.
Набор высоты без противоперегрузочного костюма был трудным. От перегрузок темнело в глазах. Контроль показаний приборов и соблюдение всех режимов полёта требовал от лётчика большого волевого и физического напряжения. Никаких автопилотов на СУ-9 в то время не было, самолёт управлялся только вручную. Я был предельно сконцентрирован на выполнение задачи. Главное было набрать высоту и не потерять контроль над собой и самолётом. Держался только за счёт напряжения воли. Одновременно с набором высоты нужно было выполнять команды с пункта наведения. Набор высоты прошёл успешно. Вывели на высоту 22100м – с небольшим запасом.
С КП сообщили:
- цель прямо по курсу.
Нормальное состояние после перегрузок восстанавливалось быстро. Вскоре на экране радиолокационного прицела появилась отметка от цели. Навели точно. Цель была ниже с небольшим отклонением по курсу. Поймал цель на прицел и вёл истребитель точно по прицелу. Доложил:
- цель вижу на экране прицела. Разрешите атаковать?
- атакуйте.
Точно по курсу появилась блестящая точка. Я понял - это цель. Наступил решающий момент. Промах был недопустим. Второго шанса не будет. Цель быстро приближалась и приобретала очертания самолёта. Всё зависело от точности удара. Концентрация внимания и нервное напряжение были предельными. Из двигателя выжимал всё, М-метр зашкаливал. Я не моргая, буквально впился глазами в цель. Удар был точным. Я чётко слышал звук удара. Всё произошло так, как я рассчитывал. Было примерно без десяти девять.
Полёт после удара был нормальным, двигатель работал чисто, подозрительных шумов и вибраций не ощущалось, показания приборов были в норме. Дело было сделано. Цели я не видел, но не сомневался в том, что U-2 далеко позади, падает в штопоре.
С КП запросили доложить обстановку. Доложил:
- контакт был, цель не вижу, полёт нормальный, показания приборов в норме.
-возвращайтесь на аэродром.
-вас понял, возвращаюсь.
Посадил машину благополучно. После полёта меня доставили в штаб. В штабе незнакомый мне полковник потребовал от меня доклада обо всех обстоятельствах полёта. Задание было не рядовое, самолёт был секретный, приказ отдавал Савицкий, поэтому докладывать что–либо первому встречному полковнику, я не стал. Я заявил, что у меня есть свой командир и обо всём будет доложено только ему. Больше вопросов мне не задавали.
Вообще обстановка была сложная. Стреляли ракетчики. По кому стреляли было непонятно. Уже позже из газет я узнал, что в результате этой неразберихи погиб Сафронов. Этого лётчика я не знал. Делать какие-то выводы на основании статей журналистов, я не рискну. Можно сильно ошибиться. Похоже, что слётанность пары была плохой. Если бы МиГи летели, парой этого бы не случилось. Все случаи разрыва пары всегда были предметом особого разбирательства. В каждом конкретном случае свои обстоятельства. Там была компетентная комиссия. Они во всём разобрались.
Везде упоминается, что Пауэрс был сбит на высоте 22тысячи метров, но это не точно. Реально – несколько ниже. Когда я посмотрел на высотомер, высота была 21600м. На высотомер я посмотрел не сразу. После удара сбросил обороты двигателя, прислушался, оценил состояние самолёта, проверил рулевое управление. За счёт снижения скорости самолёт мог дать просадку по высоте. Полагаю, что это снижение могло быть около 100м.
По прибытии в Барановичи, я доложил обо всех обстоятельствах дела своему старшему по должности командиру генерал-лейтенанту С. Д. Луганскому. Наша встреча проходила в полуофициальной обстановке без свидетелей и носила форму беседы. Луганский поздравил меня с воздушной победой. Сергей Данилович знал о том, что произошло, его интересовали детали. В конце встречи Сергей Данилович сказал: - “о том, что произошло нужно молчать до особого распоряжения правительства и с наградой, возможно, тоже придётся подождать”. Я дал слово. Я дал слово легендарному лётчику, дважды Герою Советского Союза. Так было нужно.
После сообщения о Пауэрсе в газетах, однополчане сразу же догадались о том, что произошло. Они ждали прибытия новой техники, знали время, маршрут, количество перегоняемых самолётов. Они знали также о том, что лётчики были без противоперегрузочных костюмов, а самолёты без вооружения. Подняться на такую высоту могли только СУ-9. Не все самолёты прибыли в часть. Вычислить было нетрудно. Начались расспросы, но все три участника операции молчали.
Конечно, участники операции между собой вспоминали и обсуждали эти события. Толю Саковича просто неправильно навели, Ракинцев, которого поднимали на таран четвёртым, получил команду “отбой” в начале набора высоты. Я не мог быть откровенным даже с близкими друзьями. По этой причине я придумал себе версию – набрал высоту и получил “отбой”. Версия проходила. Думаю, что другие лётчики полка, не знали даже этого. Попытки расспросов на эту тему пресекались. Все понимали, что за этим скрывается какая-то тайна, и решили ждать официального награждения.
Никаких награждений не последовало. Участие истребителей было строжайше засекречено – это суть “загадки дела Пауэрса”. Отсутствие награждений можно объяснить только соображениями секретности и ситуацией, которая сложилась в полку. Наградить – означало официально подтвердить факт тарана.
Таран на высоте 22 тысячи метров - событие в мировой авиации небывалое и удержать такое в тайне среди лётчиков было просто невозможно. Полностью скрыть участие истребителей тоже не удавалось. Погиб лётчик и многие видели самолёты необычного вида. По этой причине в официальной версии для прессы сообщалось о двух МиГах, и одном СУ-9, который пилотировал капитан Ментюков. СУ-9 должен быть только один и не более того! В интересах обеспечения безопасности страны необходимо было представить дело так, чтобы американцы думали, что U-2 был сбит именно ракетой “.
На этом рассказ закончился.
С тех пор прошло более пятидесяти лет, тайна потеряла свой смысл и превратилась в загадку истории. На мой вопрос: - почему он об этом молчал? Он ответил: - ”я дал слово Луганскому, а своих командиров я не предаю. Дело громкое. Излишне большая слава тоже имеет свои отрицательные стороны. Мне это ни к чему. В жизни не всегда награды соответствуют заслугам. Я имел авторитет среди однополчан. Меня высоко ценили Сергей Данилович Луганский, Евгений Яковлевич Савицкий, Павел Степанович Кутахов. Они относились ко мне как к равному. Для меня это было высшей наградой. Я достиг своей вершины. Обещай, что при моей жизни об этом не узнает никто. Потом поступай так, как считаешь нужным”. Я дал слово. Тайна перешла мне по наследству. Пишу это ради истины. Отец всегда боролся за справедливость и в своей борьбе был несгибаем. Народ должен знать правду о своей истории. Люди, совершающие выдающиеся дела, достойны памяти. Таран на высоте 21600 метров – это ещё один эпизод в славной истории Российской авиации. Об этом нужно знать.
Я пытался убедить отца в необходимости публикации этой истории. Предложил запросить архивы. Прошёл 50-летний срок, секретность должна быть снята. Возможно, уже есть какие ни - будь публикации о таране. Не убедил. В ответ он только безнадёжно махнул рукой и сказал:
- я видел документы до того, как они были сданы в архив. Луганский показывал мне кальки и сказал, что документы зашифрованы. Кто там чего нахимичил – пусть историки разбираются.
Это всё, что я могу рассказать об этой истории.
История, конечно, потрясающая и многим покажется невероятной, но это эмоции. Я слишком хорошо знал отца и уверен, что всё рассказанное мне – правда. Отец ненавидел несправедливость и ложь.
В своём первом сообщении, когда написал о причине задержки в Новосибирске, я несколько сгладил ситуацию. Не хотелось выставлять Ментюкова в невыгодном свете по сравнению с другими лётчиками. Я читал статьи с описанием действий Ментюкова. Не верилось, что это мог говорить лётчик, который хотя бы однажды совершил полёт на высоте 20км. Это обстоятельство вызывало у меня большое сомнение. Было ли вообще заявление Ментюкова о том, что он газовой струёй своего истребителя сбил U-2? Г.С.Легасов, исполнявший в то время обязанности заместителя председателя комиссии по расследованию, жёстко высказался о действиях Ментюкова при выполнении боевого задания и его заявлении:
-К сожалению, в цепи описанных событий многие действия военачальников Свердловской армии ПВО, мягко говоря, не соответствовали требованиям присяги: "защищать Родину умело". А поведение летчика Ментюкова - прямое ее нарушение: он не отважился рискнуть жизнью и пойти на таран. Хуже того, через несколько десятилетий он пытался присвоить себе честь сбития: якобы, он пролетел от цели так близко, что газовой струей выхлопных газов и повредил самолет Пауэрса.
Обвинение серьёзное. Геннадий Сергеевич был не из авиации. По-видимому, он высказал мнение компетентных членов комиссии. Во время появления сообщения о Ментюкове Геннадий Сергеевич был на пенсии и мог узнать о заявлении Ментюкова только из прессы. Такой человек не сделал бы публичного заявления на основе не проверенной информации. Примечательно, что публикация о Ментюкове появилась после смерти Савицкого. Значительно позднее, после публикации своего первого сообщения, когда я посмотрел д/фильм “Иду на таран”, у меня все сомнения относительно Ментюкова окончательно рассеялись. Он там «смотрел в другую сторону» и под конец у него там «мелькнуло что-то».(?!) Не заметить в течении 20 секунд, прямо по курсу, на одинаковой высоте, самолёт с размахом крыла 22м?! И это – притом, что истребитель навели на цель, а лётчик был настроен на таран. Что он хотел увидеть в «другой стороне»? При радиусе разворота Су-9 на высоте 20км около 120км, какой смысл искать цель по сторонам? Почему не смотрел прямо по курсу, где должна появиться цель? Пусть его слова останутся на его совести. При наличии таковой. Поэтому исправил и написал так, как рассказал отец.
Эпизод из разговора с отцом, когда он высказался о документах, я вспомнил после моей первой публикации – когда более внимательно работал над документами.
Для скептиков очень коротко привёл некоторые дополнительные сведения о лётчиках. В атаках на U-2 участвовали лётчики не заурядные. На Су-9 приглашали только лучших лётчиков ВВС – не ниже 1-го класса на МиГах, да и то, далеко не каждого. Два лётчика (капитан Сакович и капитан Гнездилов), были из спецгруппы Савицкого. Командир эскадрильи капитан Ракинцев, как лучший в дивизии проходил переподготовку у лётчиков-испытателей при заводе.
В остальном – некоторые детали, которые упустил в первом сообщении.
О том, что после событий 1 мая Ментюков был переведён в Барановичи, я узнал из статьи Ю.И.Коваленко. Отец никогда не говорил об этом. Он раньше вообще почти никогда не упоминал фамилии Ментюков. Вероятно, хотел избежать вопросов по делу Пауэрса.
Я считал, что их встреча была эпизодом. Фамилия Коваленко мне знакома по воспоминаниям отца. Если мне не изменяет память, с этим лётчиком он сажал “спарку” СУ-9У на голый диск. Колесо размонтировалось на взлёте. Общими усилиями самолет на полосе удержали. Диск сгорел, но самолёт спасли. События в полку, фамилии лётчиков мне знакомы по его рассказам. Историю с обломком U-2 я слышал ещё до рассказа о таране. Отец был непосредственным участником событий описываемых в статье Ю.Коваленко. Приведу его рассказ с некоторыми дополнительными подробностями:
«В ящике от запчастей в полк привезли посылку. В посылке лежало трое наградных часов от министра обороны, орден, обломок U-2 и письмо. В письме было написано, что часами от Министра Обороны награждаются Ракинцев, Сакович, Гнездилов. Орден вручить самому достойному. Фамилия не указывалась. Орденами во времена Хрущёва не очень-то разбрасывались. Ситуация была не обычной. Обычно о награждениях орденами всегда сообщалось в “Красной Звезде”, а здесь как-то не типично. Командир полка и замполит собрали командиров эскадрилий и заместителей командиров эскадрилий: Семичасный, Ракинцев, Сакович, Гнездилов. Обсуждали кандидатуру к награждению. Незадолго до этого в аварийной ситуации отличился Леонид Филонович. Я в это время присутствовал на КП полка. Ситуация была крайне напряжённой. Ещё свежи были в памяти воспоминания о катастрофе 8марта. Решили собранию офицеров выдвинуть к награждению кандидатуру Леонида Филоновича. Собрание согласилось.
Обломок U-2 солдаты распилили на сувениры».
Что представлял собой этот обломок, отец не рассказывал. Полагаю, что в своей статье Ю.Коваленко просто перепутал фамилии. Он сам писал, что фамилию забыл. Речь шла о событиях многолетней давности. Возможно, что о фамилии Ментюков напомнила пресса. Полагаю, что недоразумение разрешится, если автору статьи Ю.Коваленко показать фотографии.
Про катастрофу 8 марта отец тоже рассказывал интересные подробности, но писать об этом пока не буду,- не совсем по теме. По известным мне фактам сообщил всё, что вспомнил. Теперь – версия.
1.Что произошло с U-2.
U-2 почти не оставлял за собой инверсионного следа. Инверсионный след истребителя, летящего на форсаже, был виден издалека.
После удара край левого крыла U-2 оказался в газовой струе истребителя. Газовая струя истребителя по плотности в сотни раз выше, чем плотность окружающей атмосферы на высоте 22км. Скорость истечения газов из сопла истребителя, была явно сверхзвуковой. Скорость U-2 была - 220м/сек. Суммарная скорость U-2 и встречной газовой струи намного превысила скорость звука.
На передней кромке крыла U-2 создались условия пересечения звукового барьера. Раздался хлопок. В результате этого хлопка из газовой струи истребителя образовалось первое облако, которое видели многие свидетели. Произошло это, судя по калькам и словам отца, примерно в 8ч.50мин. На следствии и на Суде Пауэрс говорил, что был ослеплён яркой вспышкой и ощутил крен самолёта вправо. Пламя из сопла близко пролетевшего истребителя вполне могло на несколько секунд ослепить лётчика. Правый крен объясняется резким увеличением подъёмной силы левого крыла, в то время как, правое крыло самолёта находилось в условиях сильно разреженной атмосферы. Ввиду высокой плотности и скорости потока отработанных газов истребителя, эта подъёмная сила первоначально имела характер удара по концу левого крыла. По мере изменения параметров газового потока, менялась и подъёмная сила, как по величине, так и по месту воздействия. U-2 имел максимально облегчённую конструкцию, и большой размах крыльев. В результате ударного воздействия возникшей подъёмной силы на левом крыле, получился резкий и недопустимо большой прогиб левого крыла, и как следствие – вышел из строя привод рулевого управления и лопнул топливный бак. Если быть точнее, на U-2 как элементов конструкции топливных баков не было. Эту функцию выполняли полости внутри крыльев. Конструкторы экономили на весе. При выходе U-2 из газового потока аналогичные повреждения получило правое крыло. Разрыв этой полости по кромке и плоскости правого крыла хорошо виден на фотографии обломков U-2 в музее.
Это фото взято с одного из форумов. Впечатление такое, что крыло взорвалось. В документальном фильме “Иду на таран” имеются аналогичные кадры.
При таких повреждениях топливо из баков вытекло мгновенно. После удара U-2 попал в спутный след истребителя – газовую среду, лишённую кислорода. Произошёл срыв воспламенения топлива. Двигатель остановился. За счёт торможения в плотной газовой струе Пауэрса силой инерции на несколько секунд прижало к панели приборов. С чем он там боролся не понятно. Начиная с 8.50, до 8.54 U-2 спускался ступеньками в западном направлении. На полёт ступеньками с не работающим двигателем указывают скорости:
- 200м/с - нормальная скорость,
- 230м/с - пикирование,
- 170 м/с - горизонтальный полёт с потерей скорости, в документе «ProvodkaZRV».
Отсутствие временных отметок 8.51 и 8.53 тоже указывает на периодическое пикирование. На РЛС срабатывали допплеровские фильтры.
В фильме «Иду на таран» есть кадры съёмки двигателя. Лопатки турбины не повреждены. В момент удара об землю двигатель не работал.
U-2 с включённой системой постановки помех, спускался в западном направлении. В 8.54. U-2 сорвался в штопор, и исчез с индикаторов всех радаров. На РЛС сработали допплеровские фильтры, которые подавляли сигнал от низкоскоростной цели. При не работающем двигателе и не исправном рулевом управлении Пауэрс никак не мог влиять на ситуацию. Единственное средство защиты, которое оставалось – постановка активных помех. По мере снижения плотность атмосферы возрастала, и самолёт попал в полосу высотных струйных течений (примерно от 8 до 12км). Силой воздушных течений U-2 стало сносить в юго-восточном направлении - на Косулино. 1.05.1960г погода в Свердловске была безветренной. Пауэрс просто выждал, когда самолёт опустился до высоты 4500 метров и воспользовался парашютом. Ничего героического в этом не было. Планер в воздухе не разрушился и упал на землю целым. Это видно из фотографии U-2 на месте падения.
По документам падение продолжалось около 20мин.
С 8.50 до 8.54 на ВИКО КП армии и бригады просматривалась цель и помеха. После атаки третьего истребителя на ВИКО ситуация с помехами усложнилась. Пауэрс продолжал давить на кнопку, имитируя атаку истребителя и ставя заградительные помехи для СНР. В это время U-2 снижался в западном направлении.
После срыва в штопор Пауэрс продолжал постановку активных помех до момента покидания самолёта. Это воспринимали, как постановщик пассивных помех на парашюте.
В 8.54-8.55 на КП армии контроль над ситуацией был потерян полностью. Всем был отдан приказ на поиск цели.
Во втором ЗРДн, истребитель на спуске воспринимали, как падающую цель. Истребитель был виден на всех радарах и на запросы опознавания не отвечал. СУ-9 были с завода, система опознавания на них ещё не была установлена. В 8.51 в районе тарана появился истребитель Ракинцева. В это же время в воздух были подняты МиГ-и Айвазяна и Сафронова. В 8.52 пустил первую ракету дивизион Воронова и после включения РПК СНР спровоцировал работу системы постановки помех на U-2 в режиме заградительных помех для СНР. Ракета Воронова ушла на самоликвидацию. Образовалось второе облако,- от подрыва ракеты. По свидетельствам очевидцев было два облака: одно (верхнее) было меньше, другое (пониже) было больше, и появилось позже. Взрыв при образовании верхнего облака был тише. Других высотных подрывов в этом районе не было. Пуск ракет 1-м зрдн. (к-н Шелудько) мог только добавить помех и еще больше усложнить ситуацию. Последующие пуски ракет Вороновым и Шелудько я не анализировал, но впечатление такое, что Шелудько вообще не стрелял. Вероятно специалисты РТВ на КП Армии вовремя не смогли объяснить эффект исчезновения цели. Пауэрс, начиная с 8.50, имитировал и “взрывы” в режиме ручного управления. Ситуация в ЗРДн на СНР уже не контролировалась, цель была видна только периодически на СРЦ. Начиная с 8.54 , на экранах всех радаров видели всё,- кроме U-2. Чтобы примерно оценить сложность обстановки на радаре КП армии на северо-восточном направлении период с 8.51 до 8.54 просто перечислю что там видели:
- СУ-9 к-на Гнездилова,
- Су-9 к-на Ракинцева,
- 2 МиГ-19,
- повреждённый U-2,(периодически),
- отметку фиктивной цели (увод по дальности),
- отметку фиктивного истребителя,
- ракету Воронова,
- возможно, заградительные помехи в 8.50 и 8.51, продолжительностью примерно по 30 секунд.
На запрос «свой/чужой» отвечал только один МиГ-19 Айвазяна.
В 8.54 отметка от U-2 исчезла на всех радарах,- U-2 сорвался в «штопор».
1.Рассказы свидетелей.
2.1.Пауэрс. Во время перерыва в судебном заседании Пауэрс шёпотом сообщил отцу о том, что его сбил истребитель. Об этом написала в своей статье Клара Скопинова в своей статье с оригинальным названием “Новосибирсий пендель Пауэрсу”. Эти слова слышали наш переводчик и американский журналист. В Америке вышла целая книга по этому эпизоду. В ЦРУ Пауэрсу-старшему не поверили. По логике, КГБ не должен был допустить контакта Пауэрса с отцом, поэтому заподозрили, что ситуация была подстроена, и таким образом подсовывали дезинформацию. Думаю, что ситуация действительно была подстроена. Только Пауэрс об этом не подозревал и сказал отцу правду. Правда, переданная при сомнительных обстоятельствах, воспринимается как ложь. Классический пример работы контрразведки. В принципе это ничего не доказывает. Мог быть и сговор. То что Пауэрс передал сообщение в ЦРУ у меня сомнения не вызывает.
Такой контакт преследовал и вторую цель – показать Пауэрса отцу вблизи для опознания.
Мог ли Пауэрс видеть истребитель? Моё мнение: - видел. В момент удара он был ослеплён светом факела из сопла истребителя. Ослепление длилось несколько секунд, и в это время он ничего видеть не мог. Истребитель летел очень быстро, U-2 ломало и болтало в зоне турбулентности. Но дальнейший полёт Пауэрса проходил в относительно комфортных условиях длительное время (могло быть хуже). По инверсионному следу, Пауэрс мог видеть динамическую горку, инверсионный след, облако, на месте удара и без затруднений определить, что его атаковал истребитель.
В хвостовой части U-2 была БРЛС, которая позволяла контролировать обстановку со стороны задней полусферы. В начале атаки, должна была сработать звуковая и световая сигнализация при облучении прицелом истребителя.
В 8.44 Пауэрс включил помеху увода по скорости, увеличил высоту полёта с 20000м до 22000м, в 8.41 резко поменял курс. Значит, видел истребитель примерно в 8.41 на встречном курсе во время набора высоты. Во время атаки третьего истребителя Пауэрс преимуществом в маневренности не воспользовался. В своих мемуарах Пауэрс дипломатично обходил этот ключевой вопрос, чтобы не позориться перед лётчиками.
1.2 Офицеры 37 и 57 ЗРБр.
Все, кто наблюдал картину происходящего на экранах индикаторов РЛС, видели, что “цель” (СУ-9)начала “падать” за 2 минуты до пуска первой ракеты Вороновым. Так появилась версия подранка после пуска ракеты Новиковым. Реально Новиков стрелял в 8.46 по отметке второй дальности, но о постановке активных помех, в то время, ещё не знали. Сообщение о том, что U-2 сбил дивизион Воронова, вызвало естественное возмущение. Ракеты видны на экранах радаров. То, что U-2 был сбит вдогон, видели все, и вопросов это не вызывало. Бывший комбриг – 37 полковник Савинов, уже получивший назначение на генеральскую должность, присутствовал в это время на КП бригады и наблюдал всё на ВИКО лично. Савинов пытался отстоять интересы своих бывших подчинённых, но когда ему документально показали и разъяснили, что произошло, он признал своё заблуждение, но объяснить это офицерам не имел права. Сведения составляли государственную тайну. В не понятных случаях всегда возникают различные версии. Среди прочих была и такая, что Савинов продался за лампасы, и на репутации генерала появилось пятно…. Не заслуженное пятно, которое генерал Савинов был вынужден носить пожизненно.
События, которые происходили 1-го Мая, участник операции Б. Самойлов подробно описывает в своей статье.
Цитирую:
“Следует добавить, что U-2 летел в чистом небе абсолютно не оставляя следа инверсии, то есть был практически не виден. И даже РЛС его порой теряли…”
… “В это время офицеры и солдаты огневой батареи, находясь на открытом воздухе и визуально наблюдая эту картину, кричали “Ура” и бросали вверх пилотки. На чистом безоблачном небе было отчётливо видно, как ракета догнала цель, появилось белое облако взрыва и далее потянулся белый, порой прерывающийся след, который вскоре исчез, а спустя несколько минут над лесом видели ещё одно или два облака взрыва ракет – очевидно, какой-то дивизион добивал цель”.
Здесь примечательно то, что ракета прерывистого инверсионного следа оставить не может. Во время полёта двигатель ракеты работает постоянно. Если след исчезает, то возобновиться не может. Истребитель явно приняли за ракету. Есть ёщё одно сообщение, которое привёл на форуме Сергей Борисович Селин на форуме:
"Недавно я прочёл в центральной прессе, что при уничтожении самолёта-шпиона Пауэрса был сбит и Советский самолёт, ведомый лётчиком Сафроновым. Пишет об этом бывший командир батареи, сбивший оба самолёта, в то время майор Воронов. Но ведь о том, что сбиты два самолёта, в том числе и наш, ещё тогда знали тысячи людей. Тысячи людей видели, как наш истребитель врезался в землю под г.Дегтярском, что недалеко от Первоуральска. Я, как и многие другие, видел, как шли сначала одна, потом вторая ракета, как сбитые самолёты разошлись в разные стороны - один в сторону Сысерти (Пауэрс), второй в противоположном направлении, в сторону Ревды (наш самолёт). А вот опубликовали об этом только через столько лет. За 40 лет работы в органах прокуратуры, а большую часть времени я был допущен к "сверхзакрытой" информации я до сих пор не могу понять, для чего нужно было врать народу”? Адвокат Л.И. Иванов г. Кустонай.
Здесь свидетель видел визуально два самолёта. Л.И.Иванов ошибся:- в сторону Сысерти спускался СУ-9 совершивший таран, в сторону Ревды - Пауэрс. Атакующий Су-9 он принял за первую ракету. Ещё одно сообщение с форума:
"Первого мая 1960 года. Я гощу у деда с бабушкой в г. Березовский. Мне 11 лет. Дед берет меня на первомайскую демонстрацию. Колонны демонстрантов ждут команды к движению. Кто-то замечает в небе инверсионный след. Вдруг, на самом острие этого следа возникает белое облачко. Продолжение следа превращается в пунктирную линию. Второе облачко образуется несколько в стороне от инверсии. Все закончилось. Люди думают, что это некий салют. На другой день СМИ сообщают, что сбит самолет разведчик У-2. Много лет спустя, будучи офицером запаса, я узнаю, что первой ракетой был сбит наш истребитель (пуля дура) и только второй Пауэрс”.
Здесь свидетель подтверждает наличие прерывистого следа и описывает подрыв ракеты Воронова на самоликвидации. Прерывистый инверсионный след истребителя возникает, когда лётчик начинает маневрировать, сбрасывая скорость, при спуске с большой высоты.
«Все происходило в полнейшей тишине. Кто-то из колонны демонстрантов увидел инверсионный след. Да его увидели многие, поскольку ждали команды к движению и скучали, смотря в небо. Как я понимаю, изучив Вашу карту, это был след нашего истребителя. След был единственный, ни какого другого рядом не наблюдалось. Вдруг на его пути возникло маленькое белое облачко. Дальше инверсионная полоска превратилась в пунктирную линию и исчезла. Буквально через несколько минут восточнее этого следа образовалось еще одно облачко. На этом <представление> закончилось». Это из Берёзовска. Свидетель конкретно говорит об атаке истребителя.
Очевидцем тарана был командир эскадрильи 61-го ИАП капитан Ракинцев, он дублировал атаку и видел всё. Ракинцев так же должен был слышать команды наведения и доклад о результате атаки. Истребители ведомого и ведущего должны были иметь радиосвязь с ПН на одинаковой частоте. Маршрут 4-го Су-9 по моей версии отображён на рис.10.
Айвазян в своих воспоминаниях говорил, что вылет задержали на десять минут. В это время 3-й и 4-й СУ-9 атаковали цель. Слышал Ментюкова. МиГ-и поднимали уже на «добивание». Айвазян был в самолёте в боевой готовности и должен был, как минимум, всё слышать. Айвазян хранил тайну, как и все участники, и основные свидетели. Так было нужно. Этого реально требовали интересы безопасности страны.
Интересна и статья Михайлова о событиях в Москве на КП Главкома ПВО. Судя по содержанию статьи, там речь идёт об атаке Саковича.
Выводы из статьи Михайлова:
- Всё, что происходило в эфире в районе Свердловска, во время действий истребительной авиации, прослушивалось в Москве в реальном времени. И не только прослушивалось, но и записывалось на магнитную ленту.
- «Это был эпизод» - этими словами автор намекает на то, что рассказал не всё. Рассказал только то, что было можно без ущерба секретности.
- Уже в 8.51 Бирюзов, Савицкий, и все кто прослушивал это на КП, знали, как был сбит U-2.
Записи переговоров всех лётчиков с ПН должны сохраниться.
Свидетельство документов из Архива МО:
По данным КГБ в 8.51 цель была уже сбита, и вывод о наличии признаков поражении цели по результатам радиолокационного наблюдения и докладу лётчика был сделан. Время тарана 8.50 подтверждается.
U-2 был сбит, за две минуты до пуска первой ракеты дивизионом Воронова.
1.О причине высокой степени секретности.
В 50-х годах в США был разработан план “Дропшот” – план ядерной бомбардировки Советского Союза. В то время основным типом ядерного оружия была атомная бомба, а основным носителем – стратегический бомбардировщик. Советский Союз был окружён целой сетью военных баз США, на которых базировались тяжелые бомбардировщики. В СССР тоже имелось ядерное оружие, но бомбардировщики со своей территории до США не доставали, военных баз рядом с США не было. В то время обе стороны развивали ракетную технику. В СССР была мощная истребительная авиация, и стратегические бомбардировщики прорваться вглубь территории не могли. Основной целью полёта Пауэса было испытание системы радиопротиводействия в реальных условиях (операция “Оверлайф”). О возможности постановки противником активных помех в войсках ПВО ещё не знали. События 1-го мая в районе Свердловска показали высокую эффективность систем радиопротиводействия. Установка таких систем на стратегические бомбардировщики позволяла в ночное время практически безнаказанно нанести ядерный удар по всей территории СССР. Ответить было нечем. Причину неуязвимости U-2 определили с первого взгляда на аппаратуру. Для борьбы с постановкой активных помех нужно было принимать контрмеры, а для этого нужно было выиграть время. В этом основная причина особой секретности в этой истории. Публичный судебный процесс над Пауэрсом имел своей целью прекратить полёты самолётов - шпионов над территорией СССР. Что и было достигнуто.
Своими действиями Пауэрс внёс значительный вклад в провал операции “Оверлайф” и плана “Дропшот”, но это была вина не только Пауэрса. Послать постановщик активных помех, в район насыщенный радиолокационными системами,- авантюра. Всем 26 РЛС одновременно поставить помехи было не возможно. Это даже без учёта резерва РЛС и сети высотомеров. Если бы Пауэрса не сбили, то принцип действия и факт наличия системы постановки активных помех вычислили бы обязательно. Чувствуется влияние человека, обличённого большой властью, для которого его личное мнение оказалось выше здравого смысла. Недаром сами американцы сравнивали провал операции “Оверлайф” с провалом в Пирл-Харборе. В США информация по этому делу тоже была засекречена. Все разведывательные полёты U-2 президент США Эйзенхауэр санкционировал и контролировал лично, а фотоснимками с U-2, как самонадеянный хвастун, дразнил Хрущёва при личных встречах. Доигрался…
2. Об опубликованных документах.
В сети опубликованы сканы зашифрованных архивных документов, которые можно найти по ссылкам:
Документы эпохи. События 1 мая 1960 года.
Документы по уничтожению U-2 1 мая 1960г над Свердловском. - Guns.ru Talks
Документы уникальны. Класс работы шифровальщиков вызывает восхищение. Перед шифровальщиками были поставлены две логически противоречивые задачи. С одной стороны нужно было изложить официальную (ракетную) версию, с другой – рассказать всё, что произошло реально. Логически документы составлены так, что любая ракетная версия будет заведомо обречена на провал. Принцип шифровки прост:- всё как в реальной жизни... С одной стороны громко кричащая, яркая, широко распропагандированная ложь, с другой – малозаметная, но логичная, убийственная для лжи, правда.
Опубликованные документы состоят из двух калек и сканов нескольких листов приложений, оформленных как “боевые донесения” и ”доклады”. К реальным докладам и боевым донесениям эти документы никакого отношения не имеют. Это просто приложения, которые описывают некоторые точки, не отображённые на кальках. На кальках и сканах текстовых документов явно просматриваются признаки шифровки, которая в январе 1961года ещё не была в архиве. Создать такую шифровку при технологиях 60-х годов стоило большого труда и времени. И делалось это с определённой целью. Всё тайное когда-то должно стать явным. Таран века и последствия этого тарана стоили того.
Чтобы мои утверждения не выглядели голословными, укажу на некоторые признаки шифровки:
- на кальке РТВ имеются надписи:- “к-н Ментюков вторично” и “сбитие самолёта одной ракетой”. На фамилию Ментюков фотометодом наложена фамилия Гнездилов. Позывной капитана Гнездилова был “авторучка”. По буквам напоминает “вторично”. Вторую надпись следует читать - “сбит не самолёт Су одной ракетой”. В этом легко убедиться, используя метод наложения в программе Фотошоп. Точка 8.46 помечена красным цветом. Точка 8.47 помечена стрелкой.
Имеются признаки шифровки и на сканах текстовых документов. В местах, на которые следует особо обратить внимание, имеются подчёркивания, вопросительные знаки, поправки. При большом увеличении просматриваются звёзды другие знаки.
В качестве примера приведу вырезку из скана документа “Донесение №0012 от 01.05.1960г…”:
Отпечатанное на машинке, стилистически грамотное предложение <Поднятый МИГ-19 был обстрелян 4зенбр. 57 зенрабр. и сбит,> исправлено рукописью. После правки: <Поднятые 2 СУ МИГ-19й были “обстреляны” 4 зенбр. 57зенрабр.>.
Похоже на то, что по истребителям стреляли не только ракетчики, но и зенитчики. Явно безрезультатно. Но суть не в этом (зенитчики вообще не стреляли). Главное – “2 СУ”. 1.05 1960г. самолёт ещё назывался Т-3. Название СУ-9 самолёт получил в январе 1961 года. Документ датирован 1.05.1960г., то есть спустя 8 месяцев документ еще не был в архиве. Такие правки в реальных боевых донесениях? За такое творчество можно и под Суд попасть. Значит, данный документ никакого отношения к реальному боевому донесению не имеет, но документ из архива. Следовательно, в таком виде документ был составлен изначально, и за поправками, ”опечатками”, пометками, ”небрежностями” скрыт основной смысл. Документы составлены и проработаны тщательно.
О каких двух СУ-9 идёт речь в документе? Сакович совершил посадку в Троицке – значит исключается. Ментюков совершил посадку в 8.52. По ошибке, СУ-9 Ментюкова обстрелять не могли. Ментюков заходил на посадку с запада, U-2 в это время находился на востоке от аэродрома и на большой высоте. Значит, Ментюков тоже исключается. Из этого следует вывод - в операции участвовали ещё два лётчика на СУ-9. Причём эти два Су-9 были подняты в воздух, раньше двух МиГ-19-х.
На сканах текстовых документов тоже просматриваются явные признаки шифровки:
- в тексте буквы разного размера.
- некоторые слова написаны слитно.
- имеются разрезы букв по горизонтали. Похоже на шифр с кодированной построчной развёрткой.
Стрельба в 8.46 5зрдн. (Новиков) описана в документах в трёх различных вариантах, а выпустили одну-единственную ракету. Это однозначно указывает на то, что на азимуте временной отметки 8.46 одновременно находились два истребителя и цель.
4.1. калька ЗРВ.
Калька ЗРВ (рис.1) состоит из нескольких отрезков, соединённых в одну кривую.
В архивной И-нет версии документ называется «ProvodkaZRV» - это для ЦРУ. Так им будет понятнее.
В отличии от архивного варианта для большей наглядности на рис.1 увеличены разрывы «маршрута».
В правом нижнем углу в зеркальном изображении имеется калька в виде двух взаимно пересекающихся маршрутов. Это ключевая калька, которая методом наложения позволяет различить реальную и фиктивную цель.
На кальке ZRV отображены точки фиктивной цели для СНР 5-го и 2-го ЗРДН, спуск истребителя Ментюкова (37,38, 39, 40)до высоты 1000м, атака Саковича. Прямоугольниками с надписями <открытие огня> обозначены помехи заградительного типа. Пауэрс начал постановку заградительных помех для СНР в 8.42, затем в 8.50 и, продолжал это занятие, пока не покинул самолёт на высоте 4500м. Пусков ракет в 8.42-8.43 и 8.50-8.51 не было. Помехи включались с пульта. В 8.55 помехи усилились. В 8.46 и в 8.52 помеха ставилась автоматически после начала работы РПК СНР.
Ключевая калька (зеркальная на обороте) с калькой ЗРВ не совмещаются. Это означает, что временные отметки U-2 в данном документе отсутствуют. ЗРВ U-2 не сбивали. Наложение калек ЗРВ, РТВ и ключевой кальки позволяет определить достоверные точки U-2 и оценить помеховую обстановку.
Наложение ключевой кальки на кальку РТВ показывает, что точки 46,47,48 совмещаются (Рис. 3). U-2 летел с равномерной скоростью и, каких либо резких маневров по высоте не совершал.
Точки 45, 46, 47, 48 кальки ЗРВ совмещаются с азимутами одноимённых точек 2зрдн. и 5зрдн. кальки РТВ, на не одинаковом удалении относительно кальки СРЦ. Это активная помеха по дальности с одновремённым уводом по скорости - имитация цели (рис.2).
4.2. Помехи РТВ.
Калька РТВ снята с РЛС П-30, которая обслуживала КП 57 ЗРБр КП Армии и пункт наведения истребительной авиации.
П-30 - РЛС дециметрового диапазона, тоже была подвержена воздействию активных помех.
Продолжение пунктирной линией после т.41 с последующими разветвлениями в виде метлы. Временные отметки на пунктирных линиях отсутствуют. Это помехи. Место расположения РЛС КП Армии (Уктус) легко определяется по этим помехам.
У кальки есть интересные особенности:
- третий лист кальки смещён, сдвинут и повёрнут.
- разрыв между 1,2 и 3 листом.
- нарушена последовательность временных отметок.
- т.39 отмечена пятном. Такими пятнами на сканах текстовых документов отмечены помехи.
- раздвоение маршрута до, и после т. 49.
- т. 51 находится на разрыве маршрута.
- разрывы маршрута.
- стыковки отрезков маршрута.
Всё это имеет логическое объяснение.
Против РЛС применялись помехи:
- а) увод по дальности (УД),
- б) увод по скорости (УС),
- в) имитация атаки истребителя (ИА).
а) увод по дальности (УД).
Основным характерным признаком применения помехи УД является
постоянная задержка сигнала от постановщика помех. В этом случае на индикаторах радара, которому ставится помеха, отметка от фиктивной цели будет перемещаться параллельно курсу реальной цели. При этом сама цель не видна. Что видно при наложении ключевой кальки на кальку РТВ. Смещение маршрутов выбиралось 2.5-3км, - что маскировало факт применения помехи. Для маскировки в начале и в конце УД применялся УС. Этого было достаточно, что бы гарантировать неудачную атаку истребителей, которые имели практический потолок 17км. Над территорией СССР на высотах ниже 19,5км U-2 вообще не летали. Против СУ-9 практический потолок, которого превышал 22км, а также зенитных ракет малый УД защиты не обеспечивал. При одном радаре допускалось большее значение УД.
б) увод по скорости (УС).
Маршруты цели по проводкам РТВ и СРЦ не совмещаются. Следовательно, один из маршрутов по проводке РТВ – помеха.
В отличие от УД, при УС задержка сигнала от постановщика помех плавно изменяется. Что приводит к изменению наклонной дальности, скорости и высоты фиктивной цели. Реальная цель при этом на радаре, против которого применяется помеха, так же отсутствует. Режим УС был включён в 8.44. Время одного цикла в данном случае – 6 минут. С целью маскировки задержка плавно изменялась от нуля до некоторого определённого значения, затем снова до нуля. Величину УС за 1мин. Легко определить, проведя азимут временной отметки 8.45. та же помеха выдавалась на частоте высотомера и ближних СНР. Метод УС в сочетании большой высотой и высокой манёвренностью гарантировал защиту U-2 от любого истребителя или ракет земля - воздух, но при сравнении маршрутов от двух и более РЛС факт применения помехи УС легко выявлялся. В 8.49, Пауэрс обнаружив сзади истребитель, понял, что обнаружен не дождавшись окончания шестиминутного цикла, вновь запустил помеху УС. В этот момент на БРЛС U-2 появился третий истребитель, который заканчивал набор высоты для атаки. Уйти манёвром Пауэрс не пытался.
При разделении маршрутов зеркальных калек все кальки совпадают (рис.3).
Я Виктор Гнездилов, сын Ивана Яковлевича Гнездилова, совершившего таран 1 мая 1960г. По образованию я радиоинженер, специальность - радиолокация. На военной кафедре при институте изучал СНР С-75 типа “Волхов” и “Десна”.
Моё первое сообщение было рассчитано на широкий круг читателей. Первая опубликованная мной версия была неудачной. Информации по существу – только рассказ отца. Да ещё забыл, что документы зашифрованы. Не ожидал, что даже после публикации архивных документов нужно будет ещё кому-то, что-то доказывать.
Некоторые выводы в моём первом сообщении были ошибочны, но есть вещи очевидные, которые у профессионалов сомнений не вызвали. Основной защитой “U-2” были системы радиопротиводействия и большая высота полёта. Посредством незащищённых от помех РЛС сантиметрового и дециметрового диапазонов точное наведение истребителей, и тем более ракет было не возможно. При правильном применении лётчиком системы постановки активных помех и умелом маневрировании U-2 был практически неуязвим.
Сейчас - для профессионалов. Вычислить истинное предназначение “Грэнжера” и все радиолокационные фокусы для меня проблемы не составило, для профессионалов, естественно тоже. Сейчас это азбука ЗРВ, а в конце 50-х о постановщиках активных помех в ЗРВ было не известно. Первые модификации СНР типа С-75 не были приспособлены для стрельбы по постановщикам активных помех. U-2 был надёжно защищён системами радиопротиводействия. Описание событий 1.05.1960г. свидетельствует о наличии нескольких приёмо-передатчиков на борту U-2. Логически проявляются следующие системы:
- п/п для постановки помех СНР <Двина>, диапазон 12см.
- п/п для постановки помех СНР <Десна>, диапазон 6см.
- п/п для постановки помех РЛС кругового обзора П-30 диапазон ДМВ. РЛС обслуживала КП 57зрбр, КП Армии и ПНА (пункт наведения авиации). Все эти службы располагались в одном здании.
- п/п для постановки помех ПРВ (передвижные радиовысотомеры)-ДМВ -диапазон.
- п/п для постановки помех радиолокационным прицелам истребителей, диапазон 2см (предположительно).
- приёмник команд телеуправления ракетой от СНР. При пуске ракет по наличию команд телеуправления постановщик помех автоматически генерировал отметки от множества целей, в результате чего, ракеты отклонялись и уходили на самоликвидацию.
В документах этот эффект описан как постановка пассивных помех или падение обломков цели. Это помехи заградительного характера. Имелась возможность включения помех с пульта управления. Постановка помех РЛП истребителей вполне логична для бомбардировщиков в ночных условиях. Провоцировался преждевременный пуск ракет истребителя. Для самолёта-разведчика включённый передатчик постановщика помех истребителю в дневных условиях приносил больше вреда, чем пользы. Увод фиктивной отметки цели по скорости давал некоторые шансы для U-2, но надёжной защиты не обеспечивал. Логично предположить, что передатчик был отключён, работала только приёмная часть, которая позволяла контролировать обстановку со стороны задней полусферы. На высоте 20000м U-2 имел большое преимущество по маневренности перед истребителем. В кабине имелся блок индикации облучения БРЛС истребителя с задней полусферы, который измерял расстояние до истребителя и скорость сближения. Обстановка со стороны задней полусферы полностью была под контролем, но Пауэрс во время атаки третьего СУ-9 возможностью маневра не воспользовался… и был сбит.
ЗРК С-75 дополнительно к СНР были укомплектованы станциями разведки и целеуказания СРЦ П-12. РЛС этого типа позволяли определять только азимут и дальность. Диапазон СРЦ – метровый. По причине ограниченности энергетических ресурсов самолёта, постановка активных помех для СРЦ не применялась. Это один из ключевых моментов при расшифровке калек. Территориально СРЦ располагались на позициях ЗРВ, но входили в состав РТВ. Точки на кальке СРЦ не указаны умышленно. Попытка восстановить эти точки приведёт к оценке общей помеховой обстановки.
В конце сообщения я дам ссылки на некоторые документы и чисто для экономии времени акцентирую внимание на некоторых моментах. Думаю, что этого будет достаточно. Приведу своё первое сообщение с некоторыми дополнениями по существу.
К пресечению полётов U-2 в ВВС готовились. Для этого был создан новейший сверхзвуковой истребитель Т-3 (СУ-9).
ТТХ серийного СУ-9 позволяли сбивать цели на высоте 22000м. Была создана спецгруппа охотников на U-2. Лётный состав спецгруппы на СУ-9 комплектовался из числа наиболее подготовленных лётчиков на перехватчиках МиГ-17ПФГ. Лётчиков на СУ-9 – основных участников облавы на U-2, Е.Я. Савицкий отбирал лично. Критерии отбора были жёсткими – лётчики должны быть высшего класса. Кандидат должен был иметь рекомендации от двух Героев Советского Союза,- непосредственных командиров и на глазах у Е.Я Савицкого провести воздушный бой с Героем Советского Союза на предельных возможностях лётчиков и самолётов. Савицкий лично наблюдал за боем и оценивал кандидата. Только после этого возможно было получить предложение от Савицкого. Служить под непосредственным руководством Савицкого было престижно, но и требования к лётчикам предъявлялись особые. Просто квалификации первого класса было не достаточно. Принадлежность к спецгруппе Савицкого многократно повышала шансы на встречу с U-2. Лётчику, который собьёт U-2, Хрущёв обещал звание Герой Советского Союза. Мотивация была высокой. Отец вспоминал свой контрольный бой с Героем Советского Союза Медведевым (23 воздушные победы)- сплошные “фирменные” финты. Из всех фигур высшего пилотажа знаком был только штопор. Все его прежние представления по «мирной» аэродинамике, и возможностях самолёта, были разрушены. Об инструкциях вспоминать даже не уместно. Всё это было полной неожиданностью для лётчиков до этого обученных летать строго в пределах инструкции. Лётчики проверялись в экстремальных условиях без предварительной тренировки. Таким методом было отобрано около 30 человек. Е.Я. Савицкий утверждал программы, контролировал уровень лётной подготовки на СУ-9 отобранных лётчиков и знал всех лётчиков поимённо. Это была Гвардия Савицкого. Они были первыми инструкторами на Т-3 (с января 1961года – СУ-9). Лётчики готовились для перехвата целей типа U-2 и были распределены по разным аэродромам, перекрывая наиболее вероятные направления полётов самолётов-шпионов. Кроме того этим лётчикам предстояло обучать полки на СУ-9, отрабатывать тактику боевого применения, испытывать новые системы и оборудование. Эти летчики внесли значительный вклад в создание авиационной составляющей системы ПВО СССР. Савицкий верил в своих лётчиков, они отвечали ему тем же. Не оправдать доверия своего легендарного командира считалось самым страшным позором.
В перехвате U-2 Пауэрса участвовало четыре истребителя СУ-9. Фамилии лётчиков в порядке вылета на перехват: - к-н Сакович, к-н Ментюков, к-н Гнездилов, к-н Ракинцев. Знаю, что два лётчика – Сакович и Гнездилов были из числа отобранных Савицким. Это точно. О классе лётчиков Савицкого судите сами. Сакович на СУ-9 пролетел под Коммунальным мостом в Новосибирске (это было не хулиганство, а вопрос чести), первым в ВВС совершил посадку на СУ-9 на грунтовый аэродром. Отец рассказывал о своей посадке на СУ-9 ночью при нижней кромке облаков 50м, (при аварийном двигателе), проверял возможность полётов на СУ-9 с грунта, но уже в зимних условиях, экспериментальных полётах «вслепую»- только по приборам при зашторенной кабине, о полётах на сверхзвуке на малых высотах, перехватах Як-РВ. Всё это делалось при отсутствии какой-либо автоматики.
Самолёты были “сырые”, всё было впервые. Первые полёты истребителей в стратосфере – полёты экстремальные для людей, да и для техники тоже. По ходу эксплуатации шла и модернизация. В первую очередь это касалось приборов. Разработанные ранее приборы не выдерживали перегрузок, давали неверные показания, часто выходили из строя. На первых СУ-9 авиагоризонт дублировали бутылкой с водой. СУ-9 ошибок не прощал. Не достаточно надёжным был двигатель. При остановке двигателя не работал гидропривод рулевого управления, и истребитель с малыми крыльями не мог планировать. Про Су-9 отец говорил: «ещё не ракета, но уже не самолёт».
Этот рассказ я услышал в начале 2012 года от отца, – непосредственного участника операции 1-го мая 1960 года в небе над Свердловском, майора в отставке Ивана Яковлевича Гнездилова. Бывшего летчика-истребителя 61 ИАП в.ч. 54804. Постараюсь привести этот рассказ если не дословно, то без искажения смысла.
“В конце апреля 1960 года три лётчика 61 ИАП, который дислоцировался в городе Барановичи, получили задание – принять на заводе четыре самолёта Т–3 (впоследствии переименованы в СУ-9) и перегнать новую технику в часть по маршруту: - Новосибирск – Свердловск - Раменское – Барановичи. Своих подготовленных лётчиков не хватало. В авиакатастрофе на Су-9, 8 марта 1960г погиб старший лейтенант Пономаренко, поэтому к нам был прикомандирован капитан Ментюков.
На заводе приняли самолёты. К обеду 30 апреля все акты были подписаны, не хватало только подписи генерального директора завода. Генеральный директор отсутствовал и должен был появиться только после праздников, а без его подписи разрешения на вылет не давали. Перспективы открывались не радостные. Пошли договариваться с руководством завода. Нам пошли навстречу и разрешение на вылет, в конце концов, было получено. Солнце уже было на закате. Лететь предстояло ночью. Трое решили лететь в ночь. Хотя опыта ночных полётов на СУ-9 ни у кого из нас не было, проблемы в этом не видели. Ментюков сказал, что он не уверен в своих возможностях. Сослался на отсутствие опыта ночных полётов и не знание аэродромов. Посадка на СУ-9 имела свою специфику - самолёт слабо планировал и имел высокую посадочную скорость. Неуверенность могла дорого обойтись. Если лётчик не уверен в своих возможностях,- решили не рисковать. По этой причине вылет отложили на утро 1 мая. К обеду к праздничному столу вполне успевали. Перегон – полёт прогулочный, по этой причине мы не взяли с собой противоперегрузочных костюмов. Взяли только гермошлемы для связи. Вооружения на самолётах тоже не было. Ракетами самолёты комплектовались по прибытии в часть. Лететь решили двумя парами. Первая пара: А.Сакович – И. Ментюков, ведущий капитан А. Сакович. Я был ведущим во второй паре. Рано утром вылетела первая пара, вторая пара вылетела минут через 20 – 25. Полёт до Свердловска прошёл без приключений. Как развивались дальнейшие события? После посадки на аэродроме в Кольцово А. Сакович и И. Ментюков получили приказ на перехват. Целью был самолёт U-2.
Первым на таран пошёл Сакович. Таран не удался по не зависящей от лётчика причине - просто не правильно навели на цель. По словам Саковича, цели он даже не видел. Наводили на высоту цели 10км. (В это время цель находилась на высоте 20км). Поиск результатов не дал. Топливо кончалось. Пришлось прекратить задание. Посадил самолёт практически с пустыми баками на грунтовый аэродром. ( По-моему в Троицке, или где-то рядом)<авт.> Анатолий Сакович был моим другом, я был участником операции, поэтому он был со мной вполне откровенен, да и скрывать ему по существу было нечего.
Вторым на таран пошёл Ментюков. До этого я был не знаком с этим лётчиком. Познакомились во время выполнения задания по приёмке и перегону самолётов. По существу могу рассказать следующий эпизод. Точную дату назвать не могу, прошло всё-таки более 50-ти лет. Было это в конце мая или в июне 1960 года. Я получил весьма странный приказ – взять с собой противоперегрузочный костюм, двух специально обученных солдат, для одевания этого костюма и прибыть в Свердловск. Полётное задание я должен был получить на месте. Долго размышлять над этим приказом я не стал - получу задание – будет ясно. По прибытии на место получил полётное задание. Ничего особенного в задании не было. Обычный полёт на СУ-9 с набором высоты 20 тысяч метров. Когда я приготовился к полёту и меня подвезли к самолёту, по бортовому номеру я сразу узнал самолёт. На этом самолёте Ментюков ходил на таран. Полёт проходил нормально, в штатном режиме. На высоте около 12 тысяч метров отказал радиолокационный прицел. Неисправность проявлялась в виде сплошной засветки экрана. О неисправности доложил на КП. Получил приказ возвращаться. Уже позднее специалисты сказали мне, что в прицеле был слишком большой ток какого-то кристалла. Мне это ни о чём не говорило.
После этого полёта я понял причину срыва задания Ментюковым. На высоте 20 тысяч метров даже днём небо чёрное, покрытое яркими звёздами. Звёзды выглядят значительно ярче, чем при наблюдении с земли. Цель выглядит как яркая звёздочка на фоне звёздного неба. Визуально, без помощи радиолокационного прицела, обнаружить цель заранее, чтобы иметь время на подготовку к атаке, - практически невозможно. Это основная причина неудавшегося тарана. Ментюков оказался в сложной ситуации. О дальнейшем я мог судить только из прессы. Судя по первым публикациям, капитан Ментюков всё - таки увидел цель, и пошёл на таран, но шансы на успех были малы. Времени было слишком мало, да и маневренность СУ-9 в условиях стратосферы была невысокой. Радиус разворота на этой высоте был около 120км.
Когда я выруливал на стоянку аэродрома Кольцово, по радио я услышал приказ:
- после заправки приготовиться к перехвату. Цель U-2, высота 22 тысячи. Оставаться на связи.
-Вас понял. Я только с полёта. Разрешите размяться?
- разомнитесь. Оставьте, кого ни будь на связи.
Оставил на связи в кабине солдата. Закурил, начал обдумывать задание. По голосу я узнал Савицкого. Маршал отдавал приказ напрямую, а это означало только одно: - задание боевое и исключительной важности. Подвести Савицкого в таком важном деле я не мог. Это был вопрос чести. Хотя слово “таран” в приказе не звучало, обоим было ясно, о чём идет речь. Другого варианта просто не было. В том, что смогу нанести точный удар, я не сомневался. У меня был большой опыт учебных перехватов на МиГ-17ПФГ в самых сложных условиях, в том числе и по низкоскоростным целям. Я знал примерно внешний вид и технические характеристики U-2. С точки зрения лётной подготовки этого было достаточно. ТТХ истребителя высоту 22км гарантировали. Здесь проблем не было. Единственное, что вызывало серьёзные опасения, это отсутствие противоперегрузочного костюма. Предстояло выдержать большие перегрузки. Смогу ли выдержать? Обязан выдержать! И так таран. Как бить и куда бить? То, что наводить будут сзади – это понятно. Причём бить надо крылом в крыло – треугольное крыло СУ-9 при большой скорости сближения отрубит крыло U-2 как гильотиной. Я знал, что U-2 лёгкий планер с большим размахом крыльев. Самым слабым местом U-2 был конец крыла. В случае удара по концу крыла истребитель получал минимальные повреждения. Значит, бить нужно по концу крыла.
О том, что будет с истребителем после тарана, я не думал – буду действовать по обстановке. Что будет с U-2? То, что U-2 идёт на предельной высоте и имеет слабую устойчивость – это понятно. Потеряв часть крыла, турбулёнтным потоком истребителя U-2 будет неизбежно сорван в штопор. Пилот, несомненно, хорошо подготовлен и на высоте 6 тысяч метров сумеет вывести самолёт из штопора, но снова набрать высоту на повреждённом самолёте, и, следовательно, продолжить выполнение задания, он не сможет. Что и требовалось. До границ далеко,- не уйдёт. Это будет лёгкая мишень для МиГов. U-2 – это самолёт-разведчик. Никакой угрозы такой самолёт не представлял, поэтому в моментальном уничтожении цели не было необходимости. Да и задача так не ставилась.
Самолётов Саковича и Ментюкова на аэродроме не было. Понял, что на задании. Пока я раздумывал, заправка закончилась. Поступила команда на взлёт. По времени Сакович уже должен был отработать по цели. Мелькнула догадка – не правильно навели. Такое иногда случалось. В случае успешной атаки дали бы команду «отбой».
В принципе набор высоты до 20000м на Су-9 был возможен с горизонтального полёта по более пологой траектории, но при этом методе был большой расход топлива. По этой причине такой метод при перехватах не применялся. Набор высоты производился при помощи “горки”. Для этого надо было набрать высоту 15 километров, затем перевести самолёт в режим пикирования с плавным выходом на высоту 10 тысяч метров. За счёт ускорения свободного падения самолёт получал дополнительную скорость. На первом этапе самолёт разгонялся до скорости 1400км/час, на втором этапе на форсаже – разгон до скорости 1,9-2М.
Набор высоты осуществлялся под большим углом, поэтому лётчик испытывал большие перегрузки. Угол тангажа составлял 63,5 градуса. Параметры полёта при наборе высоты 22 тысячи метров необходимо было выдерживать с высокой точностью. Одновременно шло и наведение по курсу. От точности выполнения режима полёта и выполнения команд наведения зависел успех перехвата.
Набор высоты без противоперегрузочного костюма был трудным. От перегрузок темнело в глазах. Контроль показаний приборов и соблюдение всех режимов полёта требовал от лётчика большого волевого и физического напряжения. Никаких автопилотов на СУ-9 в то время не было, самолёт управлялся только вручную. Я был предельно сконцентрирован на выполнение задачи. Главное было набрать высоту и не потерять контроль над собой и самолётом. Держался только за счёт напряжения воли. Одновременно с набором высоты нужно было выполнять команды с пункта наведения. Набор высоты прошёл успешно. Вывели на высоту 22100м – с небольшим запасом.
С КП сообщили:
- цель прямо по курсу.
Нормальное состояние после перегрузок восстанавливалось быстро. Вскоре на экране радиолокационного прицела появилась отметка от цели. Навели точно. Цель была ниже с небольшим отклонением по курсу. Поймал цель на прицел и вёл истребитель точно по прицелу. Доложил:
- цель вижу на экране прицела. Разрешите атаковать?
- атакуйте.
Точно по курсу появилась блестящая точка. Я понял - это цель. Наступил решающий момент. Промах был недопустим. Второго шанса не будет. Цель быстро приближалась и приобретала очертания самолёта. Всё зависело от точности удара. Концентрация внимания и нервное напряжение были предельными. Из двигателя выжимал всё, М-метр зашкаливал. Я не моргая, буквально впился глазами в цель. Удар был точным. Я чётко слышал звук удара. Всё произошло так, как я рассчитывал. Было примерно без десяти девять.
Полёт после удара был нормальным, двигатель работал чисто, подозрительных шумов и вибраций не ощущалось, показания приборов были в норме. Дело было сделано. Цели я не видел, но не сомневался в том, что U-2 далеко позади, падает в штопоре.
С КП запросили доложить обстановку. Доложил:
- контакт был, цель не вижу, полёт нормальный, показания приборов в норме.
-возвращайтесь на аэродром.
-вас понял, возвращаюсь.
Посадил машину благополучно. После полёта меня доставили в штаб. В штабе незнакомый мне полковник потребовал от меня доклада обо всех обстоятельствах полёта. Задание было не рядовое, самолёт был секретный, приказ отдавал Савицкий, поэтому докладывать что–либо первому встречному полковнику, я не стал. Я заявил, что у меня есть свой командир и обо всём будет доложено только ему. Больше вопросов мне не задавали.
Вообще обстановка была сложная. Стреляли ракетчики. По кому стреляли было непонятно. Уже позже из газет я узнал, что в результате этой неразберихи погиб Сафронов. Этого лётчика я не знал. Делать какие-то выводы на основании статей журналистов, я не рискну. Можно сильно ошибиться. Похоже, что слётанность пары была плохой. Если бы МиГи летели, парой этого бы не случилось. Все случаи разрыва пары всегда были предметом особого разбирательства. В каждом конкретном случае свои обстоятельства. Там была компетентная комиссия. Они во всём разобрались.
Везде упоминается, что Пауэрс был сбит на высоте 22тысячи метров, но это не точно. Реально – несколько ниже. Когда я посмотрел на высотомер, высота была 21600м. На высотомер я посмотрел не сразу. После удара сбросил обороты двигателя, прислушался, оценил состояние самолёта, проверил рулевое управление. За счёт снижения скорости самолёт мог дать просадку по высоте. Полагаю, что это снижение могло быть около 100м.
По прибытии в Барановичи, я доложил обо всех обстоятельствах дела своему старшему по должности командиру генерал-лейтенанту С. Д. Луганскому. Наша встреча проходила в полуофициальной обстановке без свидетелей и носила форму беседы. Луганский поздравил меня с воздушной победой. Сергей Данилович знал о том, что произошло, его интересовали детали. В конце встречи Сергей Данилович сказал: - “о том, что произошло нужно молчать до особого распоряжения правительства и с наградой, возможно, тоже придётся подождать”. Я дал слово. Я дал слово легендарному лётчику, дважды Герою Советского Союза. Так было нужно.
После сообщения о Пауэрсе в газетах, однополчане сразу же догадались о том, что произошло. Они ждали прибытия новой техники, знали время, маршрут, количество перегоняемых самолётов. Они знали также о том, что лётчики были без противоперегрузочных костюмов, а самолёты без вооружения. Подняться на такую высоту могли только СУ-9. Не все самолёты прибыли в часть. Вычислить было нетрудно. Начались расспросы, но все три участника операции молчали.
Конечно, участники операции между собой вспоминали и обсуждали эти события. Толю Саковича просто неправильно навели, Ракинцев, которого поднимали на таран четвёртым, получил команду “отбой” в начале набора высоты. Я не мог быть откровенным даже с близкими друзьями. По этой причине я придумал себе версию – набрал высоту и получил “отбой”. Версия проходила. Думаю, что другие лётчики полка, не знали даже этого. Попытки расспросов на эту тему пресекались. Все понимали, что за этим скрывается какая-то тайна, и решили ждать официального награждения.
Никаких награждений не последовало. Участие истребителей было строжайше засекречено – это суть “загадки дела Пауэрса”. Отсутствие награждений можно объяснить только соображениями секретности и ситуацией, которая сложилась в полку. Наградить – означало официально подтвердить факт тарана.
Таран на высоте 22 тысячи метров - событие в мировой авиации небывалое и удержать такое в тайне среди лётчиков было просто невозможно. Полностью скрыть участие истребителей тоже не удавалось. Погиб лётчик и многие видели самолёты необычного вида. По этой причине в официальной версии для прессы сообщалось о двух МиГах, и одном СУ-9, который пилотировал капитан Ментюков. СУ-9 должен быть только один и не более того! В интересах обеспечения безопасности страны необходимо было представить дело так, чтобы американцы думали, что U-2 был сбит именно ракетой “.
На этом рассказ закончился.
С тех пор прошло более пятидесяти лет, тайна потеряла свой смысл и превратилась в загадку истории. На мой вопрос: - почему он об этом молчал? Он ответил: - ”я дал слово Луганскому, а своих командиров я не предаю. Дело громкое. Излишне большая слава тоже имеет свои отрицательные стороны. Мне это ни к чему. В жизни не всегда награды соответствуют заслугам. Я имел авторитет среди однополчан. Меня высоко ценили Сергей Данилович Луганский, Евгений Яковлевич Савицкий, Павел Степанович Кутахов. Они относились ко мне как к равному. Для меня это было высшей наградой. Я достиг своей вершины. Обещай, что при моей жизни об этом не узнает никто. Потом поступай так, как считаешь нужным”. Я дал слово. Тайна перешла мне по наследству. Пишу это ради истины. Отец всегда боролся за справедливость и в своей борьбе был несгибаем. Народ должен знать правду о своей истории. Люди, совершающие выдающиеся дела, достойны памяти. Таран на высоте 21600 метров – это ещё один эпизод в славной истории Российской авиации. Об этом нужно знать.
Я пытался убедить отца в необходимости публикации этой истории. Предложил запросить архивы. Прошёл 50-летний срок, секретность должна быть снята. Возможно, уже есть какие ни - будь публикации о таране. Не убедил. В ответ он только безнадёжно махнул рукой и сказал:
- я видел документы до того, как они были сданы в архив. Луганский показывал мне кальки и сказал, что документы зашифрованы. Кто там чего нахимичил – пусть историки разбираются.
Это всё, что я могу рассказать об этой истории.
История, конечно, потрясающая и многим покажется невероятной, но это эмоции. Я слишком хорошо знал отца и уверен, что всё рассказанное мне – правда. Отец ненавидел несправедливость и ложь.
В своём первом сообщении, когда написал о причине задержки в Новосибирске, я несколько сгладил ситуацию. Не хотелось выставлять Ментюкова в невыгодном свете по сравнению с другими лётчиками. Я читал статьи с описанием действий Ментюкова. Не верилось, что это мог говорить лётчик, который хотя бы однажды совершил полёт на высоте 20км. Это обстоятельство вызывало у меня большое сомнение. Было ли вообще заявление Ментюкова о том, что он газовой струёй своего истребителя сбил U-2? Г.С.Легасов, исполнявший в то время обязанности заместителя председателя комиссии по расследованию, жёстко высказался о действиях Ментюкова при выполнении боевого задания и его заявлении:
-К сожалению, в цепи описанных событий многие действия военачальников Свердловской армии ПВО, мягко говоря, не соответствовали требованиям присяги: "защищать Родину умело". А поведение летчика Ментюкова - прямое ее нарушение: он не отважился рискнуть жизнью и пойти на таран. Хуже того, через несколько десятилетий он пытался присвоить себе честь сбития: якобы, он пролетел от цели так близко, что газовой струей выхлопных газов и повредил самолет Пауэрса.
Обвинение серьёзное. Геннадий Сергеевич был не из авиации. По-видимому, он высказал мнение компетентных членов комиссии. Во время появления сообщения о Ментюкове Геннадий Сергеевич был на пенсии и мог узнать о заявлении Ментюкова только из прессы. Такой человек не сделал бы публичного заявления на основе не проверенной информации. Примечательно, что публикация о Ментюкове появилась после смерти Савицкого. Значительно позднее, после публикации своего первого сообщения, когда я посмотрел д/фильм “Иду на таран”, у меня все сомнения относительно Ментюкова окончательно рассеялись. Он там «смотрел в другую сторону» и под конец у него там «мелькнуло что-то».(?!) Не заметить в течении 20 секунд, прямо по курсу, на одинаковой высоте, самолёт с размахом крыла 22м?! И это – притом, что истребитель навели на цель, а лётчик был настроен на таран. Что он хотел увидеть в «другой стороне»? При радиусе разворота Су-9 на высоте 20км около 120км, какой смысл искать цель по сторонам? Почему не смотрел прямо по курсу, где должна появиться цель? Пусть его слова останутся на его совести. При наличии таковой. Поэтому исправил и написал так, как рассказал отец.
Эпизод из разговора с отцом, когда он высказался о документах, я вспомнил после моей первой публикации – когда более внимательно работал над документами.
Для скептиков очень коротко привёл некоторые дополнительные сведения о лётчиках. В атаках на U-2 участвовали лётчики не заурядные. На Су-9 приглашали только лучших лётчиков ВВС – не ниже 1-го класса на МиГах, да и то, далеко не каждого. Два лётчика (капитан Сакович и капитан Гнездилов), были из спецгруппы Савицкого. Командир эскадрильи капитан Ракинцев, как лучший в дивизии проходил переподготовку у лётчиков-испытателей при заводе.
В остальном – некоторые детали, которые упустил в первом сообщении.
О том, что после событий 1 мая Ментюков был переведён в Барановичи, я узнал из статьи Ю.И.Коваленко. Отец никогда не говорил об этом. Он раньше вообще почти никогда не упоминал фамилии Ментюков. Вероятно, хотел избежать вопросов по делу Пауэрса.
Я считал, что их встреча была эпизодом. Фамилия Коваленко мне знакома по воспоминаниям отца. Если мне не изменяет память, с этим лётчиком он сажал “спарку” СУ-9У на голый диск. Колесо размонтировалось на взлёте. Общими усилиями самолет на полосе удержали. Диск сгорел, но самолёт спасли. События в полку, фамилии лётчиков мне знакомы по его рассказам. Историю с обломком U-2 я слышал ещё до рассказа о таране. Отец был непосредственным участником событий описываемых в статье Ю.Коваленко. Приведу его рассказ с некоторыми дополнительными подробностями:
«В ящике от запчастей в полк привезли посылку. В посылке лежало трое наградных часов от министра обороны, орден, обломок U-2 и письмо. В письме было написано, что часами от Министра Обороны награждаются Ракинцев, Сакович, Гнездилов. Орден вручить самому достойному. Фамилия не указывалась. Орденами во времена Хрущёва не очень-то разбрасывались. Ситуация была не обычной. Обычно о награждениях орденами всегда сообщалось в “Красной Звезде”, а здесь как-то не типично. Командир полка и замполит собрали командиров эскадрилий и заместителей командиров эскадрилий: Семичасный, Ракинцев, Сакович, Гнездилов. Обсуждали кандидатуру к награждению. Незадолго до этого в аварийной ситуации отличился Леонид Филонович. Я в это время присутствовал на КП полка. Ситуация была крайне напряжённой. Ещё свежи были в памяти воспоминания о катастрофе 8марта. Решили собранию офицеров выдвинуть к награждению кандидатуру Леонида Филоновича. Собрание согласилось.
Обломок U-2 солдаты распилили на сувениры».
Что представлял собой этот обломок, отец не рассказывал. Полагаю, что в своей статье Ю.Коваленко просто перепутал фамилии. Он сам писал, что фамилию забыл. Речь шла о событиях многолетней давности. Возможно, что о фамилии Ментюков напомнила пресса. Полагаю, что недоразумение разрешится, если автору статьи Ю.Коваленко показать фотографии.
Про катастрофу 8 марта отец тоже рассказывал интересные подробности, но писать об этом пока не буду,- не совсем по теме. По известным мне фактам сообщил всё, что вспомнил. Теперь – версия.
1.Что произошло с U-2.
U-2 почти не оставлял за собой инверсионного следа. Инверсионный след истребителя, летящего на форсаже, был виден издалека.
После удара край левого крыла U-2 оказался в газовой струе истребителя. Газовая струя истребителя по плотности в сотни раз выше, чем плотность окружающей атмосферы на высоте 22км. Скорость истечения газов из сопла истребителя, была явно сверхзвуковой. Скорость U-2 была - 220м/сек. Суммарная скорость U-2 и встречной газовой струи намного превысила скорость звука.
На передней кромке крыла U-2 создались условия пересечения звукового барьера. Раздался хлопок. В результате этого хлопка из газовой струи истребителя образовалось первое облако, которое видели многие свидетели. Произошло это, судя по калькам и словам отца, примерно в 8ч.50мин. На следствии и на Суде Пауэрс говорил, что был ослеплён яркой вспышкой и ощутил крен самолёта вправо. Пламя из сопла близко пролетевшего истребителя вполне могло на несколько секунд ослепить лётчика. Правый крен объясняется резким увеличением подъёмной силы левого крыла, в то время как, правое крыло самолёта находилось в условиях сильно разреженной атмосферы. Ввиду высокой плотности и скорости потока отработанных газов истребителя, эта подъёмная сила первоначально имела характер удара по концу левого крыла. По мере изменения параметров газового потока, менялась и подъёмная сила, как по величине, так и по месту воздействия. U-2 имел максимально облегчённую конструкцию, и большой размах крыльев. В результате ударного воздействия возникшей подъёмной силы на левом крыле, получился резкий и недопустимо большой прогиб левого крыла, и как следствие – вышел из строя привод рулевого управления и лопнул топливный бак. Если быть точнее, на U-2 как элементов конструкции топливных баков не было. Эту функцию выполняли полости внутри крыльев. Конструкторы экономили на весе. При выходе U-2 из газового потока аналогичные повреждения получило правое крыло. Разрыв этой полости по кромке и плоскости правого крыла хорошо виден на фотографии обломков U-2 в музее.
Это фото взято с одного из форумов. Впечатление такое, что крыло взорвалось. В документальном фильме “Иду на таран” имеются аналогичные кадры.
При таких повреждениях топливо из баков вытекло мгновенно. После удара U-2 попал в спутный след истребителя – газовую среду, лишённую кислорода. Произошёл срыв воспламенения топлива. Двигатель остановился. За счёт торможения в плотной газовой струе Пауэрса силой инерции на несколько секунд прижало к панели приборов. С чем он там боролся не понятно. Начиная с 8.50, до 8.54 U-2 спускался ступеньками в западном направлении. На полёт ступеньками с не работающим двигателем указывают скорости:
- 200м/с - нормальная скорость,
- 230м/с - пикирование,
- 170 м/с - горизонтальный полёт с потерей скорости, в документе «ProvodkaZRV».
Отсутствие временных отметок 8.51 и 8.53 тоже указывает на периодическое пикирование. На РЛС срабатывали допплеровские фильтры.
В фильме «Иду на таран» есть кадры съёмки двигателя. Лопатки турбины не повреждены. В момент удара об землю двигатель не работал.
U-2 с включённой системой постановки помех, спускался в западном направлении. В 8.54. U-2 сорвался в штопор, и исчез с индикаторов всех радаров. На РЛС сработали допплеровские фильтры, которые подавляли сигнал от низкоскоростной цели. При не работающем двигателе и не исправном рулевом управлении Пауэрс никак не мог влиять на ситуацию. Единственное средство защиты, которое оставалось – постановка активных помех. По мере снижения плотность атмосферы возрастала, и самолёт попал в полосу высотных струйных течений (примерно от 8 до 12км). Силой воздушных течений U-2 стало сносить в юго-восточном направлении - на Косулино. 1.05.1960г погода в Свердловске была безветренной. Пауэрс просто выждал, когда самолёт опустился до высоты 4500 метров и воспользовался парашютом. Ничего героического в этом не было. Планер в воздухе не разрушился и упал на землю целым. Это видно из фотографии U-2 на месте падения.
По документам падение продолжалось около 20мин.
С 8.50 до 8.54 на ВИКО КП армии и бригады просматривалась цель и помеха. После атаки третьего истребителя на ВИКО ситуация с помехами усложнилась. Пауэрс продолжал давить на кнопку, имитируя атаку истребителя и ставя заградительные помехи для СНР. В это время U-2 снижался в западном направлении.
После срыва в штопор Пауэрс продолжал постановку активных помех до момента покидания самолёта. Это воспринимали, как постановщик пассивных помех на парашюте.
В 8.54-8.55 на КП армии контроль над ситуацией был потерян полностью. Всем был отдан приказ на поиск цели.
Во втором ЗРДн, истребитель на спуске воспринимали, как падающую цель. Истребитель был виден на всех радарах и на запросы опознавания не отвечал. СУ-9 были с завода, система опознавания на них ещё не была установлена. В 8.51 в районе тарана появился истребитель Ракинцева. В это же время в воздух были подняты МиГ-и Айвазяна и Сафронова. В 8.52 пустил первую ракету дивизион Воронова и после включения РПК СНР спровоцировал работу системы постановки помех на U-2 в режиме заградительных помех для СНР. Ракета Воронова ушла на самоликвидацию. Образовалось второе облако,- от подрыва ракеты. По свидетельствам очевидцев было два облака: одно (верхнее) было меньше, другое (пониже) было больше, и появилось позже. Взрыв при образовании верхнего облака был тише. Других высотных подрывов в этом районе не было. Пуск ракет 1-м зрдн. (к-н Шелудько) мог только добавить помех и еще больше усложнить ситуацию. Последующие пуски ракет Вороновым и Шелудько я не анализировал, но впечатление такое, что Шелудько вообще не стрелял. Вероятно специалисты РТВ на КП Армии вовремя не смогли объяснить эффект исчезновения цели. Пауэрс, начиная с 8.50, имитировал и “взрывы” в режиме ручного управления. Ситуация в ЗРДн на СНР уже не контролировалась, цель была видна только периодически на СРЦ. Начиная с 8.54 , на экранах всех радаров видели всё,- кроме U-2. Чтобы примерно оценить сложность обстановки на радаре КП армии на северо-восточном направлении период с 8.51 до 8.54 просто перечислю что там видели:
- СУ-9 к-на Гнездилова,
- Су-9 к-на Ракинцева,
- 2 МиГ-19,
- повреждённый U-2,(периодически),
- отметку фиктивной цели (увод по дальности),
- отметку фиктивного истребителя,
- ракету Воронова,
- возможно, заградительные помехи в 8.50 и 8.51, продолжительностью примерно по 30 секунд.
На запрос «свой/чужой» отвечал только один МиГ-19 Айвазяна.
В 8.54 отметка от U-2 исчезла на всех радарах,- U-2 сорвался в «штопор».
1.Рассказы свидетелей.
2.1.Пауэрс. Во время перерыва в судебном заседании Пауэрс шёпотом сообщил отцу о том, что его сбил истребитель. Об этом написала в своей статье Клара Скопинова в своей статье с оригинальным названием “Новосибирсий пендель Пауэрсу”. Эти слова слышали наш переводчик и американский журналист. В Америке вышла целая книга по этому эпизоду. В ЦРУ Пауэрсу-старшему не поверили. По логике, КГБ не должен был допустить контакта Пауэрса с отцом, поэтому заподозрили, что ситуация была подстроена, и таким образом подсовывали дезинформацию. Думаю, что ситуация действительно была подстроена. Только Пауэрс об этом не подозревал и сказал отцу правду. Правда, переданная при сомнительных обстоятельствах, воспринимается как ложь. Классический пример работы контрразведки. В принципе это ничего не доказывает. Мог быть и сговор. То что Пауэрс передал сообщение в ЦРУ у меня сомнения не вызывает.
Такой контакт преследовал и вторую цель – показать Пауэрса отцу вблизи для опознания.
Мог ли Пауэрс видеть истребитель? Моё мнение: - видел. В момент удара он был ослеплён светом факела из сопла истребителя. Ослепление длилось несколько секунд, и в это время он ничего видеть не мог. Истребитель летел очень быстро, U-2 ломало и болтало в зоне турбулентности. Но дальнейший полёт Пауэрса проходил в относительно комфортных условиях длительное время (могло быть хуже). По инверсионному следу, Пауэрс мог видеть динамическую горку, инверсионный след, облако, на месте удара и без затруднений определить, что его атаковал истребитель.
В хвостовой части U-2 была БРЛС, которая позволяла контролировать обстановку со стороны задней полусферы. В начале атаки, должна была сработать звуковая и световая сигнализация при облучении прицелом истребителя.
В 8.44 Пауэрс включил помеху увода по скорости, увеличил высоту полёта с 20000м до 22000м, в 8.41 резко поменял курс. Значит, видел истребитель примерно в 8.41 на встречном курсе во время набора высоты. Во время атаки третьего истребителя Пауэрс преимуществом в маневренности не воспользовался. В своих мемуарах Пауэрс дипломатично обходил этот ключевой вопрос, чтобы не позориться перед лётчиками.
1.2 Офицеры 37 и 57 ЗРБр.
Все, кто наблюдал картину происходящего на экранах индикаторов РЛС, видели, что “цель” (СУ-9)начала “падать” за 2 минуты до пуска первой ракеты Вороновым. Так появилась версия подранка после пуска ракеты Новиковым. Реально Новиков стрелял в 8.46 по отметке второй дальности, но о постановке активных помех, в то время, ещё не знали. Сообщение о том, что U-2 сбил дивизион Воронова, вызвало естественное возмущение. Ракеты видны на экранах радаров. То, что U-2 был сбит вдогон, видели все, и вопросов это не вызывало. Бывший комбриг – 37 полковник Савинов, уже получивший назначение на генеральскую должность, присутствовал в это время на КП бригады и наблюдал всё на ВИКО лично. Савинов пытался отстоять интересы своих бывших подчинённых, но когда ему документально показали и разъяснили, что произошло, он признал своё заблуждение, но объяснить это офицерам не имел права. Сведения составляли государственную тайну. В не понятных случаях всегда возникают различные версии. Среди прочих была и такая, что Савинов продался за лампасы, и на репутации генерала появилось пятно…. Не заслуженное пятно, которое генерал Савинов был вынужден носить пожизненно.
События, которые происходили 1-го Мая, участник операции Б. Самойлов подробно описывает в своей статье.
Цитирую:
“Следует добавить, что U-2 летел в чистом небе абсолютно не оставляя следа инверсии, то есть был практически не виден. И даже РЛС его порой теряли…”
… “В это время офицеры и солдаты огневой батареи, находясь на открытом воздухе и визуально наблюдая эту картину, кричали “Ура” и бросали вверх пилотки. На чистом безоблачном небе было отчётливо видно, как ракета догнала цель, появилось белое облако взрыва и далее потянулся белый, порой прерывающийся след, который вскоре исчез, а спустя несколько минут над лесом видели ещё одно или два облака взрыва ракет – очевидно, какой-то дивизион добивал цель”.
Здесь примечательно то, что ракета прерывистого инверсионного следа оставить не может. Во время полёта двигатель ракеты работает постоянно. Если след исчезает, то возобновиться не может. Истребитель явно приняли за ракету. Есть ёщё одно сообщение, которое привёл на форуме Сергей Борисович Селин на форуме:
"Недавно я прочёл в центральной прессе, что при уничтожении самолёта-шпиона Пауэрса был сбит и Советский самолёт, ведомый лётчиком Сафроновым. Пишет об этом бывший командир батареи, сбивший оба самолёта, в то время майор Воронов. Но ведь о том, что сбиты два самолёта, в том числе и наш, ещё тогда знали тысячи людей. Тысячи людей видели, как наш истребитель врезался в землю под г.Дегтярском, что недалеко от Первоуральска. Я, как и многие другие, видел, как шли сначала одна, потом вторая ракета, как сбитые самолёты разошлись в разные стороны - один в сторону Сысерти (Пауэрс), второй в противоположном направлении, в сторону Ревды (наш самолёт). А вот опубликовали об этом только через столько лет. За 40 лет работы в органах прокуратуры, а большую часть времени я был допущен к "сверхзакрытой" информации я до сих пор не могу понять, для чего нужно было врать народу”? Адвокат Л.И. Иванов г. Кустонай.
Здесь свидетель видел визуально два самолёта. Л.И.Иванов ошибся:- в сторону Сысерти спускался СУ-9 совершивший таран, в сторону Ревды - Пауэрс. Атакующий Су-9 он принял за первую ракету. Ещё одно сообщение с форума:
"Первого мая 1960 года. Я гощу у деда с бабушкой в г. Березовский. Мне 11 лет. Дед берет меня на первомайскую демонстрацию. Колонны демонстрантов ждут команды к движению. Кто-то замечает в небе инверсионный след. Вдруг, на самом острие этого следа возникает белое облачко. Продолжение следа превращается в пунктирную линию. Второе облачко образуется несколько в стороне от инверсии. Все закончилось. Люди думают, что это некий салют. На другой день СМИ сообщают, что сбит самолет разведчик У-2. Много лет спустя, будучи офицером запаса, я узнаю, что первой ракетой был сбит наш истребитель (пуля дура) и только второй Пауэрс”.
Здесь свидетель подтверждает наличие прерывистого следа и описывает подрыв ракеты Воронова на самоликвидации. Прерывистый инверсионный след истребителя возникает, когда лётчик начинает маневрировать, сбрасывая скорость, при спуске с большой высоты.
«Все происходило в полнейшей тишине. Кто-то из колонны демонстрантов увидел инверсионный след. Да его увидели многие, поскольку ждали команды к движению и скучали, смотря в небо. Как я понимаю, изучив Вашу карту, это был след нашего истребителя. След был единственный, ни какого другого рядом не наблюдалось. Вдруг на его пути возникло маленькое белое облачко. Дальше инверсионная полоска превратилась в пунктирную линию и исчезла. Буквально через несколько минут восточнее этого следа образовалось еще одно облачко. На этом <представление> закончилось». Это из Берёзовска. Свидетель конкретно говорит об атаке истребителя.
Очевидцем тарана был командир эскадрильи 61-го ИАП капитан Ракинцев, он дублировал атаку и видел всё. Ракинцев так же должен был слышать команды наведения и доклад о результате атаки. Истребители ведомого и ведущего должны были иметь радиосвязь с ПН на одинаковой частоте. Маршрут 4-го Су-9 по моей версии отображён на рис.10.
Айвазян в своих воспоминаниях говорил, что вылет задержали на десять минут. В это время 3-й и 4-й СУ-9 атаковали цель. Слышал Ментюкова. МиГ-и поднимали уже на «добивание». Айвазян был в самолёте в боевой готовности и должен был, как минимум, всё слышать. Айвазян хранил тайну, как и все участники, и основные свидетели. Так было нужно. Этого реально требовали интересы безопасности страны.
Интересна и статья Михайлова о событиях в Москве на КП Главкома ПВО. Судя по содержанию статьи, там речь идёт об атаке Саковича.
Выводы из статьи Михайлова:
- Всё, что происходило в эфире в районе Свердловска, во время действий истребительной авиации, прослушивалось в Москве в реальном времени. И не только прослушивалось, но и записывалось на магнитную ленту.
- «Это был эпизод» - этими словами автор намекает на то, что рассказал не всё. Рассказал только то, что было можно без ущерба секретности.
- Уже в 8.51 Бирюзов, Савицкий, и все кто прослушивал это на КП, знали, как был сбит U-2.
Записи переговоров всех лётчиков с ПН должны сохраниться.
Свидетельство документов из Архива МО:
По данным КГБ в 8.51 цель была уже сбита, и вывод о наличии признаков поражении цели по результатам радиолокационного наблюдения и докладу лётчика был сделан. Время тарана 8.50 подтверждается.
U-2 был сбит, за две минуты до пуска первой ракеты дивизионом Воронова.
1.О причине высокой степени секретности.
В 50-х годах в США был разработан план “Дропшот” – план ядерной бомбардировки Советского Союза. В то время основным типом ядерного оружия была атомная бомба, а основным носителем – стратегический бомбардировщик. Советский Союз был окружён целой сетью военных баз США, на которых базировались тяжелые бомбардировщики. В СССР тоже имелось ядерное оружие, но бомбардировщики со своей территории до США не доставали, военных баз рядом с США не было. В то время обе стороны развивали ракетную технику. В СССР была мощная истребительная авиация, и стратегические бомбардировщики прорваться вглубь территории не могли. Основной целью полёта Пауэса было испытание системы радиопротиводействия в реальных условиях (операция “Оверлайф”). О возможности постановки противником активных помех в войсках ПВО ещё не знали. События 1-го мая в районе Свердловска показали высокую эффективность систем радиопротиводействия. Установка таких систем на стратегические бомбардировщики позволяла в ночное время практически безнаказанно нанести ядерный удар по всей территории СССР. Ответить было нечем. Причину неуязвимости U-2 определили с первого взгляда на аппаратуру. Для борьбы с постановкой активных помех нужно было принимать контрмеры, а для этого нужно было выиграть время. В этом основная причина особой секретности в этой истории. Публичный судебный процесс над Пауэрсом имел своей целью прекратить полёты самолётов - шпионов над территорией СССР. Что и было достигнуто.
Своими действиями Пауэрс внёс значительный вклад в провал операции “Оверлайф” и плана “Дропшот”, но это была вина не только Пауэрса. Послать постановщик активных помех, в район насыщенный радиолокационными системами,- авантюра. Всем 26 РЛС одновременно поставить помехи было не возможно. Это даже без учёта резерва РЛС и сети высотомеров. Если бы Пауэрса не сбили, то принцип действия и факт наличия системы постановки активных помех вычислили бы обязательно. Чувствуется влияние человека, обличённого большой властью, для которого его личное мнение оказалось выше здравого смысла. Недаром сами американцы сравнивали провал операции “Оверлайф” с провалом в Пирл-Харборе. В США информация по этому делу тоже была засекречена. Все разведывательные полёты U-2 президент США Эйзенхауэр санкционировал и контролировал лично, а фотоснимками с U-2, как самонадеянный хвастун, дразнил Хрущёва при личных встречах. Доигрался…
2. Об опубликованных документах.
В сети опубликованы сканы зашифрованных архивных документов, которые можно найти по ссылкам:
Документы эпохи. События 1 мая 1960 года.
Документы по уничтожению U-2 1 мая 1960г над Свердловском. - Guns.ru Talks
Документы уникальны. Класс работы шифровальщиков вызывает восхищение. Перед шифровальщиками были поставлены две логически противоречивые задачи. С одной стороны нужно было изложить официальную (ракетную) версию, с другой – рассказать всё, что произошло реально. Логически документы составлены так, что любая ракетная версия будет заведомо обречена на провал. Принцип шифровки прост:- всё как в реальной жизни... С одной стороны громко кричащая, яркая, широко распропагандированная ложь, с другой – малозаметная, но логичная, убийственная для лжи, правда.
Опубликованные документы состоят из двух калек и сканов нескольких листов приложений, оформленных как “боевые донесения” и ”доклады”. К реальным докладам и боевым донесениям эти документы никакого отношения не имеют. Это просто приложения, которые описывают некоторые точки, не отображённые на кальках. На кальках и сканах текстовых документов явно просматриваются признаки шифровки, которая в январе 1961года ещё не была в архиве. Создать такую шифровку при технологиях 60-х годов стоило большого труда и времени. И делалось это с определённой целью. Всё тайное когда-то должно стать явным. Таран века и последствия этого тарана стоили того.
Чтобы мои утверждения не выглядели голословными, укажу на некоторые признаки шифровки:
- на кальке РТВ имеются надписи:- “к-н Ментюков вторично” и “сбитие самолёта одной ракетой”. На фамилию Ментюков фотометодом наложена фамилия Гнездилов. Позывной капитана Гнездилова был “авторучка”. По буквам напоминает “вторично”. Вторую надпись следует читать - “сбит не самолёт Су одной ракетой”. В этом легко убедиться, используя метод наложения в программе Фотошоп. Точка 8.46 помечена красным цветом. Точка 8.47 помечена стрелкой.
Имеются признаки шифровки и на сканах текстовых документов. В местах, на которые следует особо обратить внимание, имеются подчёркивания, вопросительные знаки, поправки. При большом увеличении просматриваются звёзды другие знаки.
В качестве примера приведу вырезку из скана документа “Донесение №0012 от 01.05.1960г…”:
Отпечатанное на машинке, стилистически грамотное предложение <Поднятый МИГ-19 был обстрелян 4зенбр. 57 зенрабр. и сбит,> исправлено рукописью. После правки: <Поднятые 2 СУ МИГ-19й были “обстреляны” 4 зенбр. 57зенрабр.>.
Похоже на то, что по истребителям стреляли не только ракетчики, но и зенитчики. Явно безрезультатно. Но суть не в этом (зенитчики вообще не стреляли). Главное – “2 СУ”. 1.05 1960г. самолёт ещё назывался Т-3. Название СУ-9 самолёт получил в январе 1961 года. Документ датирован 1.05.1960г., то есть спустя 8 месяцев документ еще не был в архиве. Такие правки в реальных боевых донесениях? За такое творчество можно и под Суд попасть. Значит, данный документ никакого отношения к реальному боевому донесению не имеет, но документ из архива. Следовательно, в таком виде документ был составлен изначально, и за поправками, ”опечатками”, пометками, ”небрежностями” скрыт основной смысл. Документы составлены и проработаны тщательно.
О каких двух СУ-9 идёт речь в документе? Сакович совершил посадку в Троицке – значит исключается. Ментюков совершил посадку в 8.52. По ошибке, СУ-9 Ментюкова обстрелять не могли. Ментюков заходил на посадку с запада, U-2 в это время находился на востоке от аэродрома и на большой высоте. Значит, Ментюков тоже исключается. Из этого следует вывод - в операции участвовали ещё два лётчика на СУ-9. Причём эти два Су-9 были подняты в воздух, раньше двух МиГ-19-х.
На сканах текстовых документов тоже просматриваются явные признаки шифровки:
- в тексте буквы разного размера.
- некоторые слова написаны слитно.
- имеются разрезы букв по горизонтали. Похоже на шифр с кодированной построчной развёрткой.
Стрельба в 8.46 5зрдн. (Новиков) описана в документах в трёх различных вариантах, а выпустили одну-единственную ракету. Это однозначно указывает на то, что на азимуте временной отметки 8.46 одновременно находились два истребителя и цель.
4.1. калька ЗРВ.
Калька ЗРВ (рис.1) состоит из нескольких отрезков, соединённых в одну кривую.
В архивной И-нет версии документ называется «ProvodkaZRV» - это для ЦРУ. Так им будет понятнее.
В отличии от архивного варианта для большей наглядности на рис.1 увеличены разрывы «маршрута».
В правом нижнем углу в зеркальном изображении имеется калька в виде двух взаимно пересекающихся маршрутов. Это ключевая калька, которая методом наложения позволяет различить реальную и фиктивную цель.
На кальке ZRV отображены точки фиктивной цели для СНР 5-го и 2-го ЗРДН, спуск истребителя Ментюкова (37,38, 39, 40)до высоты 1000м, атака Саковича. Прямоугольниками с надписями <открытие огня> обозначены помехи заградительного типа. Пауэрс начал постановку заградительных помех для СНР в 8.42, затем в 8.50 и, продолжал это занятие, пока не покинул самолёт на высоте 4500м. Пусков ракет в 8.42-8.43 и 8.50-8.51 не было. Помехи включались с пульта. В 8.55 помехи усилились. В 8.46 и в 8.52 помеха ставилась автоматически после начала работы РПК СНР.
Ключевая калька (зеркальная на обороте) с калькой ЗРВ не совмещаются. Это означает, что временные отметки U-2 в данном документе отсутствуют. ЗРВ U-2 не сбивали. Наложение калек ЗРВ, РТВ и ключевой кальки позволяет определить достоверные точки U-2 и оценить помеховую обстановку.
Наложение ключевой кальки на кальку РТВ показывает, что точки 46,47,48 совмещаются (Рис. 3). U-2 летел с равномерной скоростью и, каких либо резких маневров по высоте не совершал.
Точки 45, 46, 47, 48 кальки ЗРВ совмещаются с азимутами одноимённых точек 2зрдн. и 5зрдн. кальки РТВ, на не одинаковом удалении относительно кальки СРЦ. Это активная помеха по дальности с одновремённым уводом по скорости - имитация цели (рис.2).
4.2. Помехи РТВ.
Калька РТВ снята с РЛС П-30, которая обслуживала КП 57 ЗРБр КП Армии и пункт наведения истребительной авиации.
П-30 - РЛС дециметрового диапазона, тоже была подвержена воздействию активных помех.
Продолжение пунктирной линией после т.41 с последующими разветвлениями в виде метлы. Временные отметки на пунктирных линиях отсутствуют. Это помехи. Место расположения РЛС КП Армии (Уктус) легко определяется по этим помехам.
У кальки есть интересные особенности:
- третий лист кальки смещён, сдвинут и повёрнут.
- разрыв между 1,2 и 3 листом.
- нарушена последовательность временных отметок.
- т.39 отмечена пятном. Такими пятнами на сканах текстовых документов отмечены помехи.
- раздвоение маршрута до, и после т. 49.
- т. 51 находится на разрыве маршрута.
- разрывы маршрута.
- стыковки отрезков маршрута.
Всё это имеет логическое объяснение.
Против РЛС применялись помехи:
- а) увод по дальности (УД),
- б) увод по скорости (УС),
- в) имитация атаки истребителя (ИА).
а) увод по дальности (УД).
Основным характерным признаком применения помехи УД является
постоянная задержка сигнала от постановщика помех. В этом случае на индикаторах радара, которому ставится помеха, отметка от фиктивной цели будет перемещаться параллельно курсу реальной цели. При этом сама цель не видна. Что видно при наложении ключевой кальки на кальку РТВ. Смещение маршрутов выбиралось 2.5-3км, - что маскировало факт применения помехи. Для маскировки в начале и в конце УД применялся УС. Этого было достаточно, что бы гарантировать неудачную атаку истребителей, которые имели практический потолок 17км. Над территорией СССР на высотах ниже 19,5км U-2 вообще не летали. Против СУ-9 практический потолок, которого превышал 22км, а также зенитных ракет малый УД защиты не обеспечивал. При одном радаре допускалось большее значение УД.
б) увод по скорости (УС).
Маршруты цели по проводкам РТВ и СРЦ не совмещаются. Следовательно, один из маршрутов по проводке РТВ – помеха.
В отличие от УД, при УС задержка сигнала от постановщика помех плавно изменяется. Что приводит к изменению наклонной дальности, скорости и высоты фиктивной цели. Реальная цель при этом на радаре, против которого применяется помеха, так же отсутствует. Режим УС был включён в 8.44. Время одного цикла в данном случае – 6 минут. С целью маскировки задержка плавно изменялась от нуля до некоторого определённого значения, затем снова до нуля. Величину УС за 1мин. Легко определить, проведя азимут временной отметки 8.45. та же помеха выдавалась на частоте высотомера и ближних СНР. Метод УС в сочетании большой высотой и высокой манёвренностью гарантировал защиту U-2 от любого истребителя или ракет земля - воздух, но при сравнении маршрутов от двух и более РЛС факт применения помехи УС легко выявлялся. В 8.49, Пауэрс обнаружив сзади истребитель, понял, что обнаружен не дождавшись окончания шестиминутного цикла, вновь запустил помеху УС. В этот момент на БРЛС U-2 появился третий истребитель, который заканчивал набор высоты для атаки. Уйти манёвром Пауэрс не пытался.
При разделении маршрутов зеркальных калек все кальки совпадают (рис.3).
Последнее редактирование модератором:
