Час из жизни... (авторское)

Ничего не понял... Кунин писал под псевдонимом?
http://militera.lib.ru/prose/russian/kunin/02.html
В. ВИКТОРОВ. 1944 ГОД. 7 АВГУСТА. 13 ЧАСОВ 15 МИНУТ

Раскаленный воздух, смешиваясь с испарениями бензина, окутывал весь аэродром. Не было ни одного уголка, где можно было спрятаться от этой давящей духоты. Комбинезоны, надетые на голое тело, стягивались с плеч и завязывались на поясе рукавами. На блестящих от пота телах механиков и мотористов причудливо расползались пятна отработанного масла. Выгоревшие пилотки снизу были окаймлены белой волнистой линией проступившей насквозь соли.

— Сокол-115, Сокол-115!.. Я — Рубин, я — Рубин... Отвечайте! Прием... — Взмокший от напряжения маленький радист щелкнул переключателем и, поправив наушники, надетые поверх пилотки, настороженно склонил голову набок.

Тридцать четыре минуты назад пикирующий бомбардировщик Пе-2 Сокол-115 под командованием пилота лейтенанта Сергея Архипцева, имея на борту штурмана младшего лейтенанта Вениамина Гуревича и стрелка-радиста старшего сержанта Евгения Соболевского, перестал отвечать на позывные командного пункта полка.

Около рации на ящике из-под бомбовых взрывателей сидел командир полка, тридцатидвухлетний полковник Дорогин. Дорогин слегка заикался и, как все люди, страдающие этим недостатком, был молчаливым и застенчивым. Комбинезон у него был расстегнут, волосы прилипли ко лбу, шлемофон висел на поясе. За спиной Дорогина стояли командиры отрядов и эскадрилий. Чуть в стороне от них в затылок радисту угрюмо смотрел старшина Кузмичов — механик самолета Сокол-115.

— В-ввызывай еще раз, — негромко сказал Дорогин и закурил папиросу.

Радист сдвинул наушники на виски, рукавом вытер пот:

— Да кого же вызывать-то, товарищ полковник?! У них горючего на восемнадцать минут оставалось, когда они последний раз на связи были...

— Дерьмо... — отчетливо проговорил Кузмичов, с ненавистью глядя на радиста. — Что ты в горючем понимаешь, сопляк! Включай свой "Зингер"! Зови их!

А ВК-107 на Пе-2 разве стояли? Вроде, только Як-3 оснащались и то мелкая серия?
— К-ккузмич, подпиши акт приемки новых машин...
Кузмичов подписал.
— Х-ххорошие машины? — спросил Дорогин.
— Ничего, — равнодушно ответил Кузмичов.
— Что-нибудь н-нновое есть?
— Движки теперь не ВК-105, а ВК-107 ПФ...
— Эт-тто что за ПФ? — удивился Дорогин.
— Пушечно-форсированный, — объяснил Кузмичов. — С непосредственным впрыском...
— Это хорошо или п-пплохо?
— Вам хорошо, мне плохо, — ответил Кузмичов и попросил разрешения закурить.
— Кури, Кузмич, — сказал Дорогин. — Я тебя не п-ппонял...
Кузмичов закурил.
— Чего ж тут не понять, — сказал Кузмичов. — Летать хорошо, чинить плохо...
 
Реклама
Вспомнилось былое

Молчаливый пассажир
Весна 1984 года в Афганистане явилась самым активным периодом за все 10 лет нашей «интернациональной» помощи. Шла очередная Панджшерская операция, все ПУ из Кабула переместились в Баграм. Авиация тоже гудела по полной. В мае, например, у летчиков полка был 31 летный день, от 2 до 6 боевых вылетов в каждом. Более 60 часов налета в месяц для истребителя - полугодовая норма того мирного времени.
Помимо полетов на удары, стали в то время практиковаться полеты на разведку (об этом отдельный рассказ). Только истребитель мог за 10 минут долететь до любого района операции, спикировать на дно ущелья, прокрутить «слалом» по дну, ведя одновременно разведку, и уйти на форсаже через любой перевал. Мне посчастливилось стоять у истоков этого движения. Опыт мирного времени уже был. В Германии летали на 20-100 м над морем и дюнами (слой соли с лобового стекла перед посадкой не мог смыть полный запас антиобледенителя - на истребителях дворников нет). В Белоруссии звеном заходили на просеку ниже деревьев вдоль олимпийской дороги, а пройтись группой после боя над стартом на 50 м с форсажом и выпущенными тормозами (об этом тоже есть история) было обыденным делом.
Полеты на разведку выполнялась на спарке МиГ 21ум, она была более легкой, да и четыре глаза лучше двух. Чтобы не зря керосин жечь, вешались 2 С-24 - цели всегда находились.
При выполнении 4-6 вылетов в день, из них 2-3 на свободную разведку-охоту, вполне естественно мог появиться вопрос, кого возить в задней кабине. Обычно это были летчики, случайно отобранные по зову: - Кто летит? Однако, вскоре, в списках пассажиров отметились представители других профессий (ИТС, ВДВ), да вообще некоторые лица немужской национальности. С точки зрения мирного времени это было страшным нарушением. Но на войне свои законы, правда уже позднее и в Афганистане были на эту тему негативные истории - мелчал народ.
Показные полеты были по стандартной схеме: взлет, обзор района сверху, полет по предгорьям и ущельям, удар по цели, небольшой пилотаж (переворот-петля-полупетля), посадка. Лучше всех перенес полеты наш начальник ТЭЧ капитан Бачалдин. В полете во все врубался, адекватно реагировал и даже сразу после посадки сам выполз из кабины.
Как-то в разгар кампании подходит ко мне Николай Николаевич Б. (при прибытии в Афган его повысили - полк стал отдельным, и он из секретарей парткома автоматически стал заместителем начальника политотдела–секретарем парткомиссии). Коля в отличие от большинства своих коллег был нормальным мужиком и тоже захотел полетать.
- Да нет проблем!
С утра Коля уже ждал команду: подобрали ему ЗШ и маску, провели тренаж, что в кабине ничего, кроме кнопки СПУ не нажимать, и ничего не тянуть (если что, за него потянут). Около 10-ти утра поступает срочный вызов на разведку района планируемого удара восьмерки Су-25. Цель - в садике севернее Митерлана караван около двадцати «горбов». Колю втискивают, застегивают и закрывают в задней кабине. Запуск, выруливаем, на РД спрашиваю по СПУ:
- Как, готов?
Полное молчание!
- Если слышишь, постучи по ручке!
Стучит! Слышит, видно не подключили микрофон от маски к ЗШ-5. Пробую объяснить про черный разъем от маски к ЗШ - бесполезно! Времени нет:
- Коля, слушай, ничего не нажимай, если что, стучи по ручке!
Стучит - понял. Взлетаем, идем по маршруту на восток. В полете безответно рассказываю, что и где, снижение, проносимся над садиком, в нем вместо «горбов» только корова и пара ишаков. Докладываю результаты «на верх», далее немного по ущелью, выход на цель, пикирование, пуск С-24. После пуска вывод с обычной перегрузкой около 7, вдруг необычные усилия и дрожание ручки, пересиливаю, форсаж, вывод!
- Коль, ты как?
Постукивает - жив! Переворот, при вводе в петлю снова стуки по ручке. Уменьшаю перегрузку, делаю полубочку и, прекратив опыты по выживанию политработников в полете, ухожу к третьему на 4000. Шасси, обычное крутое снижение, над дальним 1000 м, перед выравниванием РУД с МГ на СПС, посадка. Заруливаем, техник ставит стремянку, выскакиваю из кабины. Коля бледный, глаза открыты, вертит вправо-влево головой, шепчет:
- Нормально все, посижу немного!
Через полчаса тело пассажира выложили отдыхать на чехлы. Часа через два Коля отошел и рассказал впечатления:
- Понимал, что летать - не сидеть в парткоме, но что б такое! После взлета сначала было интересно: горы, высота! Когда снизились, стало хуже. В ущельях вообще мрак – скалы несутся соврем рядом, самолет бросает влево и вправо, перегрузка то вдавливает в кресло, то висишь на ремнях. Перед вводом в пикирование немного нагнулся вперед, и тут как согнуло, голова между колен, челюсть на ручке управления. Чуть отпустило, разогнулся, но тут снова прижало, в глазах пелена, ничего не вижу, чувствую, все, хана! Тут и начал стучать! Далее верх и низ смешался, врубился от глотка свежего воздуха при открытии кабины.
Через несколько дней Николай Николаевич, полностью восстановив здоровье, вдохновенно рассказывал наземному составу о тяжестях летной работы и делился с младшим политсоставом героическим боевым опытом.
 
Пункт на букву М.
Весна 1984 года в Афганистане ознаменовалась началом очередной Панджшерской операции. Это был самый активный период нашей «интернациональной помощи». Операция готовилась по всем правилам военного искусства. Замыслом предусматривалось, одновременно с вводом основной группировки с юга, проведение десантной операции в середине ущелья. Высадке десанта должна предшествовать массированная авиационная подготовка высадки. Для этого последовательно задействовались с Союза группы Су-24 и Су-17, работающие с аэродрома Кокайды. Су-17 и Су-25 и МиГ 21 с Баграма завершали обработку, Ми-24 должны обеспечивать подавление средств ПВО при высадке и дальнейшую поддержку десанта. С воздуха на Ан-26рт всем процессом руководил лично командующий ВВС 40А под бдительным оком командования ТуркВО и представителей ставки. Подготовка к операции была в полном объеме военно-мирного времени. Тут и постановка задачи с читкой боевого приказа, после которой ощущаешь себя полным идиотом, и даже контроль готовности с каверзными вопросами и заранее распределенными ролями отвечающих. Политработники тоже не дремали. В Баграме была организована разъяснительная работа о возрастающей роли партии, коварстве империализма и лично Ахмад-Шаха Утром весь не участвующий состав согнали на митинг, знамена правда не выносили – остались на Родине. Представляю уровень подобной шумихи в Союзе, где и бумагой лучше и политический штат ого-го!
Наступает время «Ч». Мы, на МиГ-21, в середине построения. В установленное время взлетаем, переходим на канал операции. Обгоняем группы вертушек, спешащих в району высадки. По времени выходим к цели, ущелье в дыму от предыдущих ударов, «101» – командующий на Ан-26рт разрешает работу, Зарядка РБК, с высоты рассеиваем АО-1 на склонах. Подходят группы Ми-24. Слышу запрос от Ми 6 и Ми-8, начинается высадка, особого противодействия с земли, судя по спокойному радиообмену, нет. Вдруг в эфир врывается бодрый запрос:
- 401 подхожу группой, разрешите подход и работу.
Ни чего себе, Су-17 с Союза подлетели, при недельной подготовке к вылету умудрились опоздать на 20 минут! Здорово видно задолбали там народ. За писаниной в тетрадях, хождением «пеший по-летному», контролями и митингами забыли, что надо еще и взлетать! Какой удар, десант уже на земле!
101 быстро реагирует:
- 401, работу запрещаю!
- А бомбы куда?
В эфире минутная пауза. Бомбы можно просто выкинуть в горы, но это, для начала операции, после всех митингов, как-то не по-боевому!
- 401, вам запасная цель 20 километров западнее, населенный пункт на букву М.
Вот это целеуказание!
Пауза, и не очень уверенный, куда деваться, ответ:
- 401 понял.
Смотрю на карту - в долине, западнее 20 км района высадки – только один кишлак на букву М - Ману. Не знаю, чем он там насолил. Верхам виднее, видно какая-то информация была. Появляется правда сомнение, что в полете, который не удался еще до взлета, пункт на указанную букву «сухие» смогут найти.
Вопрос с перенацеливанием в воздухе был вообще-то сложным. Новую цель в воздухе в ПРНК не введешь. Бомбометание в горах производилось в основном в ручном режиме (а на МиГ-21 другого вообще не было). Кроме немаловажного момента нахождения цели, необходимо обязательно знать ее точную высоту, определяя все это по картам 1:200 000 или 1:100 000 Умудренные опытом командиры ударных групп, особенно при действиях по вызову, возили с собой рулоны карт (есть одна история и про это). Воспользоваться двухметровой склейкой карты в тесной одноместной кабине тоже представляло определенную сложность.
Сомнения оказались обоснованными.
- 101, я 401, вышел в район цели
- 401, разрешаю работу.
- 401, на боевом, … сброс.
Минута тишины, видно - ведомый не спешит, смотрит, где разрывы,
Вдруг в эфир врывается истошный крик:
- Я 245, на земле, нас «стрижи» бомбят, … над Чаугани?
Помню без карты, Чаугани - населенный пункт на повороте дороги на Саланг, там наш мотострелковый батальон, от цели будет километров 60-70.
В эфире генералький рев:
- 101, кто, мать вашу, над Чаугани?
Молчание.
- 401, место?
- 401 над пунктом на букву М., пара на боевом, подходит второе звено!
Вопль с земли:
- Еще один сбросил!
Рычание 101-го:
- Сам ты блин на букву М.! Всем в районе запрещаю работу! 401, чтоб больше тебя здесь не видел, к х…ям на точку, разгрузиться на горами!
- Понял. Группе 401 прекратить работу, на точку.
- 245, я 101, как там у вас, доложи обстановку!
- 101, двое «стрижей» по нам отработали.
- Потери есть?
- Выясняем!
- 401 отошел с курсом 355, разрешите на шестой.
- Мыы, … аю!
Можно понять затурканных подготовками, контролями и митингами командиров-летчиков, которые в первом в году боевом вылете опоздали со взлетом на 20 минут. Получив мудрое перенацеливание, они отсчитали на восток 20 км, потом еще 20 и 20, нашли среди других мелких кишлаков крупный населенный пункт на букву М. - Чаугани. Казармы, военный городок с укреплениями представился вполне естественной целью.
Пехоту спасли наличие в составе авиационного наводчика с работающей радиостанцией, видно от скуки прослушивал частоту операции, а так же не очень эффективные боеприпасы атакующих – старые (еще черные) РВК-250 АО 2,5.
Не знаю, чем для СУ-17 далее закончилась эта история, в связи с отсутствием безвозвратных потерь у пехоты, отделались очевидно, малой кровью. Хотя без строгого партийного реагирования уж точно не обошлось (не внимательно изучил народ, что мыслили основоположники по теме).
Вопрос же соотношения полетов и командно-штабных забот представляет особую тему и требует отдельных повествований.
 
Запас карман не трет
Лето 1984 года. Баграм. Очередная Панджшерская операция шла на убыль. Высшее начальство еще сидело в Баграме, но явно чувствовалось, что скоро свалит в Кабул, там все ж дворец! Войска прошли ущелье и обосновались в Анаве, донимая духов частыми десантами, духи ушли в горы и огрызались набегами на дороги.
В период операции на четыре-пять ударов по заранее заданным целям (на них приходили распоряжения накануне), выполнялось в три раза больше вылетов по вызову. Вызов обычно производился с ВзПУ Ан-26 открытым текстом:
- Звено «веселых» («грачей», «стрижей») в такие-то район и квадрат.
Прослушивание канала велось, кроме КП, и в высотном домике – сарае из бомботары, гордо именуемом «Соколом», может быть в честь воспоминаний о вояжах на Горьковский авиазавод за самолетами, с Сахалина вроде бы тогда ни кого не было. После получения задачи быстро определялись состав группы, самолеты с нужной зарядкой и. через 10-12 минут «колеса в воздухе».
Пространство каждой операции разделялось на районы размером 20 на 20 км, в каждом районе по сетке карты 1:200 000 размечены 100 квадратов 2 на 2 км). При подходе авиация связывалась с авианаводчиком, который уточнял координаты цели и наших войск. В крупных операциях количество районов достигало 100, а склейка карты 1:200000 с разметкой в свернутом состоянии не влезала в кабину.
Как-то в обед звонок с КП – готовиться к удару по цели в районе аэродрома. Бородатые разведчики привезли фотопланшет, все ясно, домик в зеленке на третьем развороте, удар восьмеркой, интервал между звеньями 5 минут. В связи с важностью цели смотреть удар будет сам командующий с РТ-ешки.
Выруливаем, взлетаем. После взлета на первом развороте голос командующего:
- 905, вам срочно всей группой во 2-ой район .15-ый квадрат, связь с наводчиком.
Приехали! В кабине (удар-то рядом, фотка цели в голове) только бортовая двадцативерстка - политическую географию изучать. Опрашиваю группу, Виталий (ведущий второй пары) - штурман полка, - но карт ни у кого нет! Второе звено комэски Миши (921) уже на полосе, у него тоже пусто.
- 921, зарули без выключения, забери карту с разметкой. Старт, передай на стоянку, чтобы передали на рулении!
Выяснение вопросов штурманского обеспечения прерывает командующий:
- Никаких заруливаний, срочный взлет, наших там зажали!
Приходит на ум любимая фраза замыкающего второго звена НШ аэ Ивана М. В полет Ваня обычно брал три сумки гранат, второй АКМСу (один был в НАЗе), пару-тройку рожков и сухой паек с салом на пару суток – в случае чего, не сухой тулоплавкий шоколад НАЗа грызть, в самом худшем случае и духи сало не сожрут, им его нельзя! На добродушные подколы летчиков, Иван обычно отшучивался:.
- Запас карман не трет...!
От этого запаса истребитель, по словам ведущих, отрывался на 100-200 м позднее и сильно отставал в наборе. Вспоминаю, еще в Германии, летая со мной ведомым, на перелетах Иван старался особо не двигать РУДом, то отставал на километр, то, обгоняя, залезал вверх: топлива лишнего не бывает, мало ли что - запас не трет!
К сожалению, полетная карта в перечень важных составляющих запаса не входила – «не наша это окладуха - курсы прокладывать!».
Выполнив круг и посмотрев краем взгляда на уже не актуальную цель, идем на север с набором к Панджшеру. Второе звено взлетело и догоняет нас.
Мыслительный процесс, в связи с неопределенностью ближайшего будущего, несколько активизируется. Вспоминаю, что 2-ой район, это самый север ущелья, где-то рядом с перевалом. Утром летал туда на разведку, но район то в 400 квадратных километров, а где там 15-ый квадрат? Высота 7000, подходим к цели - горы, ущелья. Связываюсь с наводчиком, отвечает, прошу рассказать, где сидит.
- Ущелье с севера на юг, от него отходит еще одно на восток, наши в конце внизу, удар по склонам 15 квадрат, по «улитке» четверка ближе к пятерке!
Шел бы ты со своей «улиткой», тут ни района, ни квадрата и все ущелья с севера на юг!
- Что еще характерного?
- Лес внизу на склоне!
Вспоминается училищная байка: курсант при потере ориентировки на запрос РП о характерных ориентирах под собой, сообщает:
- Вижу поле и маленький трактор!
Общаемся с наводчиком дальше:
- А что еще есть?
- Внизу характерный изгиб ущелья и светлое пятно.
Отличные ориентиры! Чувствую - надо ползать по близлежащим ущельям, должен же он увидеть или услышать.
- Смотри вверх и слушай, когда пройдем рядом, кричи! Что еще приметного вокруг?. 921 становись в круг повыше на экономичном!
Начинаем считать ущелья. Голос, рассказывающий о характерных камнях, деревьях, птицах и насекомых, то затихал – явно удалялись, то усиливался, ну-ну, теплее, теплее. Стрелка расходомера неумолимо тикала влево, давно проскочила уже тысячу литров, подтвердив правдивость показаний загоранием лампы выработки первой группы баков.
Вдруг радостный вопль, у меня радости не менее:
- Вижу, проходите над нами, слева ответвление, удар по западному склону, ближе книзу, свои внизу!
Свои, услышав вверху шум двигателей, резво обозначили себя розовыми дымами, могли бы подымить и раньше!
Сваливаем бомбы в одном заходе, оставляю пару штук для целеуказания второму звену, наводчик мурлыкает, что хорошо, похоже туда!
Отправляю звено на точку, остаток 600 - на 150 км хватит с лихвой! Ищу Мишу, вон висят в десяти километрах на севере, залезли тысяч на 9, экономят. Взгляд все чаще клинит на расходомере – но нутром чувствую, что пока хватит. Выхожу вперед, указываю цель. Остаток 300, на табло горит не очень приятный красно-зеленый дуэт аварийного остатка и 3-й группы баков, пора домой: форсаж, набор 7000 (Д/20), далее РУД на упор СПС и до посадки его можно почти не трогать (афганская методика экономии топлива, проверенная неоднократно). Сажусь сходу с обратным стартом, РП разгоняет желающих одновременно сесть с основным. Грубо плюхаюсь на полосу «выравнивая по расходомеру», на нем минус – не до раскрутки колес. На пробеге уже чисто спортивный интерес: остановится движок на рулении или нет? Хватило! На РД слышу – звено Миши садится с нормальным ПК, у них топлива больше. Замыкающим садится Иван. Понимаю, что кое в чем все таки он был прав.
С того полета до возвращения домой в каждом полете возил с собой кипу карт со всеми районами операций - запас карман не трет!
 
(Чуть приукрашенная быль)

ТЯЖЕЛЫЕ ИЗОТОПЫ СПИРТА
Что касается алкоголя в летном деле, то, как правило, ни один нормальный летчик не позволит особо надираться, и даже вообще пить, перед полетами. У каждого летчика бывали на эту тему разные случаи, но они, я думаю, в основном исключения. Другое дело, Афганистан. Там летали каждый день, без выходных и праздников. К примеру, в моей летной книжке за май 1984 г. тридцать один летный день, 110 боевых вылетов с налетом 66 часов. Поэтому снять стресс после дневных вылетов было обычным делом, благо конструкторы МиГ-21 позаботились об этом. Это была не СВС, а чистый (по регламенту ректификат) спирт, помимо антиобледенителя, им охлаждался и радиолокатор РП-22. Реально в Афганистане спирт заливался только в самолеты дежурного (по ПВО) звена, основная же часть шла исключительно для внутреннего употребления. Вечерняя доза была индивидуальной, обычно дело ограничивалось 100-150 граммами. Иногда обстановка (праздники, дни рождения, ордена и пр.) требовала большего. Но при нашей влетанности это на качество полетов нисколько не влияло. Доктор полка Володя Ч. к весне 84 г. полностью самоустранился от предполетного контроля летчиков по причине доброго характера и личного регулярного употребления. Поэтому утром обычно производился внешний предполетный осмотр с предложением отдохнуть до обеда особо преуспевшим в нарушении режима летчикам. Все жили вместе и знали кто, где, когда и сколько.
Мне часто приходилось взлетать раньше всех, каждое утро, обычно еще затемно, встречая рассвет и восход солнца уже в воздухе. В случае наличия остатков вчерашнего или сегодняшнего употребления (были случаи, когда лечь спать так и не удавалось), на взлете включался ТРТВК (регулятор температуры в кабине) на «горячее» и 100% кислорода, что приводило к полному прояснению головы уже минут через 10. Поэтому проблем с мыслительным процессом ни в одном полете не возникало.
Утренние полеты обычно были на разведку погоды для вертушек ло маршруту высадки очередного десанта, совмещаемые с визуальной разведкой, ударами по обнаруженным целям, а так же с посещением особо живописных мест. На спарку МиГ-21УМ обычно вешались, что бы не зря керосин жечь, 2 С-24. Такие полеты давали особую свободу, после разведки в заданном районе можно было лететь куда и как хочешь
Однажды, в утреннем полете на разведку, пролетая по проходу в небольшую долинку северо-восточнее аэродрома, перед горным хребтом, вижу на входе "пупок" - горушку высотой метров 200 (я шел ниже, а потом на уровне вершины). На горушке - обваловка из камня, в ней ДШК и, высокий металлический флагшток с зеленым (!) флагом. Форсаж, боевой разворот, пикирование и С-24 белым дымом уносятся на «пупок». В пыли от взрывов ничего не видно, да и не к спеху, сюда лету от аэродрома минут пять.
На следующий день залетаю посмотреть. Горушка стоит, ДШК убрали, но флаг по-прежнему весит. Повторяю воспитание и лечу дальше.
А двумя неделями раньше наш зам. по ИАС (его кабинет находился в деревянном стартовом домике предполетных указаний) пожаловался, что уже несколько дней у него в кабинете припахивает брагой. Осмотр места показал, что источник запаха мог находиться только на чердаке. Оказалось, наши бойцы, присвоив в столовой мешок сахара, замешали брагу в сорокалитровом баке от авиационных противопехотных мин. Бак спустили с чердака, и наш доктор без промедления решил рискнуть жизнью и проверил напиток. Дегустация показала, что возраст напитка всего пара-тройка дней, словом «продукт не готов!». На предложение вылить «отраву» доктор живо отреагировал предложением не портить добро и лично проконтролировать процесс, для чего бак и был перенесен в его личный кабинет в соседнем домике.
Возвращаюсь к истории с флагом. Баграм, обеденная жара. Летный состав отправлен в столовую на обед, звено (со мной ведомый командир звена Витя, ведущий второй пары штурман полка Виталий, и его ведомый) остается дежурить для удара по вызову. Лежим, отгоняя назойливых афганских мух, прослушиваем вялый радиообмен с ВзПУ Ан-26рт, висящим где-то над Панджшером. Виталий в философских размышлениях о текущем моменте заявляет:
- Ты знаешь, что-то в последнее время доктор мне не нравится, раньше он к обеду набирался, а сейчас уже с утра еле ходит.
- Продукт видно поспел, - откликаюсь я.
- Какой продукт? - спрашивает Виталий, и я рассказываю историю с баком, на что штурман с подозрительным энтузиазмом предлагает посмотреть процесс. Заходим в кабинет доктора, бак стоит перед кондиционером и заботливо укрыт от мух. Открываем – там уже трети нет. Без особых раздумий Виталий черпает кружкой желтоватую прозрачную жидкость. Следую дурному примеру. Ничего, прохладно, по крепости так, квасок. Пропускаем по паре кружек.
Едем на обед и вскоре взлетаем на удар по цели севернее Джелалабада. Цель - отдельная «крепость» в ущелье, выходящем в долину реки, от границы с Пакистаном километров 10-15. Выходим к реке, справа Джелалабад, разворачиваемся влево на север, начинается долина реки, граница справа. Считаю ущелья, наша цель в четвертом, но оно какое-то не такое, как на карте. Чувствую, что с мышлением плоховато - за кабиной одно, на карте другое, в голове третье, все вместе абсолютно не стыкуется. Справа «сосет крыло» Витя и пара Виталия. На ведомых вообще-то надежды мало, они развращены тем, что обязанность найти цель и выполнить первый удар лежит на командире группы, взрывы в горах видны за 30 -50 км. Но Виталий - штурман полка, к тому же в своей деятельности очень ответственный. Точно знаю, что у него-то есть и полетная карта и «километровка» цели. Спрашиваю:
- Виталь, как с целью?
Виталий держит паузу, потом мычит в эфир:
- По-моему, уже прошли.
Разворачиваемся на 180 к началу долины и начинаем снова считать ущелья. В голове удивительная тупость. В первый раз за четыре сотни боевых вылетов! Понимая, что цель и на этот раз не найду, командую паре Виталия выйти вперед. Но и его видно заклинило, разворачивается сначала влево по склону, потом вправо:
- Что-то сомневаюсь!
Вдруг вспоминаю о запасной цели, которую найду в любом состоянии.
К вопросу о запасных целях. Еще летом 83 г. из-за наводчика, не нашедшего цель, пришлось бросать дефицитные тогда бомбы (приходилось использовать с пикирования ФАБ-500шн, требовавших более жестких условий сброса) в горное озеро. Садиться с пятисотками на аэродром с превышением 1500м удовольствие не сильное. Правда однажды кое-кто из однополчан даже не заметил, что бомбы не сошли, с удивлением обнаружив их наличие только на осмотре. Позднее, поддерживая связи с местными разведгруппами, мы постоянно знали и доводили на предполетных указаниях запасные цели в районе аэродрома, по которым можно нанести удар.
Итак, принимаю решение грех на душу не брать, и веду звено к знакомой горушке, на которую и вываливаем уже 4 тонны бомб. Отбомбившись, успешно совершаем посадку в Баграме, особо не распространяясь о том, куда на самом деле шарахнули. Впрочем, об этом в военной суете никто и не спрашивал.
На вечернем «разборе» Виталий, за порцией нормального напитка, назвал случившееся влиянием «тяжелых изотопов» спирта.
На следующее утро заглядываю к знакомой цели. Горушка конечно никуда не делась, флагшток срезан на 2/3, но флаг висел уже красный (!).

P.S. Если честно, флаг на самом деле был белый, чувствую - хотели красный, но нужного цвета видно не нашлось!
 
Просто быль

Сверхзвук
В Союзе было разрешено летать на сверхзвуке только в стратосфере. Для тренировки истребителей в сверхзвуковых полетах на меньших высотах была зона над пустыней в Марах, где на высоте 1000 м разгоняли приборную 1300-1350 (около 1,1 М). Это, если повезет, раз в три-четыре года. Хотя в обычных полетах над более населенными районами ограничения не очень-то соблюдали. Как догнать цель, летящую со скоростью 900, если не с разгоном хотя бы до 1400, как выйти из учебного боя, чтобы самого не догнали? Поэтому переход на сверхзвук на меньших высотах был обычным делом, в суете будней вопрос контроля ограничения просто не возникал, а энтузиастов анализа соответствия приборной скорости, высоты (а надо было еще учесть реальную температуру воздуха на высоте) как-то не находилось. Редкие последствия - приезжали иногда председатели колхозов – стекла мол в парниках разбились, куры совсем не несутся, быки на коров не смотрят - быстро улаживались соответствующим заявленному ущербу количеством спирта.
В Афганистане от скуки возникла мысль использовать для прикрытия удара проходов над целью на сверхзвуке. При наличии топлива, сбросивший бомбы истребитель отходил в сторону, разворачивался на цель, и на форсаже проходил над целью на высоте 100-200 м и скорости 1.2-1.4М. Это должно было дезорганизовывать противодействие вражеских средств ПВО по остальным самолетам группы.
В апреле 84 г., когда операция в Панджшере только готовилась, у нашего командования появилась мысль психологически воздействовать на противника уже на оперативном уровне - мы получили официальное задание пройти парой по ущелью на сверхзвуке на малой высоте. Взлетаем, от Баграма, до конца зеленки на севере лету минуты три,.включаем форсаж и со снижением входим в район. Приборная скорость 1300, на высоте 2500-3000 это 1.4 М, ручка «резиновая», особо не снизишься, на сверхзвуке любой истребитель, как бомбер. Для расширения «зоны воздействия» ниже 200 и не снижаемся. Краем глаза замечаю внизу стадо овец, через две минуты «воздействия» выскакиваем на перевал. Выключаем форсаж, разворачиваемся и уже на нормальной истинной скорости 1000 летим вниз смотреть результаты. Подходим в знакомому стаду, бараны конечно не попадали (может только оглохли), но пастух, увидев нас издалека по дымному следу, упал на землю и закрыл руками голову. Видимо все же шарахнуло.
Буквально через неделю пришлось испытать действие скачков уплотнения на собственной шкуре.
В мирное время в нашем полку пройтись группой после боя над стартом на 50 м было обыденным делом. Для пущего шума иногда врубался форсаж, при этом обязательно выпускались тормозные щитки – на малой высоте скорость росла мгновенно. Над ВПП производился роспуск, иногда просто веером на горке, иногда с особым шиком – два боевыми влево, один вправо, один полупетлей! Командование морщилось, но грешило тем же – летный дух побеждал бюрократическую борьбу за безопасность полетов. Одиночные выходки не приветствовались, суета, шум без толку - только по поводу и звеном и более! В Афганистане такие проходы тоже практиковались, как после удара не разбудить спящий ИТС, пехоту и местных духов.
Перед операцией в Баграм согнали почти всю авиацию 40 Армии, одних вертолетов было около трех полков, в том числе перебазировали одну эскадрилью Су-17 из Шинданта. Их замкомэска, видать нормальный летчик, насмотревшись на наши проходы, тоже решил удивить мир. Важная деталь желательности выпуска тормозных щитков, особенно при высоте аэродрома 1500м, учтена не была (не там в мирное время летал), поэтому форсаж, включенный над дальним, обеспечил «сухарю» перед началом полосы хорошую сверхзвуковую скорость.
Мы находились в стартовом домике, вдруг сильнейший, как взрыв, удар, раздирающий воздух звук движка и звон разбившихся стекол. Результат показа - в 150 метрах слева и справа от траектории полета не осталось ни одного целого стекла. Особо пострадал, получив «боевое ранение», инженер ВВС 40 А полковник Г-ч. Он попал как раз под фронт ударной волны. Стекло на КПИ, а оно было толщиной около 10 мм, лопнуло, и осколками зацепило лысину. Ранение, к счастью, оказалось не тяжелым. Уже на следующий день инженер, как Матрос-Железняк - в тельняшке и с забинтованной головой, гордо руководил инженерно-авиационным обеспечением ВВС армии.
Виновника парада командующий в тот же день хорошо отодрал в присутствии всего летного состава баграмской группировки ВВС (чтоб и вертолетчики тоже не хулиганили), отстранил от полетов (на недельку) и пригрозил возможным возмещением нанесенного обществу ущерба.
Мы же продолжали пугать сверхзвуковыми скоростями духов, глушить баранов, а иногда, громко, красиво, но без разбитых стекол, веселить наземный мир на стартом.
 
Полностью придуманная история

Размышления о соотношении штабной работы и летного дела.
(Все аналогии с реальными событиями и героями являются случайными совпадениями!)
В старое доброе время начальники штабов (адъютанты) эскадрилий и НШ полков не летали. Кому-то надо было писать в летных книжках, инструктировать караулы, строить личный состав и заниматься всей наземной работой, до которой у летчиков-командиров не доходили руки.
Потом, появилась мысль укомплектовать в эскадрильях звено управления из четырех экипажей, и начальники штабов аэ стали назначаться из летного состава.
В начале 80-х, когда фронтовую авиацию подчинили пехоте, а самолеты испачкали идиотским камуфляжем, началась новая кампания. В пехоте путь к командиру полка лежал исключительно через должность НШ. Именно НШ, познавший тяжесть штабной работы, караулов, борьбы с рядовым составом и другой подобной работы, представлял лучшую кандидатуру для пехотного командира. Но в авиации НШ не летали! Если в пехоте проблему посадки танка с остановленным двигателем можно решить при навыках одного «полета» в год по праздникам, то авиации раз в год в самолет лучше вообще не садиться!
Но решение было принято - начальники штабов авиационных полков стали летчиками, готовя резерв будущих командиров. Если на уровне эскадрильи влияние земных забот было не столь значительным, то выше совмещать две стихии было уже невозможно.
Все это не в обиду начальникам штабов - многие из них были отличными людьми и летчиками, просто огромный объем наземной штабной работы не оставлял времени достаточно часто летать, готовиться к полетам и менял психологию.
Теперь о конкретных событиях. Конец лета первой половины 80 годов. Разгар интернациональной помощи дружескому народу. Н-ский авиационный полк (не помню, апиб или иап) готовился к очередному боевому вылету. Удар «по-координатам», цель задана заранее - севернее города Х., в районе характерного выступа границы сопредельного государства – отдельная крепость в малонаселенной долинке на восточном ответвлении ущелья в форме трехконечной звезды. Далее на восток - горы и граница. По плану удар выполняла шестерка: группа подавления ПВО – пара командир и замполит полка, и ударное звено во главе с начальником штаба –обычно он летал на удары третьим в звене командира.
В горах особых проблем с ориентировкой нет, видимость отличная, сверху все как на карте. При ударах ближе 100 км никто не рисовал пути и даже не считал точно курс, (это обычно делал только художник-прапорщик, готовивший карты к постановке задач – штурман научил!). В лучшем случае цель обозначалась на полетной карте точкой или кружочком. Но это у ведущих, у ведомых не было и того - привыкли «сосать» крыло и бомбить по разрывам и кукареканью ведущего, мол цель в стольких-то километрах севернее или южнее первых взрывов. В горах видно далеко!
В описываемом ударе, как это и бывает в любом происшествии, совместились вроде бы не очень важные детали, в своей совокупности определившие дальнейшие события:
- группа подавления ПВО была с РБК, (от них не стометровые дымы, а только небольшая пыль);
- ударная группа следовала за ней на пятиминутном интервале (и этой пыли не увидишь);
- во главе ударной группы был начальник штаба;
- чуть далее на юг было очень похожее ущелье, восточное ответвление которого переходило в обширную долину (но уже на территории запредельного государства).
По вполне естественным законам природы командир второй, ударной, группы при подходе к цели разрывов группы подавления ПВО не обнаружил, быстро нашел ущелье (конечно второе) и, повернув на восток, вывел группу в долину, величина которой не явилась достаточно весомым аргументом для сомнений! Успешно преодолев приграничную ПВО противника, группа успешно нашла «похожую» на описываемую в боевом распоряжении цель, и нанесла удар. По тем же законам природы промахов почти не было!
При возвращении домой самолеты все же были засечены РЛ постом, но в связи с наличием РЛ-ответа, шума не было, свои истребители ПВО не поднимались, и группа благополучно приземлилась на аэродроме вылета.
После получасового затишья, началось мелкое волнение. Первыми сбежались особисты. Обычный их интерес, кто, где, когда и с кем спал, коснулся вдруг и боевых дел.
Немного позже забегали командиры и политики.
Привожу результаты опроса (среди своих) участников налета, «сосавших крыло» (главному виновнику торжества тогда было не до интервью сослуживцам).
Как обычные ведомые, факта залета «за бугор» первоначально конечно не обнаружили. При ударе возникли первые сомнения:
- Ввожу на цель, смотрю – пункт великоват, вроде должна быть отдельная крепость в малонаселенной местности. Блин, а на некоторых домах блестят оцинкованные крыши, - ранее нигде таких не видел!
Далее хуже:
- После сброса на выводе справа асфальтовая дорога с разметкой - ближайшая приличная дорога должна быть севернее километров 50 - может построили?
- После вывода смотрю вперед на север, характерная гряда гор, помню без карты, что южнее ее граница. А где тогда мы? Ну все, песец, отлетались! Вспомнились военные рассказы «виновных за капонир!»
Через несколько часов начался Шторм! Прилетели на одном борту оба командующих (обычно каждый на своем) – командира, штурмана, НШ, всех летавших, готовивших, сидевших на КП - на ковер! Политрабочие и особисты роем вьются – каждому нужно доложиться и отреагировать по своей ветке. Узнаем новость: соседнее государство заявило о бомбардировке страны чьими-то ВВС!!! Довоевались! Малой кровью не отделаться – международный скандал!
К счастью, ставки в деле оказались слишком высоки. Желающих каяться и ложить голову на плаху оказалось мало, и чем выше, тем меньше. Вверх долго лезть, но ох как больно падать, а суд мог оказаться коротким. Только Политбюро неподсудно, а маршалы и генералы так, винтики, хоть и в лампасах. Сколько их посгорало и по делу, и без., А какой хороший повод кого-то убрать и поставить своего (вспомним случай с Рустом ). К тому же несколько ранее был горький опыт с высадкой десанта в неучаствующее в конфликте государство - там папахи реально полетели (есть история и про это)
Поэтому шторм, достигнув московских военных вершин, как-то быстро стал стихать. На всех уровнях стали искать приемлемый выход, если задеть овец, то и волкам ух как достанется! И решение было быстро найдено. В заявлении была одна деталь: время происшествия не совпадало с временем удара по местному времени ровно на 30 минут! Это была спасительная соломинка (кто там будет вникать, что летом разница во времени соседних государств составляла именно столько). В указанное время наших в воздухе не было и все! А вот 30-тью минутами позже (точно во время, зафиксированное в ноте) да, в район Х. летала группа дружеских Су-22. Очевидно, это они и шарахнули!
Наших советников уломали видно быстро, им же тоже еще в Союзе служить! Версию с радостью приняли, и шумиха лихо пошла на убыль. Мы оттрубили год и заменились, а местные все время здесь, слава богу, хоть летают, бьют по своим. Аллах дал – аллах взял! С военно-политической стороны удар даже демонстрировал способность национальных ВВС дать отпор любому империалистическому агрессору, наличие и решительность народного правительства - военных даже не пожурили, местных пилотов хотели вначале наградить, но вовремя передумали!
Непосредственных участников конфликта тоже «вывели живыми из-за капонира», тихо выписав строгие фитили (командиру, НШ, а заодно и штурману, мол плохо обучал разных начальников прокладывать верный курс).
Весь последующий месяц, до своей замены в сентябре командующий ВВС армии лично на Ан-26рт руководил всеми ударами близ границы, награждая отборным матом тех, кто пытался создать хоть малейший крен в ее сторону!
 
ПАМЯТНИК.

Меня поднимут из болота
И водрузят на пьедестал,
Что б символом служил чего-то,
О чем-то там напоминал...

Открытие не долго длится,
И после пафосных речей
В холеных мерсах Власть умчится
Со сворой преданных рвачей.

И разбредется все уныло.
Накрапнет дождик, и опять,
Как и тогда - под слоем ила,
Я снова буду - вспоминать...

Родцеха выбитые стекла.
Полет на фронт. Голодный тыл.
Я в ста шести местах заштопан!
Я двух стрелков похоронил...

Зениток строй, как на расстреле.
Худые мессы на хвосте.
Как отрабатывали цели
И возвращались. Хоть не все...

Как невернувшиеся братья,
Приняв последний лютый бой,
С оттяжным матерным проклятьем
Сливались с вечною Землей.

И не исправит их могила,
У нас - "горбатых" - нет могил.
Стою над чуждым новым миром...
Я сам себя приговорил.

Приговорен посмертно к бою!
За души мертвые - живых.
Один на этом поле - Воин!
В неполных восемь боевых...

(С)

-------------------------------------------------
 
Взято с Сцхого, автор неизвестен:

Непростая работа
У пилота «Бостона» -
До девятого пота,
До последнего стона…

Нет бесплатной победы -
Есть простые законы:
Мы – бросаем торпеды,
Нас – грызут «эрликоны»…

Математика боя:
Мы – бомбим, нас - сбивают,
Повезет если - двое
Из пяти выживают…

Вот и мне подвалило -
Моя очередь, вроде –
Всю обшивку побило,
Весь БК на исходе,

«Мессершмитов» навалом –
Прут, откуда не ждали:
Хоть орудуй штурвалом,
Хоть дави на педали -

Смерть приходит за нами…
Гложет злость и обида,
Но в вираж над волнами
Я кладу инвалида!

Сладко радуют ухо
Пулеметные трели:
Коля бьет из-под брюха,
Саня – с верхней турели!

Я горжусь пацанами!
Даже ярость к лицу им!
Вальс «Бостон» над волнами
Мы в «Бостоне» танцуем!

В этом вальсе вспотели,
Мы, от смерти спасаясь,
Мы кружим, еле-еле
Волн крылом не касаясь!

Я над морем спустился -
Так опасно, так низко!
Сане мессер открылся –
Так удобно, так близко!

Залп! «Бубновый» дымится
И плетется на базу…
Тот, кто в море садится,
Умирает не сразу…

Но замолк с голодухи
Пулемет на турели…
Фрицы были не в духе
И совсем озверели!

Трассы справа по борту,
Трассы слева по борту,
Трассы прямо по курсу –
Да идите вы к черту!

Или к чертовой маме!
Развернулся – и в харю!
Я по полной программе
Вас сейчас отоварю!

Вот она – лобовая!
Ярость вместо испуга!
Зуб за зуб выбивая,
Мы стреляем друг в друга!

Загорелся «бубновый»!
И покуда живу я,
Но «бубновый» ведомый
Тоже прет в лобовую!

Пулеметы заткнулись
Без БК – так некстати!
Мы невольно пригнулись,
Приготовясь к расплате…

Нет – сгибаться не надо!
И готовиться рано:
Пусть отведают гады
Лобового тарана!

Целю в мессер с крестами
Свой «Бостон» краснозвездный,
Фриц пытается с нами
Разминуться, но – ПОЗДНО!!!

На лице – ни кровинки,
На губах – привкус соли…
Как серпом по травинке,
Бью винтом по консоли!

Плоскость режу, как стебель,
Расплатившись мотором, –
Мчит навеки фельдфебель
За навеки майором!

Наш «Бостон» зашатался,
Словно раненый витязь:
Все, старик – отлетался!
Все, кто верит – молитесь!

Кончен бал, гаснут свечи,
Вальс «Бостон» отыграли,
Мчимся к Богу навстречу,
По глубокой спирали!

Самолет задымился,
Застонал, умирая,
Только я не молился:
Нет ни ада, ни рая!

Нет ни ада, ни рая? –
Так какого же хрена?! –
Я «Бостон» выдираю
Из смертельного крена!

Мы мотор потеряли? –
Так второй нам опора!
До упора – педали!
И штурвал – до упора!

Бал повторно закажем!
Что у нас по программе?
Вальс «Бостон» на форсаже!
Вальс «Бостон» с триммерами!

Вальс «Бостон» днем и ночью
Полюбил танцевать я,
Но изорвано в клочья
Наше бальное платье!

Кружевами пробоин
Наш наряд разукрашен,
Мы под музыку боя
С голой задницей пляшем!

Сквозь пробоины свищут
Сто ветров сквозняками.
Выручай же, дружище:
Срам прикрой облаками!

В них сквозь дыры не будем
Мы светиться хозяйством:
На балу, да на людях –
Это было б нахальством!

Облака! В манной каше
Между небом и морем
Пробираемся к нашим
На последнем моторе…

Он хрипит и чихает -
В облаках сыровато…
Простудился… Сдыхает…
Дотянуть бы, ребята!

Мы гидравликой дрыщем,
Мы почти что без масла,
Поднатужься дружище,
Жизнь пока не угасла!

Ты дотянешь, ты сможешь!
Ты сегодня в ударе!
Ну, хвала тебе, Боже:
Впереди – Лавенсари!

Я скользил и снижался –
Аккуратно, полого,
Наш «Бостон» разбежался,
И помог мне немного!

Но с гидравликой – глухо…
А ведь надо садиться…
Без шасси, да на брюхо –
Нет, друзья, не годится!

Тошно мне, страшновато,
Но сегодня рискну я…
К рукояткам, ребята!
Выпускаем вручную!

Поднатужимся, сможем!
Бить «Бостошу» не будем!
Он помог – мы поможем!
Мы же все-таки люди!

Он - шатался, как пьяный,
Я – потел у штурвала,
В инвалиде тарана,
Возвращавшемся с бала!

Хоть желудок и кишки
В нас сплелись от испуга,
Нам – не сдали нервишки,
Мы – не сдали друг друга.

Было так тяжело мне!
Винт уже не вращался…
Как мы сели – не помню,
Как с «Бостоном прощался»,

Как из раненых баков
Лил он слезы в печали,
Как с ним вместе я плакал,
Как нас долго качали,

Нашим просьбам не внемля:
- Хватит телом кидаться!
Опустите на землю! –
Укачаете, братцы!

Отпустите, засранцы –
Я сдаюсь вам без бою!
… Катя! Вечером – танцы:
Вальс «Бостон» - за тобою!
 
Реклама
По мотивам моего боевого вылета (игра Ил-2 штурмовик) в сети на ресурсе www.adwwar.com. Район БД - Балатон

"История одного боевого вылета"

Сердце жаждало полетов - душа истомилась, руки соскучались по штурвалу. Прибыл я вечером в расположение нашего истребительного полка "Интер Бригада" и без доклада командиру рванул к стоянке яшек! На удивленный взгляд техника лишь бросил на бегу: "Как машина?!", Семеныч токмо и успел выпалить на автомате: "В порядке, заправлена и снаряжена!".
- От винта!
- Есть от винта!
Выруливаю, на разбеге боковым зрением вижу как урчат движками, готовясь к взлету, "снабженцы" на лендлизовских В-25-х. Отрыв, у земли сильная дымка и трясет, забираю ручку на себя и ухожу в спокойную, комфортную синеву неба.. Курс на городок с "детским" названием Папа, там у асов геренга полевой аэродром, "ну только попадитесь мне на взлете" пробегает в голове злорадная мысль, залп из НК это не шутки! Я уж припомню, как рвали вы моих друзей из соседнего полка пикировщиков, как жгли их безнаказанно, падая сверху из-под солнца, словно стая шакалов, кусая у удирая вверх. Разве могли они на своих пешках противостоять вашим фокерам и мэсам! Помню, как стоя на КП, слышал в командирскую радиостанцию последние слова старшего лейтенанта Аистова, ушедшего в свой крайний полет на вражеские склады. Как сквозь раскаты эрликонов Штурман и стрелок радист огрызались бортовыми пулеметами, матеря немецких стервятников, и спокойный, словно он выполнял тренировочный полет, голос командира.
С - Командир, сзади выше на 7 часов контакт!
С - Командир, выше еще один! Идут на 4 тысячах!
С - Это мэссеры!
Ш - Внимание входим в зону ПВО, подходим к цели!
С - Внимание атакует! Атакует! Вадим, маневрируй!
Ту-ту-ту-ту, заработал пулемет стрелка
баньк-буннг-брамм-бэм, отозвалась обшывка пешки...
С - Командир первый отваливает, дымит! Пробита правая плоскость, утечка топлива!
К - На боевом!
Ш - внимание, заработали флаки! Пробит левый бак утечка топлива!
Ш - Попадание в левый двигатель!
К - На боевом!
С - Второй заходит, второй заходит!!!
К - На боевом!
Ш - Попадание! Маслорадиатор пробит! Левый двигатель неисправен!
Ту-ту-ту-ту, снова огрызается стрелок...
К - На боевом! Сброс!
С - Есть попадание, есть!!! Командир склады в труху! Вот вам суки!
С - Мэссер снова заходит! Командир манев......
Радиостанция на КП словно поперхнулась и зашипела...
Так отставить, злость плохой попутчик, сейчас все внимание на горизонт - пересекаю линию фронта, "желтоносые" могут "выпасть" откуда ни возьмись, словно черт из табакерки. Справа точка, это наш Ил лейтенанта Кураснтова, пошел на немецкие танки - Извини, друг, сегодня прикрыть не могу у меня другое задание!
Впереди показался городок, рука тянется к сапогу, сверяюсь с картой - так, сетка рек, дорога, все правильно, это Папа. А где же аэродром? Надо спуститься, даю ручку от себя и немного вправо, мой яшка, словно породистый жеребец, которому отпустили поводья рванул вниз, резво набирая скорость - 450, 500, 600, 700, по машине побежала "нервная дрожь". А вот и гнездо стервятников! Захожу не теряя скорости. ЧЁРТ! Стоянки Пустые! Не может быть!
Бык-бык-бам брум-брэм - вздыбилась левая плоскость, очухались гады лупят с 7-8 точек, да ПВО здесь ядреное! За взлеткой спасительная низина - нырну туда не достанут, потеряют, а я развернусь и... По крайней мере на один заход меня хватит! Падаю в спасительный туман, трассы проходят над головой, стихают - Аха! Потеряли! Доворооот.., стоп впереди точка, растет, жирная в направлениии к линии фронта, наши бы сюда не успели. Штурвал на себя, яшка бузит и наровит свалиться на раненое левое крыло - "Давай, малыш! Давай держись!". Медленно но верно ползу вверх, рядом вырастают опасные черные облачка - подарки полевых зениток, Яшка пугливо "вздрагивает". Точка растет, по коже пробегает тревожный морозец - "Бяка, бяка, я подловил хейнкеля!". Так, Володя, спокойно, его еще нужно завалить, а машина изранена, топливо течет - соберись! Иду в лоб, ближе, ближе.. Немец не дергается, наверное, принял меня за своего - ведь я появился со стороных их аэродрома. Вот он красавец, Ну зравствуй! Пальцы вдавливают гашетки, посылая немецкому экипажу "презенты" к католическому рождеству! Вираж, заработали стрелки - очухался... Попадание - проклятье, видать опытный экипаж! Захожу справа сверху, немец маневрирует, в горизонте не идет, значит ас, придется попотеть. Залп! Пустил бяке "кровь", ныряю под брюхо, ЗАЛП! Попадание в фюзеляж, бяка теряет обшивку и "парит" еще сильнее... Горохом по яшке пробегает пулеметная очередь немецких стрелков - вверх! Снова ручку на себя, малыш молодец - покуда терпит, двигатель работает как часы, эх кабы не левое крыло! Немец сбросил скорость, он совсем близко могу проскочить, хвост в прицеле - ЗАЛП! Руль направления и рули высоты хейнкеля, словно лепестки ромашки полетели вниз, я проскакиваю мимо, значит опять на разворот и новый заход - опасно, не подоспела бы помощь к бомбовозу. Оглядываюсь на немца - летит гад! Стоп, что-то сверкнуло, фонарь, они сбросили фанарь! Из темного брюха, словно пчелы из улья посыпаль черные точки - прыгают! прыгают!
Яшка снова вздрогнул, в пылу боя я и не заметил как немец привел меня в зрону аэродромной ПВО, ручку вниз и вправо, давай малыш - домой, нам надо дотянуть, мы с тобой молодцы! Но надо выжить! Домой, ДОМОЙ! Яшка стремглав несется к линии фронта, зенитки уже перестали огрызаться. Дрожащей рукой достою из сапога карту, так вот развилка рек, мне левее, чють дальше наша бетонка. Дымка еще не рассеялась и ориентироваться чертовски сложно, где-ж аэродром. С тревогой кидаю взгляд на плоскоти, левой почти нет, да потрепали нас сегодня, спасибо Семенычу, что заправил под завязку - должен дотянуть. Убираю карту, рука вдруг стала липкой, кидаю взгляд вниз - левая штанина черная от крови, я и не заметил как мне прошило ногу, боли не чувствую - адреналин мне вместо обезболивающего, лишь бы не потерять сознание! Впреди забелели спасительные линии ВПП, ну, Яшка, продержись еще немного! Машину здорово кренит влево и вниз, лишь бы сесть! Снижаюсь, закрылки, выпускаю шассии - крен на левую сторону здорово растет, давай, малыш, давай, выручай! Снижаюсь, высота сто метров, пятьдесят, на скорости 200 Яшка почти упал на раненое крыло, чёрт! Касание, машину подбросило вверх и снова ударило о землю, обессиленный Як завалился на левый бок, нас тащит по взлетке, подломилась левая стойка - НЕЕЕЕТ!!! Нас выбросило с полосы, винт погнулся, подлом второй стойки, "Это конец!, проносится в голове, я зажмуриваюсь", грохот, скрежет и вдруг тишина...Как жаль, погиб, а какой красивый был вылет, мне поди за хейнкеля красную звезду бы дали, а то и на красного знамени бы расщедрились, Эх! Ну, где-тут святой Георгий, встречающий погибших воинов?
Бам-бам-бам (как вроде барабанят по фонарю?), ВОЛОДЯ! ВОЛОДЯ! Хм, странно у Св.Георгия голос как у Семеныча! Володя! Ребята, ЖИВОЙ! ЖИВОЙ! Давайте сюда!
Я открываю глаза, над кокпитом нависла куча улыбающися лиц.. Ну лейтенант, ну стервец (раздался голос комдива)! На губу! Сначала в санчасть, а потом на губу, не успел в полк вернуться уже куралесить начал, без доклада, самовольно в бой (грозит мне комдив, широко улыбаясь)! Можно сказать, самовольно спас плацдарм который наши такой кровью взяли, прорвись туда хейнкель... Короче на губу, а потом сверли дырку под орден, Володя, молодец!
Ребята выволакивают из кабины, кто-то протягивает флягу со спиртом, делаю глоток - будто выпил простой воды...
- Семеныч, ты яшку "на ноги" поставь, он мне сегодня жизнь спас..
- Не переживай, Володя, будет как новенький, вы с ним еще над Берлином повоюете!


PS Сильно не бейте, вчерась за полчаса (апосля вылета в сети), родил сей рассказ, без всяких правок и редактуры сразу вывалил свой первый творческий труд на суд обчественности. Так как я по вирпиловской специализации бомбер (на пешках летаю), истребительные успехи всегда радуют особенно - отсель и вдохновение :confused2:
 
Последнее редактирование:
Двухтрубный.

В Бангкоке, в малюсеньком магазинчике «У Васи» встретились пилоты из Ташкента и моряки из Владика. Когда все нужное и ненужное куплено, хочется удовлетворить естественный интерес, каким же это образом коллег занесло в такую даль.
- Мужики, - обращается к летчикам один из моряков, - А вы на каком пароходе?
- На пассажирском, - с готовностью отвечает второй пилот.
- А мы, вот, свой в Бомбей в утиль гоним. Уже месяц как болтаемся, - делится моряк.
- А мы из Ташкента.
- Наш едва на ходу десять узлов дает, - объясняет медлительность путешествия моряк.
- Мы быстрее. У нас 430 узлов.
- Ладно заливать! А порт приписки какой?
- Говорю же, Ташкент.
- Ташкент?! А пароход какой?
- Двухтрубный, скоростной, пассажирский.
- Сколько узлов, говоришь?
- 430
- Ну-ну… А в океан как выходите?
- По Сыр-Дарье.
- Ладно, не хотите серьезно, не надо. А буфетчица у вас есть?
- Восемь.
- А экипажу сколько?
- Двое.
- Во везет!
- Леха, не слушай ты их, пилоты они, лапшу тебе вешают. Извините мужики, доверчивый он у нас. Про самолет я точно угадал?
- Точно.
 
З А С В Е Т К А

Надрывно вереща,
от полосы тяжело оторвался самолет.
Нехотя задрал нос.
Низко лег левым на Казань.
Задымил и скрылся в облаках.

"Левее держи, левее. Вон в дыру"
- тыкал командир пальцем в локатор,
клыкая лимонад из горла.
- "Еще, еще левее.
Залезешь в засветку, куча мусора останется.
Штурман, спроси, как попутный прошел?"
- "356ой как засветку прошли?"
- "356, левее 10, мотает хорошо, но терпеть можно."
- "Внимание, подходим!!!
- Проводнику проверить всех на пристегнутость!!!"

Первый порыв, как лопатой по заднице,
с хрустом, с треском, со страхом.
Это потом, чуть попозже
соображать начинаешь.
А первый дупель - пусто.
Вся дурь из башки.
Прострация сознания.

Потом, как-то нехотя, обычно вверх,
потянет, потянет.
И бах, тара-рах.
Ой маманя!!!
Объяснить трудно, быть там надо.
Секунды годом кажутся, кишки наружу просятся.
Режим малый, скорость бешенная,
и бесконечная стиральная доска:
Трах-та-та, Трах-та-та.

И вдруг, резко как-то
Всегда неожиданно
Свет яркий по глазам
Яркий, яркий.
Солнце, кучевые и штиль.
Тихо, тихо.
Прошли... Фу-ты.
Опять прошли.

- "Пассажирка сознанье потеряла."
- "Это хорошо........
Пусть знают, за что летчикам деньги платят.
Это хорошо.........
Отойдет, куда она денется."

- "804 как засветку прошли?"

- "Это нас, доложи."

- "47804 - левее 10.
Мотает хорошо,
но терпеть можно."
 
ЛЕТЧИЦКИЕ БЫЛИ И БАЙКИ


Рассказывают старые пилоты


1.
Когда летали на открытых машинах,
летный состав одевали в кожаный меховой комбинезон.
Самое большое неудобство в нем было
оправлять естественную надобность.
Теплых туалетов не было,
а в деревянном на улице было невозможно.
Для этого надо было полностью расстегнуться,
вылезти из рукавов, откинуть назад, а потом,
всю эту массу кожи и меха, как только можно,
протянуть вперед между ног.
Но были случаи, когда сзади оставался капюшон или рукав,
и производная данного процесса пачкала одежду.
И, так...
Выходит сталинский сокол,
садится под елочку,
предусмотрительно выполнив
все пункты данной инструкции, процесс пошел.
В это время его товарищ чистил дорожку от снега.
Увидел, и потихоньку, подставив лопату, унес.
После выполнения данной инструкции в обратном порядке
сталинский сокол поворачивается, чтобы посмотреть,
что он произвел.
?!...?!...?!
Быстро сбрасывает с себя комбинезон,
проверяет на ощупь и запах,
в недоумении возвращается в комнату отдыха пилотов.
А там уже все предупреждены.
Как только он заходит, все зажимают носы:
"Чем от тебя воняет!"
Бедолага опять на улицу, раздевается, нюхает.



2.

По-2. У курсанта не получается посадка.
Инструктор сетует товарищам:
"Когда я придерживаю ручку управления,
все у него хорошо, как только отпускаю управление,
ничего у него не получается!"
Ему советуют: "Ты сними ручку управления,
покажи ему и выбрось за борт.
Никуда не денется, посадит".
Об этом разговоре как-то узнал курсант
и в очередной полет взял с собой
запасную ручку управления.
В полете инструктор хлопает курсанта по плечу,
тот оборачивается, ему показывают ручку управления
и выбрасывают. Курсант кивает головой,
делает вид что понимает, как "делай как я":
нагибается, достает запасную ручку,
показывает инструктору и
тоже бросает на землю.
........................................................
Сели отлично.
Инструктор поседел.



3.
Появились локаторы.
Пожилой командир, который постоянно,
всегда и везде курит, не верит в то,
что диспетчер может видеть самолет.
Специально уходит с трассы:
- Где я?
- Правее трассы 500м.
Уходит в другую сторону:
- Где я?
- Левее 400.
- А что я делаю?
- Курите, товарищ командир.
- Тьфу ты, точно видит!


5.
На медицинской комиссии выясняется,
что командир не видит самых больших букв в таблице.
- Иван Иванович, да как вы летаете?
Ведь вы ничего не видите?
- У меня своя методика.
- Да какая методика, слепой ведь?
- До ближнего привода
пилотирует второй пилот,
потом беру управление я и слушаю,
как только бортинженер начинает орать:
"Этот слепой козел нас сейчас убьет!",
плавно тяну штурвал на себя
и самолет садится.


6.
На курсах повышения квалификации играют в карты.
Позднее время. Иван Иванович постоянно засыпает.
В очередной раз, потихоньку выключают свет,
имитируя шум игры, толкают его:
- Иван Иванович, что ты не ходишь,
сколько ждать тебя?
Пауза, и вдруг крик:
- Братцы! Я ослеп!


7.
Стюардесса выполняет свой первый полет.
Экипаж решил подшутить.
Ночью ставят управление на автопилот,
выключают свет, надевают кислородные маски,
прячутся за ширму в переднем багажнике,
предварительно нажав кнопку "вызов бортпроводника".
Та открывает дверь пилотской кабины:
все мигает, никого нет.
Деревенеет. Сзади рычанье.
Поворачивается: в полумраке три зеленые глазастые морды.
Теряет сознание.



8.
На Ан-24 везли гроб, в переднем багажнике.
В левый борт в упор справа 30 см свободно.
Бортмеханик вышел покурить. Не включая свет,
сидит на откидном кресле.
Командир попросил стюардессу принести воды.
Та заходит в темноту багажника, механика не видит.
Обходить гроб справа страшно.
Она поднимает юбку и переносит ногу через гроб.
Механик строго: "Куда через гроб лезешь?"
(Ей показалось - голос из ящика.)
Крик, визг, звон бутылок.

9.
Ан-2. Второй пилот купил плавки,
переживает, что малы.
Командир предлагает померить.
Снимает брюки. При одевании плавок,
стоя на одной ноге, теряет равновесие,
"толкает" задницей дверь в пассажирский салон,
она открывается.



11.
Параллельно посадочной полосе освещенный
перрон железнодорожной станции.
Командир задумавшись, идет на огни железной дороги.
Вдруг вздрагивает от крика второго пилота:
- Командир! На полосе паровоз!



13.
В училище полеты:
- Кто над стартом?
- Курсант Петров над стартом.
- Борт какой над стартом?
- Над стартом ЯК-18.
- Номер борта спрашиваю.
Посмотри, что на крыле написано.
- Аа......... СССР написано.


15.
На вопрос преподавателя по самолетовождению,
сколько градусов в окружности,
слушатель Иванов, подумав, уточнил:
"А при каком радиусе?"



16.
ШВЛП. Ульяновск.
Группа пилотов ЯК-42 сдает экзамен
по приборному оборудованию.
Большая часть группы сдала работы и ушла.
Вдруг один из слушателей поднимает руку:
"Товарищ преподаватель, а этого прибора
вы нам не объясняли".
Преподаватель внимательно смотрит билет,
потом другой, третий:
"Извините, я вам дал билеты с ТУ-154".



17.
Механик долго обслуживал МИ-1.
Выработалась привычка низко пригибаться
при вращающемся несущем винте.
Перешел на МИ-8, до винта не допрыгнешь.
Привычка осталась.
Идет, согнувшись мимо во весь рост стоящего пилота,
тот с характерным шумом винта "шай",
легонько, ребром ладони бьет его по шее.
Тот падает без сознания.


20.
На разборе полетов командир эскадрильи
расформировывает экипаж. Объясняет:
- Проверял ночью, на 10 минут вышел в салон,
возвращаюсь, все спят. Все! Понимаете?
А ну-ка, встали, пусть на вас посмотрят.
Встают двое:
- Где командир?!
Командир самолета сидел за первым столом и спал.



22.
В Казахстанской степи на вынужденную посадку
садится Ан-2. Подломили колесо. Ближайший аул - 60 км.
Голодные. Есть нечего.
По рации запрашивают колесо и питание.
Через сутки прилетает самолет,
привозит колесо и аккумулятор.



24.
В четвертом часу утра экипаж пришел
в гостиницу на послеполетный отдых.
Дежурные сидят - вяжут.
- А вы что не спите?
- Сидим, дежурим. Вас будим.
- А мы вас не будим, мы устали.



25.
У диспетчера посадки.
Звонкий голос в динамике:
- Старт 07526...........
- На одном двигателе.
- Шасси не убираются.
- Прошу заход.
Все борта над аэродромом разгоняются на запасные,
на горизонте появляется Ан-2.
(Ан-2 двигатель один. Шасси жестко закреплено.)



26.
У командира Ан-2 в полете понос.
Туалета нет. Есть задний отсек.
Как научила жизнь, взял два гигиенических пакета,
вложил один в другой, облегчился.
Теперь надо из кабины выбросить в форточку.
Размахивается, кидает,
но встречный поток возвращает его назад,
бьет командира по лицу, рвется,
брызги летят в пассажирский салон.


30.
Экипаж бомбардировщика идет проверять
работу двигателей на земле, после их замены.
Старшина роты охраны просит покататься.
Сажают в бомбоотсек (ни окон, ни дверей).
Гоняют двигатели на всех режимах 20-25 минут.
Чтобы не сажать аккумулятор, при работающих двигателях,
открывают створки бомболюка (выпустить старшину).
С высоты 20-30 см старшина выпадает без сознания.



32.
Обмывали окончание курсов.
Уткнувшись лицом в стол, на котором было
разлито вишневое варенье, товарищ уснул.
Проснувшись утром, подходит к зеркалу:
- Ни хрена себе...
Мужики, как это?
А...?


33.
В промежуточном аэропорту, зайдя в кабину,
экипаж видит, на месте штурмана сидит
какой-то аэрофлотовец и что-то пишет.
Времена были застойные, и чтобы куда-то улететь,
спрашивали у командира разрешения, часто из вежливости.
Подумали, что это просто невежливый.
Командир читает информацию перед запуском.
Доходит до запасного:
- Запасной Саратов.
- Какой Саратов, Омск запасной, - категорично
заявляет чужой.
Все поворачиваются к нему.
Он ошалело таращат глаза:
- Ой, мужики, выпустите.
Я самолет спутал!

34.
Черный юмор
Падает самолет. Крики! Визг!
Вдруг голос стюардессы:
- Внимание! Всем достать паспорта.
Оторвать фотографию.
Открыть рот.
Фото под язык.
Закрыть рот. И, пожалуйста, 5 минут в таком положении.
Все машинально выполняют команду.
Минута тишины. Один из пассажиров открывает рот,
вынимает фото и спрашивает:
- Извините, а зачем это?
- Как зачем? В прошлый раз трахнулись,
хрен поймешь, где кто. А тебе язык отшкрябуют,
и все ясно.
Своими родными похоронен будешь.



35.
В 1978 году Аэрофлот ощутил дефицит гигиенических пакетов.
Выдавали строго по одному на пассажира.
(Наверно анекдот.)
Пассажир требует два пакета, одного ему не хватает.
Не положено.
После посадки командир видит,
что все пассажиры с полными пакетами, а у этого пустой.
- Больше всех шумел, а он тебе не потребовался.
- Да нет, товарищ командир, наполнил я его в склянь,
а потом, на всякий случай,
отпил,так все остальные обрыгались.


36.
Автопилот МИ-8 устойчиво держит заданный режим.
Летом жара. Экипаж установил автопилоту режим висения
над озером, колеса на половину в воде,
и все трое прыгнули в воду.
Облегченный на 240 кг, вертолет приподнялся
на три метра над водой.
По мере выработки топлива поднимался все выше и выше.
Кончилось топливо, упал в воду. Затонул.


37.
Собираюсь на вылет. Четырехлетний сын виснет на шее:
- Папа, не ходи на работу, а то я тебя больше не увижу.
Жена держит его. У лифта слышу его истошный крик:
- Ну дай, я на него в последний раз посмотрю!
Кожа дыбом.
В штурманской рассказываю:
- Повнимательней, мужики.
На полосе на взлетном режиме,
в момент снятия с тормозов,
выключается левый двигатель.


39.
Ан-24. Туалет в хвосте. Если легонько
подвигать штурвалом вперед-назад, то сидящий на унитазе
отделится от него на 20-30см.
Иногда шутили друг над другом.
Выходит в туалет бортмеханик. Мунипуляция штурвалом.
От себя - на себя, от себя - на себя.
А теперь зрелище. Из туалета вываливается
полная растрепанная женщина, с округленными глазами.
Бортмеханик, ожидая, когда освободится туалет,
на заднем кресле читает газету.


40.
Ан-24. Тот же случай.
Второй пилот выходит в туалет.
В это время аварийная ситуация.
Сорвался автопилот на пикирование,
за считанные секунды потеряно 3000 метров высоты.
Экипаж грамотно среагировал, вывел самолет
в горизонтальный полет.
Комиссия, расследовавшая происшествие, утверждала,
что до разрушения самолета оставалось 1-2 секунды.
Самолет списали.
Так вот. Заходит второй пилот в кабину злой,
разводит руки, показывая, какой он мокрый и испачканный:
- Что, без шуток не можете? Как дети.




41.
Одетый в черный костюм с галстуком,
мужчина в аэровокзале просит экипаж взять его. Билетов нет.
- Если сможешь пройти на аэродром,
вон хвост видишь, зайди в туалет и закройся.
Мужчина прошел на аэродром, залез в туалет,
но другого самолета.
На этом грузовом самолете после аварии везли три гроба.
Пассажиров нет. Стюардесы нет.
Экипаж взлетает. Покушали. Закурили. Разговор об аварии.
Вдруг, стук в дверь. У всех округляются глаза.
Открывается дверь, заходит мужчина в черном с галстуком:
- Ребята, можно немного согреться, а то я задубел.


42.
Ан-2 при перелете на авиохимические работы
при низкой облачности задел верхушки деревьев,
затем столкнулся со склоном горы. Разрушился.
Экипаж отделался ушибами.
Авиотехник вез с собой трехлитровую банку
специального клея для склеивания перкали нижней плоскости.
Рассказывает:
- Летим. Ничего не видно, Вдруг, бац об деревья.
Думаю, хорошо, что клей прихватил, сядем, все заклею.
Второй раз как тарарахнет. Чувствую, клея не хватит.


43.
Ан-2 Погода плохая. Скоро ночь.
- Аэродром посадке закрыт, - докладывает второй пилот.
Командир курит в форточку, кивает головой.
- Запасной закрыт, - докладывает второй пилот.
Командир без эмоций.
- Второй запасной закрыт, больше у нас топлива
никуда не хватает, - докладывает второй пилот.
Без эмоций.
Второй пилот подумал, что командир зациклился
на чем-то и не слышит. Толкает в плечо:
- Асхат, ты слышишь или нет?
командир фокусирует взгляд:
- Володь, я пролетал 20лет, ни разу не слышал,
чтобы кто-нибудь в воздухе ночевал.
Это же не наша забота, пусть диспетчера думают.
Стряхнул в форточку пепел, и опять задумался.



45.
После разрешения на взлет командир увидел:
через все поле к самолету бегут невеста
в белом с фатой и жених.
- Открой дверь. Подождем.
Счастливые уселись.
Самолет взлетел на Казань.
Свадебный стол был накрыт в Ижевске.


46.
После взлета командир спрашивает бортмеханика:
- Топливо мало показывает. Что, топливомеры неисправны?
- Да нет, исправны. Заправить я позабыл,
простодушно отвечает бортмеханик.




47.
Ан-2 под нижней кромкой облаков.
Вдруг второй пилот кричит:
- Володь, смотри, трактор летит.
- Ты что, сдурел? Ой... Точно трактор... летит.
- Миша, никому не рассказывай, а то нас спишут.
(Трактор на тросу нес вертолет,
которого в облаках не было видно.)



48.
На мед. комиссии у хирурга.
- Повернитесь задом.
-Спустите трусы.
-Нагнитесь вперед.
-Разведите руками ягодицы.
В приоткрытую дверь товарищ в том же тоне шутит:
- Скажите А.
- А - А - А!





49.
Прилетел спиртоносец
(самолет со спиртовой противооблединительной системой).
Техник клянчит выпить.
Не жалко нет времени.
Он замучил своей просьбой.
Наливают стакан в склянь, он выпивает и тянет руку запить.
Ему суют еще стакан спирта.
Выпивает, округляет глаза,
падает плашмя на руки на бетон и,
чмокая ртом,
собирает с перрона слякоть.


50.
Молодой второй пилот. Первый полет, никого не знает.
В Краснодаре две их проводницы несут
в обеих руках сумки с ягодами.
Командир говорит:
Олег, смотри, можно стюардесс пощупать,
они же не бросят ягоды.
Подходит и трогает первую за груди.
Та улыбается:
- Не надо, Володя.
Олег, а ты эту, - кивает командир.
Второй пилот делает шаг вперед и берет стюардессу за груди.
Та бросает сумки и со всего размаха дает оплеуху.
Еле на ногах устоял. Поворачивается к командиру.
Тот от смеха держится за живот:
- Олег, я три года с женой живу,
и то боюсь при людях, а ты с разбега цапаешь,
да еще жену начальника аэропорта.



51.
Пятый час утра. Всю ночь летали.
Глаза у всех слипаются. Заход на посадку.
На высоте выравнивания (20-40 см)
под еле слышную усталую команду командира самолета
- режим малый
Бортмеханик шутит:
- Понял, шасси убрать!
Сон как рукой.



52.
У командира Ан-12 спрашивают:
тяжело ли сажать этот самолет.
- Нет. Я, не глядя, сажаю.
Как только близко к полосе подхожу,
штурман из носа орет: "Выравнивай, сволочь!",
тяну штурвал на себя и слушаю.
Борт радист с хвоста как завизжит: "Убьешь командир!",
останавливаю штурвал,
самолет сам и садится.


53.
Иван Иванович, командир под 60 лет, склеротик.
После посадки второй пилот идет осматривать самолет,
как положено, слева направо,
Иван Иванович по наикротчайшему пути в другую сторону.
Встречаются у носа, Иван Иванович подает руку:
- Здорово, Николай, ты что в Казани делаешь?


54.
Вылетающему экипажу дежурная по посадке
бросает старый женский плащ:
- Передайте начальнику аэропорта, весь день звонит,
замучил.
В аэропорту посадки в кабинете начальника
бледная женщина с заплаканными глазами
с криком "воры, жулики, гады", пытается ударить.
- Деньги у нее там были, машину ехала покупать,
- говорит начальник аэропорта.
- А мы при чем, нам передали, - говорит пилот,
машинально проверяя карманы, и к всеобщему удивлению
вытаскивает завернутую в газету,
ровненькую пачку крупных купюр.
Женщина теряет сознание.


57.
Для перелета в Ферганскую долину
(обработка хлопчатника) экипажам всегда выдавался НЗ
на случай вынужденной посадки в пустыне
(тушенка, шоколад, сгущенка, термос 10 литров воды, галеты).
В сезон 1980 года была выдана витаминизированная карамель
158 граммов на четырех человек с инструкцией:
"В первый день после вынужденной посадки ничего не есть.
На второй день - отделить одну карамельку,
положить под язык, не жевать и т.д.".




60.
У командира в полете Ан-2 отсоединилась
тяга управления двигателем на взлетном режиме.
Рассчитал с выключением двигателя. Сел.
Через два дня, у него же, над тайгой
в течение 1,5 часа тряска двигателя
с выхлопом пламени в карбюратор.
- Давай-ка, оформляй отпуск. За тобой гоняется.
Оформил отпуск. Обмыл. В эту же ночь, угорел в гараже.



62.
Последнее время я работал инженером СОК.
Прослушивал записи разговоров экипажа.
В это время бросал курить, и экипажи приносили мне
полетные конфеты.
Прослушиваю запись после посадки:
- Ты Валентину конфет возьми.
- Куда столько?
- Хватит ему
На разборе отряда я:
- А экипаж Иванова у меня круто залетел по радиосвязи.
Кто сказал, хватит ему?!


64
Стюардесса первый раз на эстафетном рейсе
Спрашивает у бортмеханика:
- А что я должна делать тут?
Бортмеханик серьезно:
- А тебя что, не предупредили?
Должны переспать с командиром.
Но он старый, не любит этого.
Ты скажи, что со штурманом будешь спать.
Только смотри, полегче, без намека на возраст.
Стюардесса, улучив момент, когда командир один,
подходит к нему:
- Товарищ командир, разрешите мне сегодня
переспать со штурманом.
Тот отрывается от книги, снимает очки:
- Чего??? (Только с этим вопросом к нему еще не подходили!)
Стюардесса испуганно:
- Нет с Вами, с Вами, товарищ командир.

65.
В застойное советское время при министерстве ГА была
сформированна группа ученых для определения интеллектуально
нравственых отличий летчиков от пионеров.
После многолетней работы комисия рапортовала что
у исследуемых групп выявлена разница только
физиологического характера.
У летчиков писюльки длиннее.

(25% информации пришлось сбросить
Не прошло по объёму)
 
Последнее редактирование:
ПЕНСИОНЕР АЭРОФЛОТА.

Он в сорок лет
Горбясь ушел
Печальных глаз
Не поднимая
И в целофановый мешок
Фуражку
Положил с дубами

С трудом вникая
В смысл слов
Грозил свести
С врачами счеты
А ночью
Каждый божий день
Как в детстве
Грезились полеты

В глазах лежит

Печалью тень

Ничья не трогает

Забота

Я молча кланяюсь тебе

Пенсионер Аэрофлота


***
Я по ночам
Взлетаю и сажусь
И все боюсь
Что кто-нибудь
Разбудит
Корячась на глиссаде
Матерюсь
На чем свет крою
Летчицкие будни
И будто бы
Кричат
-На запасной!!!
На полосе снесла
Колёса «Тушка»
Я по кабине
Как собака злой
А тут еще
Мешается «вертушка»
А то на эшелоне
Средь ночи
Сигнал пожар:
Да что за наказанье
Бегут укутанные
В белое врачи
И просыпаюсь
Хлопан глазами я

Я по начам
Взлетаю и сажусь
И все боюсь
Что кто-нибудь разбудит.

***

Сплошной туман
Не видно ни черта
Все дышат носом
Губы плотно сжаты
Сосредоточен
До предела взгляд
На положенье
Индексов глиссады
Истошный звон
Наземных маяков
В тугой комок
Заматывает нервы
Но задницами
Чувствуя свое
Пространственное
Местоположение
Идем вперед
Еще...
И ...
Вот она!!!
С размаху к нам
Взрывается в кабину
В цветах огня
И капельках дождя
Родная полоса
В заплатках битума

***
Анатолий Арсентич!
Дорогой командир
Ты, кусочками сердца
Оделив, проводил
Нас в высокое небо
Доверяя штурвал.
Благодарны тебе
До сих пор матеря
Пацанами нас брал
Желторотых юнцов
Да, отцом ты нам был
Ведь в конце-то концов.

Анатолий Арсентич
Жизнь идет под уклон
От седых мужиков
Тебе низкий поклон!

***
Я с небом
Разговаривал на ты
Людей бесстрашных
Гордая обитель
Хранилище
Высот и красоты
И строгий
Без предвзятостей
Учитель

Я с небом
Разговаривал на ты
Познав её все
Дамские причуды
Азартно километры высоты
Мотал под гул
Пропеллерного шума

Я с небом
Разговаривал на ты
Я шар земной
Маршрутами опутал
Под парусом
Ребяческой мечты
И на тебе ...

Какой-то черт попутал

Я с небом
Разговаривал на ты
Суровость
Кровью писанную
Знаю
На взлете
И в наборе высоты
Но вопреки ...
Эфир гудит...

Взлетаю !!!

***

Душа и мысли
На распашку
Bpaзлem
Растрепанные нюни
В одной сатиновой рубашке
Я уходил из дома в люди
Я уходил осознавая
Меня фортуна где-то ждет
Что встречу поздно или рано
А угодил в Аэрофлот
Я ошалел
Я год был счастлив
Я пел как курский соловей
Хотя начало было тяжким
Зато потом еще трудней
И двадцать лет
Как срок мотая
Себе одно я уяснил
Как справа сяду
Так дурак я
А слева сяду
Командир
Приятно слева
Кепка с дубом
В глаза по отчеству зовут
И ошалев от тряски с шумом
Благоговея руки жмут
Приятно...
Что уж там ломаться
Пришел... Увидел... Указал...
Куда-нибудь
Каким-то пальцем
Для вида книжку полистал
Внушенье сделал
Лоб наморщив
Твоя владычица рука
Промежду прочим слазить может
Под внешний вид проводника
Все хорошо
Но вот фортуна
Тут вероятно не живет
И рыщет день и ночь тоскуя
По ней весь мой
Воздушный флот.


***
Прокорябал небо
След инверсионный
Сердце защемило
От избытка чувств
И логично кредо
Предков суеверных
В небесах избавимся
От душевных мук

В небесах избавимся
Только бога ради
Я прошу покорно
Смерти не в ущерб
Дайте мне возможность
По небесной глади
Раз еще хотя бы
Вихрем пролететь

Дайте мне возможность
Раз еще хотя бы
Облаков изнанку
Распороть крылом
Чтоб напиться синью
Бесконечной дали
И увидеть сверху
Свой аэродром.

***
Ломтем арбуза
Новый месяц
Дорожку лунную
По обликам ведет
Прозрачный воздух
Плоскость режет
Винты шумят
Ночной полет
Попутный борт
Левей звезды
Полярной
Мигает красным
Светомаяком
В небытие тихонько
День вчерашний
Уходит...
Полночь ...
На часах
Ноль-ноль.

***
На курсе ...
Дальний ...
Двести ...
В глиссаде ...
Ближний ...
Шестьдесят ...
Торец ...
РУД-ноль ...
Подвешивай
Гаси ...
Касанье ...

И опять ...

Винты гудят
С упора снятые
и нервы
Ликованья пик
Земля гудит
Бортом прижатая
Приветствуя
Посадки миг
И миг посадки
В мир заносит
Цветной из детства
Каламбур
Что от восторга
Плакать хочется
Плясать и петь ...
И я пою.

***
Штурман спит
Второй читает
Командир
С проводником
Тихо что-то
Обсуждает
Гладя локоны рукой
Бортмеханик
Пассажирку
Из торговли
В хвост увлек
С вычислительной машинкой
Зашуршал автопилот
Тихо ...
Блажь ...
Тоскует месяц
Штурман лыбится во сне

Чем же сроду не довольны
Вон ...
Пристегнутые те?


***


Опять
На пять семьсот
На эшелоне
Ну почему
Мне сроду везет
На той же высоте
И в той же зоне
Вращаться левый винт
Перестает

С испуга страх
Вцепился в позвоночник
Команды лепит
Путаясь язык
В глазах темно
Как будто среди ночи
Который раз ...
А так и не привык

И только мозг мой
Тверд и лаконичен
По правде
Я его порой боюсь
Он все в уме
Считал мою наличность
Потом вздохнул:

- До чертиков напьюсь


***


Самостоятельный полёт
Свой школьный
Помнишь?
Самый первый?
Когда подняли самолёт
Струной
Натянутые нервы
А помнишь?
Как не чуя ног
Друзьям в квадрат
Нес сигареты?
И как не верилось
Что смог?
И как жалел
Что не поэт ты?
А песню помнишь
Что душа ...
Вдруг заблажив
В шальном азарте
Запела ...
Взвившись в небеса
Еще у "Т"...
Еще на старте?

Ту песню помнишь
Что душа...

А слышал ты ее сегодня
Когда поднялся в небеса?

За песню ту ...
Давай по полной!

***
Разбитое крыло
Кладу на ветер скудный
У страха позади
Из нас любой герой
Забыта боль и страсть
И лиходейство будней
Я снова становлюсь
Самим собой

Я снова становлюсь
Но поступь становленья
Зовет на абордаж
Уже других высот
В ошибках и грехах
Взбираюсь на сомнения
Чтобы сорваться с них
В холодный пот

С вершин сомненья вниз
Пусть мой полет не долог
Пусть разобьется вдрызг
Шальная голова
Пусть десять раз умру
Но этим он и дорог
Он мой последний шанс
Найти себя.


***


Заход по маякам
В кромешной темноте
В зажатых кулаках
Надрывно бьется нерв
За курсом не мигая
Следят три пары глаз
К земле ведет машину
Трехглавый экипаж
Движением синхронным
Сплочённых шести рук
Штурвалом по глиссаде
И положеньем РУД
В салоне оживление
Уверенное в Вас
Спасибо за работу
Трехглавый жипаж.


***

Памяти В.П.Липкина

Лопасть винта устремленная ввысь
Памятник летчику скромен и строг
Как умудрилась цветущая жизнь
Вдруг поместиться в скупой некролог

Припев:
А на судьбу тут нечего пенять
Мы все прекрасно знали наперед
Что так нельзя до одури летать
Из года в год
Из года в год

Лопасть винта устремленная ввысь
Смотрит печально в просвет облаков
В горечь утраты потоком влились
Слезы скупые седых мужиков

Припев:

Смерть беспощадна всему вопреки
Нам остается мечтать мужики
Чтоб над могилою нашей взвились
Память и лопасть смотрящая ввысь

Припев:
================================

Моё гнездо:
http://stihi.ru/author.html?aeroshar
 
Семь случаев из жизни...

Летал я в аэроклубе чуть меньше года. До пилота не доучился, но я такой задачи и не ставил. Мой пример - отличный пример того, что каждый виртуальный любитель авиации может летать сам, для этого нужны только аэроклуб и средняя зарплата. Вообще я никогда не планировал летать, поскольку считал эту возможность недоступной. И вдруг я читаю в интернете объявление, что местный аэроклуб учит летать всех желающих. И секунды не прошло, я уже знал: буду летать... Я летал в 2005-2006 г. на самолёте Tecnam P96 Golf. Это итальянский маленький двухместный одномоторный прогулочный самолёт. Выбор техники в аэроклубе впечатлает: сверхлёгкие прогулочные - итальянские, американские, гидросамолёты, пилотажный Як-52, вертолёты. Я выбрал самый дешёвый - 70 р/мин, для сравнения на Як-52 - 90р/мин. В то время мне это обошлось в 180 000 р. Летал я в субботу и воскресенье по пол часа, час в неделю, в месяц 70 * 60 * 4 = 16800р - дороговато для инженера, но я сделал так. За пол года накопил 90 000 р. и потом тратил на полёты половину из накоплений и половину из зарплаты. Никакого напряга. Народ в аэроклуб приезжает на мощных внедорожниках, Тойотах, Джипах, на новенькой Вольво крайней модели, среди них изредка попадается жигуль, парашютисты заваливают на Хаммере. Народ попроще ездит на служебном УАЗике. Я - на пригородном автобусе.

Я напишу о необычных случаях, которые произошли со мной во время обучения. Их оказалось немало, хотя с другими курсантами почти ничего не случалось, это наверно потому, что я приезжал в аэроклуб в любую погоду. Случаи эти могут показаться бывалым пилотам вздором, но для меня они были настоящими приключениями, иногда опасными.

1 Ознакомительный полёт

Неожиданности для меня начались в первом ознакомительном полёте, в тот-же день, когда я приехал записываться в аэроклуб. Я думал, что меня просто покатают для начала, чтобы я осмотрелся - что к чему. Вначале так и было. Но инструктор вдруг, ничего не объясняя, отпустил РУС и сказал: на, управляй. Я замер, соображаю: как - управляй? А кто учить будет? Но смотрю, инструктор сидит, руки сложил, самолёт не управляем и я осторожно взялся за ручку. Поскольку я всё-таки не случайно тут оказался и раньше читал книги про лётчиков и вообще интересовался самолётами, то всё таки знал, зачем нужны РУС и педали. И тут я понял: где лечу, куда лечу - не вижу и не понимаю, хотя видимость - миллион на миллион. Деваться некуда, делаю очень пологий разворот влево по кругу, потом вправо. В результате этих простых действий меня прошиб пот, как будто я 3 километра пробежал. Ещё немного порулил и вдруг ко мне метнулись косматые лапы и я оказался в молоке - в тучку залетел. Инструктор мгновенно взял управление, дал ручку от себя и вышел на свет. Теперь инструктор начал маневрировать, решил меня проверить. Я ведь когда пришёл в аэроклуб, сказал - хочу учиться на пилота, мне сообщили: для начала - ознакомительный полёт по кругу на высоте 300м. Я возмутился - какие 300м, давайте выше и не круг, а полетать побольше. Там видать таких крутых перцев насмотрелись, котрорые после таких заявлений больше в аэроклубе не появлялись. И вот инструктор на непилотажном самолётике заложил такой вираж, что я почувствовал, как у меня мозг от черепа на затылке отлипает, а в голове помутилось. Позже, правда я к этому привык и такие манёвры переносил легко. Ну а после этого полёта я вылез из кабины мокрый, как из бани.

2 Шесть минут

Я летаю уже 1,5 месяца. Середина декабря. У нас на Урале в это время обычно 20-градусные морозы. Но все 1,5 месяца стояла осенняя хмурая и ветренная погода. Поэтому у меня был такой небольшой налёт - около 3ч. В этот день погода такая, что я оказался единственным курсантом, приехавшим в аэроклуб. Директор аэроклуба слетал на разведку погоды, решил, что лететь можно. Из-за сложных условий на этот раз со мной полетел сам директор аэроклуба. Взлетаем, только колёса оторвались от полосы, на лобовом стекле размазались капли. Инструктор чертыхнулся. Я как-то не придал этому значения, ну дождик, для меня это даже интересно - первый раз лечу в дождь. Здорово! Но как только я поднялся на высоту круга - 300м, капельки на стекле быстро стали превращаться в куски льда и из прозрачных становились белыми, заискрились - красиво. Круг - 6 минут, пол круга пролетел. И тут лёд стал залеплять всё лобовое стекло. Вперёд ничего не видно. Вот тебе и красиво! Инструктор сидит, молчит. Ориентируюсь по боковому виду, боковые стёкла чистые. Выхожу на глиссаду. Смутно просматривается чёрная асфальтовая полоса на белом снегу. Инструктор коротко спросил: полосу видишь? - Вижу. Подлетаю к срезу полосы, вижу - иду мимо, успеваю довернуть, смотрю в боковое стекло, сажусь. Спасибо инструктору, что не вмешался, дал мне прочувствовать ситуацию. В этот день мой налёт составил 6 минут.

3 Космос

Вы летали в космосе? А я летал. Было это 6 января, в новогодние каникулы.В тот день я опять летал один за всех и опять не со своим инструктором, а с директором аэроклуба. Но три недели назад я летал один по причине очень плохой погоды, а в этот раз наоборот, погода была наилучшей за всё время моих полётов. Но другие курсанты этого не поняли. В тот день температура была около -25. Ну и видать автомобилисты пожалели свои авто, а может и свои носы. Иду я утром с автобусной остановки по заснеженной полевой дороге к аэродрому. Тишина. Прошёл я только половину пути, как вдруг аэроклубовский громкоговоритель задорно рявкнул на всё поле: Гольф на прогрев! И мне сразу радостно стало и приятно, народ меня ждёт и за километр высматривает. Ох и налетался же я тогда! Обычно летал по пол часа и при этом очень уставал, а тут почти полтора часа пролетал, а такое ощущение, что только сел в кабину и тут-же вылез. Погода стояла, не просто штиль. Летал я потом при штилях. Летит самолёт ровно, но временами раз - и наскочит на невидимую колдобину, самолёт громыхнёт и накренится, ну в общем чувствуешь, что в воздухе летишь. А в этот день, замороженный и плотный воздух был настолько недвижен, что вообще никак себя не проявлял. Как будто в космосе перемещаюсь. После двух месяцев борьбы с порывистыми ветрами - блаженство. А остальные-то не знают. Ха, лопухи. Я бы и целый день так летал, если бы бесплатно, и не устал бы.

4 Обледенение

Второй случай, когда я попал в обледенение, тоже примечательный. Слетал я вчера в пилотажную зону. Тема занятия - полёт в режиме сваливания. Сегодня опять зона, опять сваливание. Но на этот раз полёт в зону проходил через сырую и мутную дымку, хотя надо мной сверкало голубое небо. Вижу палец перед носом, смотрю в том направлении, на крыльях засеребрился белый чистый иней. Красота. Но чую, инструктор напрягся. На самолёте нет антиобледенительной системы и в таких условиях летать запрещено. Прилетели в зону. Вчера я много узнал. И вчера и сегодня - тихая безветренная погода. В таких условиях самолёт упорно не хочет падать, доходит до скорости сваливания (чуть меньше 80 км/ч) и парашютирует - опускается плашмя. Ему надо помочь - тронуть педальку. В первый раз тяну ручку на себя - грубая ошибка, но инстикт неодолим. Инструктор делает замечание, говорит чем это закончится. Делаю психологическое усилие и многократно и правильно проделываю упражнение. Самолёт падает на крыло и летит носом вниз. Даю ему разогнаться, врубаю газ и выхожу в горизонт. Это было вчера. Сегодня оказывается всё по другому. Держу самолёт ровно, скорость падает, нос приподнимается, но как только скорость стала приближаться к 100 км/ч, самолёт вдруг сам сорвался вниз. Такого я не ожидал. Вывел самолёт в горизонт и опять снижаю скорость. Удержать самолёт не удаётся - падает. Догадался - обледенение. Сразу подумал - посадочная скорость 110 км/ч - близко, но я не волнуюсь, ведь со мной инструктор. А инструктор заволновался - даёт команду возвращаться. На обратном пути с высоты видим это мутное пятно, обходим стороной. На посадке помню про обледенение - держу скорость около 120 км/ч - лишняя предосторожность не помешает. После приземления внимательно осматриваю самолёт - он покрыт белым ровным слоем инея толщиной до 1 мм. Выглядит не угрожающе, совсем не похоже на те грубые наплывы льда в первом обледенении. Как всё удачно получилось - совместилось обледенение и упражнение на сваливание, получился наглядный пример: как образуется обледенение, как оно выглядит и как влияет на аэродинамику самолёта.

5 Боковой удар

Я летаю уже 5,5 месяцев и ощущаю себя в родной стихии. Инструктора и техники тщательно следят за безопасностью полётов, все инструкции и ограничения чётко выполняются, поэтому начинает казаться что ничего опасного в принципе не может произойти. Я готовлюсь к очередному полёту. Предполётный осмотр самолёта, проверка органов управления, выруливаю на старт, устанавливаю гирополукомпас по полосе.
- Позывной РП, свой номер, к взлёту готов.
- Взлёт разрешаю.
- Взлетаю.
Делаю всё как обычно, движения заучены до автоматизма, думать не надо. Тяну ручку на себя. Самолёт отрывается и вдруг инструктор хватает ручку и отдаёт от себя. Это застаёт меня врасплох. Инструктор поясняет - не вмешайся он, самолёт бы плюхнулся на землю. Что за чертовщина? Я напрягся, что-то не так. Смотрю на приборы - скорость растёт медленнее, чем обычно, хотя я делал всё как обычно. Обороты немного ниже нормы. И звук мотора какой-то не такой. Оказывается думать надо. Подлетаю к первому развороту со скоростью ниже нормы. Не, думаю, если я и дальше буду делать всё как обычно, так и до штопора недалеко. На первом развороте ставлю самолёт в горизонт и плоско с малым креном поворачиваю, хотя раньше это делал легко с набором высоты. На пути ко второму развороту почувствовал как самолёт мощно попёр вверх,а вот и старый знакомый звук сильного мотора, ну думаю - раскочегарился. Сегодня сильный боковой ветер, значит большой снос на глиссаде. Нужно значительно отклонять нос в сторону против ветра для предотвращения сноса. Для уменьшения этого угла будем садиться без закрылков на повышенной скорости. У меня ещё трудности с посадкой при боковом ветре, нос на глиссаде я отклоняю нормально и самолёт идёт вдоль полосы, но перед касанием либо забываю или не успеваю устанавливать его по ходу движения и самолёт садится боком с боковым ударом, либо делаю это слишком рано и тут-же меня начинает сдувать с полосы. Самолёт мой весит 450 кг, на таких сверхлёгких самолётах этот последний элемент посадки очень труден, т.к. делать его нужно за секунду до касания да и величину угла доворота на глаз определить не просто. Я немного не довернул нос и самолёт тряхнуло при касании. Это конвейер, выпускаю закрылки, врубаю газ разгоняюсь и внимательно слежу за скоростью и оборотами. На этот раз всё нормально. Но тревога не проходит. Делаю круг, сажусь и опять боковой удар, не сильный, самолёт скрипнул. Даю полный газ. Но тут всё меняется. Вместо ровного гула слышу неприятное дребезжание. Возникла сильная вибрация. Самолёт долго бежит по полосе, еле отрывается в самом конце. Всё вокруг дрожит со страшной силой, педали бьют по ступням как колотушки. Ничего не предпринимаю, жду, что скажет инструктор. Инструктор внимательно изучает приборы, берёт управление, докладывает РП. Доводит самолёт до первого поворота, но не летит по обычному кругу, крутанулся вокруг полосы и сел, скорость большая, инструктор дал мне команду выпустить закрылки - выпускаю, самолёт замедляет бег. Мы не знаем, что произошло, смотрим на полосу - может не заметили посторонний предмет и зацепили винтом. Вылезаю из самолёта, на стоянке уже собрался народ - техники, курсанты. Один бывалый курсант, тут-же называет мне причину неполадки - перетёрся трос, идущий от РУДа к двигателю о противопожарную перегородку. Там два троса, идущие к двум блокам цилиндра. Один трос нормальный, работает на весь ход, другой перетёрся и ходит не до конца. В результате 2 блока цилиндров начинают работать несогласовано. Техники тут-же открыли технический лючок и посмотрели - действительно, часть волокон металлического троса лопнули и торчат в стороны, не давая тросу проходить через дырочку в противопожарной перегородке, поэтому 2-й блок цилиндров не даёт полного газа. Трос уже давно перетёрся, иногда цеплялся, из-за этого у меня и возникла заминка в начале полёта, всё дело завершил боковой удар при касании, когда на самолёт действует поперечная нагрузка. Ого! Я очень удивился, как это курсант угадал, я только из кабины вылез, а он мне сразу точную причину. Он сказал, что такой случай у него тоже был, но он его заметил сразу на взлёте, когда прибор показал слишком малые обороты и он прекратил взлёт. Спросил меня: испугался ли я? - отвечаю, пока я думал пугаться или нет смотрю, самолёт летит, полоса рядом, впереди поле, нормально. Но опасность была серьёзная. Самолёт очень хлипкий, заклёпки - как канцелярские скрепки, да и винтики крепления двигателя не намного прочнее, двигатель просто могло сорвать с креплений и самолёт развалился бы в воздухе. Этот случай очень ценный для меня, после этого я стал очень внимательно работать с приборами. Но гораздо важнее то, что этот случай дал мне психологическую устойчивость в нештатных ситуациях. Я наблюдал точные действия инструктора в реальной нештатной ситуации, видел как он сначала изучил приборы, оценил способность самолёта лететь и принял оптимальное решение. Теперь я точно знаю, что когда я за штурвалом, никакая непредвиденная ситуация не способна меня напугать и я всегда буду быстро и чётко думать.
А всего через пару месяцев мне пришлось в этом убедиться уже в самостоятельном полёте.

6 Встреча

Я иду от автобусной остановки по грунтовой дороге через поле к аэродрому. Впереди идёт парашютистка. Ух и фигурочка у неё! Я её рассматриваю сзади. Но вот моё внимание привлекла большая птица, парящая над аэродромом. Подойдя к ВПП я остановился и стал наблюдать за птицей. Это был орёл. Пока я шёл, он снизился и теперь кружил точно в районе второго разворота. Я подумал: как он неудачно расположился, не встретиться бы с ним. Парашютистка обернулась, с удивлением посмотрела на меня - что это я отстал от неё такой красивой? Полёты ещё не начались, но со стоянки уже доносился гул прогреваемых моторов. Я ещё постоял и заторопился к башне. Привычная предполётная подготовка - сходил к медработнику, чтобы она меня пощупала, кратко уточнил план с инструктором и вот я уже набираю высоту к первому развороту. Внимательно отслеживаю приборы и изредка поглядываю в сторону, не снесло-ли. Вижу палец перед носом, смотрю в том направлении - впереди по курсу огромный орёл в предельно крутом вираже с креном 90 градусов. Он первый нас увидел и пытается отвернуть. Мы набираем высоту и через 2-3 секунды орёл проходит под нами метра на 3 ниже и чуть левее. Я провожаю его взглядом. Инструктор делает замечание: увлёкся приборами, осмотрительность. Какая досада, ведь я видел его и забыл, вернее собирался высматривать на втором развороте. Нужно одновременно следить за приборами и за внешней обстановкой. Маятник качнулся в другую сторону. Так я помаленьку учусь.

7 Живой

У меня уже более 1 часа самостоятельного налёта. Я уже всё знаю, что со мной может произойти, чего не может. Готовлюсь к самостоятельному полёту по маршруту. Маршрут небольшой, полёт предельно простой. Предполётный осмотр самолёта, проверка органов управления. И тут неприятная новость: РУД ходит очень туго. Я её никогда не регулировал, когда я садился в самолёт, всё уже было настроено. РУД на моём самолёте - это стержень с наболдашником, похожий на ручку от примуса, вдавливаешь его в панель - добавляешь оборотов, вытаскиваешь из панели - обороты падают. Рядом с РУД рачажок, который регулирует усилие хода РУД. Вокруг рычажка разомкнутая линия, на концах + -. Я довожу рычажок до крайнего положения линии, но эффекта ослабления РУД не обнаружил. Неудобство конечно, ну ладно думаю, слетаю так, разбираться некогда - хочется быстрее вылететь. Отмечаю, что когда делаю РУДом небольшие движения, ручка из-за тугого хода двигается рывками. В горизонтальном полёте я РУД не трогаю, на это я и рассчитывал. Маршрут быстро закончился. Заключительный участок маршрута лежит на оси ВПП, мне остаётся только снизиться на высоту круга. Докладываю о подходе, получаю разрешение на посадку. Убираю обороты - это уже посадка. Хорошо иду по глиссаде, всё как учили, высота 5м - начало выравнивания. Плавно тяну РУД - не вытягивается, зажата ручка. А самолёт снижается, земля - вот она. Тогда я очень сильно потянул, чтобы с гарантией, и разом выдернул РУД до упора. И вдруг почувствовал мощную перегрузку, как будто самолёт начал делать бочку по часовой стрелке и упёрся ногами в педали, значит самолёт задрал нос. Рука сама отработала вперёд-влево по диагонали и в нейтраль. Всё произошло так быстро, что я ничего не увидел. Но что-то произошло. Я осматриваюсь - лечу на высоте 3м параллельно земле, подлетаю к срезу полосы. Обороты минимальные, так дальше лететь нельзя - опускаю нос, ныряю к полосе и плавно касаюсь колёсами асфальта. Самолёт необыкновенно быстро погасил бег. Пока рулю, смотрю по сторонам - никого не видать. На стоянке вылез из кабины, но не спешу отходить от самолёта. Подумалось - а может никто не заметил? А может вообще ничего не произошло? Подходит хозяин аэроклуба, говорит неприятные вещи. Значит видели. Как только умудрились, весь инциндент - доли секунды.
Потом я обдумал этот случай. Вспомнил - я ведь шуранул ручкой на полный ход и держал, пока чувствовал перегрузку. Я почувствовал длительность, но сколько - пол секунды? Вот тут я испугался, я сделел всё, а перегрузка давит с прежней силой. Перегрузка как-то изменилась и РУС в руке безвольно ослабла (это самолёт выскочил из потока воздуха, созданного быстрым пропеллером и рули потеряли опору) и я поставил РУС в нейтральное положение. Если бы я призадумался на пол секунды - что происходит? - самолёт бы провернулся вверх колёсами, а высота 4м и крыло в каждую сторону по 4м, обратно никак. Насколько я понимаю, это сработал закон сохранения момента импульса, который я изучал в институте. Оказывается этот закон отлично работает на практике. Пропеллер вращается в одну сторону, самолёт стремится вращаться в другую, но он аэродинамически стабилизирован. При сбросе оборотов равновесие нарушается и самолёт начинает вращаться. Если обороты убирать плавно, то одновременно спокойно стабилизируешь самолёт РУСом. После этого я внимательно понаблюдал за посадкой самолётов и неоднократно замечал небольшое качание крылом в момент выключения оборотов, даже у инструкторов.
И этот случай для меня очень ценный, потому-что те, кто про такой фокус не знают, у них есть все шансы нарваться на него в самый неподходящий момент, а я два раза на одни грабли не наступаю.
Позже, совершенно случайно узнал, что рычажок регулировки усилия хода РУД многократно поворачивается вокруг оси, постепенно ослабляя или усиливая зажим РУД.
Вы скажете, что я поступил легкомысленно, но я ведь как рассуждал. Дело было летом, тепло, ни ветра ни облачка. В такие дни на аэродроме собираются толпы народа. Можно увидеть весь отряд курсантов в наличии. А это очередь. Приезжаю я на автобусе по расписанию в начале 11 и в очереди не первый. Ну, беру журнал Jet (кстати вещь, очень интересный), читаю, их много в помещении для отдыха. Подходит моя очередь. Но тут подъезжает джип, из него выходит важная персона, друг начальства и без очереди занимает самолёт. Говорит записан. А ещё из города понаехали желающие покататься. А так как стоимость полёта для пассажира дороже стоимости для курсанта в два раза, то и приоритет у них выше, аэроклуб-то коммерческий. Вон счастливый пассажир с группой поддержки толпятся около самолёта, фотографируются. А тут и обед подоспел. Пока лётчики обедали, смотрю - лесник объявился. Ну всё значит, отлетался я на сегодня. После обеда мой инструктор идёт на пожарную разведку, а летнабом у него - лесник. Это минимум 5 часов полёта. Вон и бак дополнительный за спинки сидений в кабину ставят. Не раз так бывало: приезжаю я с утра, почитаю журнальчики, похожу вокруг башни, посмотрю как народ жужжит, а к самолёту так за весь день и не подойду. Хотя всё-равно здорово, с интересными людьми пообщаюсь, а трава полевая как пахнет - приедешь из вонючего города, как вдохнёшь полевых запахов, аж пьянит. Ну вот, когда я добрался до самолёта, то уже не хотел больше думать ни о каких препятствиях.
 
Последнее редактирование:
(парашютягам посвящается :) )

- Не открывается че-то...
- Зубами попробуй!
- Потряси!
- Да не направляй в салон, дубина! Всех обольешь!
Хлоп! Пробка улетает за борт и исчезает в легкой дымке. Облака сегодня высоко - выше пяти тысяч метров. А мы на четырех. Поэтому пенистое шампанское льется не на облака, а прямо в небо.
- Ураааааа!!!
Бутылка идет по рукам. Каждый делает глоток. Сегодня праздник. У парашютиста Ромки, моего друга, - юбилейный сотый прыжок.
В салоне тесно от парашютистов. Я же, полуобернувшись, сижу между пилотов. Напросился покататься. Душа просит романтики. Грустно это - работать в аэропорту, выпускать в рейс большие самолеты, а самому сидеть на земле. Летать хочется. Летать...
У меня, кстати, сегодня тоже своего рода юбилей - наконец-то прыгнул пятый раз. Но это по местным меркам - так, раз чихнуть. Поэтому я не выпендриваюсь, а лишь шучу, что, мол, допрыгал до первого юбилея.
Наконец, шампанское заканчивается, и парашютисты уходят за борт. Несколько фрифлаистов, потом четверка девчонок, крутящих групповую акробатику, потом еще несколько одиночников. Очень быстро салон пустеет, и на борту остаются только два пилота, да я.
В кабине троим тесновато. Да, в принципе, все, что хотелось, я уже увидел - мне был интересен именно взлет.
- Мужики, я в салон, - говорю я.
- К рампе только не ходи, - отозвался второй пилот.

Рампа - это грузовой люк в хвосте. Отделение от Ан-28 происходит не вбок, а под хвост - т.е. вниз и назад. И створки люка при прыжках снимаются, поэтому на снижении салон ничем не отделен от чистого неба. А вылететь туда без парашюта с высоты в 4 000 мне совсем не улыбается. Поэтому я усаживаюсь на пол и смотрю на облака, плавающие позади нас, с безопасного расстояния в пять шагов.

Потом бросаю взгляд в иллюминатор. С высоты зимний пейзаж выглядит унылее летнего. Белый снег, темные лесные массивы, разнообразные оттенки серого - дороги, дома, и прочая рукотворная ерунда.
Вскоре мы снижаемся настолько, что самолет идет всего в 50 метрах от верхушек деревьев. Всего несколько секунд - но зрелище захватывающее. Особенно если учесть, что я смотрю не через иллюминатор, а через открытый люк в хвосте.
Еще несколько секунд - и "Аннушка" мягко касается полосы.
Зарулили, выключились.
- Спасибо, командир! - говорю я.
- Заходи, - пожимает плечами пилот.
Я выпрыгиваю из самолета и иду обедать.
Здорово все-таки летать...
 
День Рожденья, или Шампанское в небе

…Ясный солнечный день. Тут и там, правда, плавают по небу облака, но их немного, и солнце они не закрывают. Погодка, что называется, шепчет. Ветерок слабый, - самое оно.
Удовольствие, правда, портят два момента - ветерок, порой меняющий направление у земли, да восходящие потоки над выжженной травой и бетонкой. Но парашютисты все равно раз за разом поднимаются в небо, хотя пошел уже третий прыжковый день, и многие разъехались по домам еще с утра.
Первого и второго мая я работал, а третьего с утра пораньше рванул в Киржач. Не было уже сил терпеть до зарплаты, - хотелось в небо. Как там сказал один из героев Пелевина в " Generation P "? "Спасибо, что позволяете хоть иногда жить параллельной жизнью".
К тому же, хотелось облетать свой новый комбинезон и отметить день рождения. Хотя он и был неделю назад. Тем более, что отмечают у нас их по-особенному.
На аэродром я прибыл около полудня. Лениво комплектовались взлеты, - народ уже подустал за три дня. Быстро сдав Фоме тренаж по действиям в случае отцепки, я отыскал парашют и пошел записываться на манифест.
Первый свой подъем за день я выполняю, так сказать, для разминки. После перерыва в месяц решаю открутить комплекс упражнений, который сдавал на зачете в марте – развороты, сальто, разбежка. Отделяюсь на четырех тысячах метров, провожаю взглядом самолет, делаю развороты, потом сальто в свое удовольствие, случайно перехожу в хеддаун и какую-то секунду падаю вниз головой. Затем меня начинает вращать из-за кривой позы, и я тут же стабилизируюсь от греха подальше. Взгляд на высотомер – 2200. Угу, отлично, теперь тречим в лес, как и собирались. Руки назад, ноги вместе – и летим вперед! Стабилизировались. Теперь еще тречим. Ух, круто! э-э-э, это еще что?! Почему так быстро приближается земля? Ай, елки-палки, да купола других же уже видно! Высотомер, что ли врет? 1400 метров ! Нет, блин, точно врет, тут уже меньше, наверное! Энергичная отмашка, раскрытие… раз-два-три, рывок! Взгляд вверх, - купол цел, наполнен, устойчив, управляем, слайдер сошел, обрывов строп нет, зашибись! Теперь можно строить заход.
Ого, какие дымы и тут, и там на горизонте. Видать, траву жгут, весна же. Хорошо жгут – такие дымы неслабенькие…
Полетав над полем, приземляюсь. Довольно жестко – «подушку», не рассчитав, делаю на полметра раньше, в итоге приземляюсь на задницу и при этом умудряюсь ушибить правую руку. К счастью, обходится без серьезных потерь.
В следующем подъеме я беру с собой заранее припасенную бутылку шампанского и договариваюсь с Рустамом, что он прыгнет со мной и заснимет прыжок на видео.
В подъеме помимо спортсменов оказывается девочка, прыгающая тандем. Ей все в новинку, и она всему удивляется – камерам на шлемах видеооператоров, разноцветным комбинезонам, бутылке шампанского, выглядывающей из шлема, который я держу в руках.
- А это наши алкоголики, хулиганы и тунеядцы, - с серьезным видом говорит ей инструктор. – Сейчас взлетят и вас напоят, вот увидите.
- В самолете? – спрашивает девочка.
- А где ж еще? Я к вам с бутылкой в прыжке подлетать не буду, - смеюсь я.
С шутками-прибаутками идем в самолет. Я сажусь поближе к рампе, сразу за парнем, выпрыгивающим с 1500 метров , чтобы потом открыть бутылку.
Взлетаем. Дверку, отделяющую салон от рампы, не закрываем, и потому хорошо видно, как быстро убегает назад полоса и удаляется земля. Вскоре внизу можно разглядеть лес, потом город – мы делаем большой круг над окрестностями, набирая высоту. Люблю эти минуты – все внизу становится похожим сначала на макет местности, а потом и вовсе на цветную карту. На 1500 метрах выпрыгивает парень с парашютом «Лесник». То же "крыло" вроде ученического "Арбалета", но вытяжной парашют сразу в потоке оказывается.
- Давай, открывай! – кричат мне ребята. Я передвигаюсь вплотную к рампе (меньше шага до бездны) – и срываю остатки обертки с горлышка, которые сую в карман комбинезона. Туда же прячется и проволочка, удерживающая пробку. Держа бутылку над обрезом люка, начинаю вытаскивать пробку. Операторы – Фома и Рустам – снимают все это дело на видео.
- А у тебя что, уже юбилей? – кричит кто-то непосвященный.
- Ага. Тринадцатый прыжок! – ухмыляюсь я.
- Пробку держи! - раздается чей-то голос.
Хлоп! Вышеупомянутая пробка вылетает из горлышка и уносится в рампу. Я вижу белое пятнышко, удаляющееся от нас. Пенистое шампанское плещет за борт.
- Ураааа!!!
- У меня неделю назад был День Рожденья! – кричу я в салон и делаю глоток прямо из горла.
В следующий момент, когда я собираюсь передать бутылку следующему парашютисту, из горлышка вырывается фонтан пены, обдающей меня и мой новый комбез. Попадает и на Катю, сидевшую напротив. Все в салоне смеются. Мне и самому смешно.
- Поздравляю! – берет бутылку Андрей. Мы чокаемся кулаками – стаканов, понятное дело, нет. Бутылка идет по салону. Кто не пьет – тот поздравляет просто на словах. Достается и девочке из тандема. Потом бутылку ставят за кресло в кабине пилота – чтобы не вылетела в рампу на снижении.
Я перебираюсь из хвостовой части самолета поближе к носу, поскольку мы с Рустамом выходим перед тандемами, одними из крайних в подъеме. Фрифлаисты идут первыми – ибо падают быстрее прочих, групповики – следом, а потом – одиночники и тандемы.

…Настает и наша очередь. Рустам берется руками за трос, натянутый поперек рампы, и повисает на нем лицом ко мне. Я раскачиваюсь – вперед, назад, вперед! – и мы выпрыгиваем из самолета.
Должно быть, у меня была асимметричная поза – в косом потоке я делаю разворот на 360 градусов и успеваю заметить удаляющийся самолет (хотя, напомню, выходил спиной к нему). Рустам быстро удаляется от меня, затем, чуть притормозив падение, оказывается на одном уровне со мной. Как и договаривались, я делаю развороты, сальто, потом просто позирую, пока Рустам, падая напротив, снимает меня. На 1500 метрах он дает отмашку и раскрывается. Я продолжаю падать до высоты в 1200 метров , и только потом открываю парашют. У Рустама более скоростной купол, поэтому он и раскрылся выше – чтобы потом снять, как я летаю под куполом. Он оказывается сзади и выше, и потому я успеваю увидеть его только раз – когда он проходит сзади, перпендикулярно моему курсу. Потом Рустам улетает в сторону поля, а я строю «коробочку», заходя на посадку по большой дуге – мне надо больше времени, чтобы потерять высоту. Приземляюсь метрах в 100 от Рустама, опять жестко - завалился набок и испачкал новенький комбинезон. Ну, не страшно – постираем. Собираю купол, идем с Рустамом на манифест, обсуждая прыжок. Позитивно отпрыгали, что сказать.

Спасибо, что позволяете жить параллельной жизнью… :pivo:
 
Последнее редактирование:
Реклама
разговор с перевозчиком

«Клиент обеспечивает проезд Консультанта
от места постоянного базирования
до места выполнения Работ и обратно.»
контракт​

Местом выполнения Работ была гостиница, возвышающаяся прямо над заливом Ай, а покинуть Амстердам мне предстояло регулярным рейсом из Схипхола. Из-за руля подъехавшего черного мерседесовского микроавтобуса вышел густобровый седой дед в темных очках и безукоризненном темно-синем костюме, и саркастически осведомился:
– Где горит?
– Простите?
– За последние полчаса вы позвонили мне четыре раза. Я уже подумал, что у вас тут пожар и мне предстоит эвакуировать пострадавших. Мы вообще-то договаривались на 18:00, а сейчас всего лишь 17:20.
– Простите, пожалуйста, я только хотела спросить, можете ли Вы подъехать пораньше, – смутилась провожавшая нас Мэгги.
– Вот я и подъехал. Сколько вас тут?
– Восемь. Сможете посадить всех?
«Дед» лишь молча открыл дверь. Мэгги пересчитала кресла и радостно выпалила:
– Можно, садитесь.
Водитель, с недоверием оглядев нас, добавил:
– Чемоданы свои оставьте снаружи. Багаж гружу я.
Я сел последним на оставшееся место рядом с водителем. Тот строгим голосом напомнил нам всем пристегнуть ремни безопасности и плавно, но энергично тронул машину в сторону выезда из города. На нескольких встретившихся по пути светофорах я начал замечать в своем теле какие-то подозрительно знакомые ощущения. Внутренне удивившись, я начал присматриваться повнимательнее. Этот человек не пытался движением своего автомобиля опровергнуть законы Ньютона – наоборот, он сознательно эксплуатировал их, свободно распоряжаясь всем запасом как инерции машины, так и тяги двигателя. Руки его не совершали ни одного лишнего движения, а все маневры не оставляли никакого сомнения в том, что мысленный взор водителя движется над дорогой далеко впереди машины как будто над картой. Так водить автомобиль может только… – Да нет же, это просто твое глупое воображение! – спорил сам с собой мой внутренний голос.
Дорога заняла считанные минуты. Махнув рукой дежурному у шлагбаума, водитель подкатил к терминалу и занялся раздачей багажа. Получив свой портфель и дождавшись, пока все остальные разойдутся, я обратился к нему:
– Можно задать Вам личный вопрос?
– Конечно.
– Глядя на Вашу манеру водить машину и распоряжаться нами – пассажирами – я рискну предположить, что Вы – пилот. Я угадал?
– Да. Тридцать три года.
– На чем, если не секрет?
– Здесь, в KLM – на DC-8, на 747, на 737... а еще до того – на «Дакоте». Классный самолет был, кстати!

Минут десять на разговоры у нас в запасе еще оставалось. Мы постарались потратить их не зря.
...
- А сейчас мне уже за семьдесят. Вот, езжу сюда, сохраняю контакт с людьми. Живу тут, можно сказать. Если уеду, умру через неделю.
– Ну так мог бы инструкторить, наверное?
– Нет, это уже мне не по плечу... but life goes on, – бодро заключил он. Я попрощался с Якобом и пообещал найти его, когда снова буду в Амстердаме.
 
Назад