Деды за рюмкой чая

Привет,ВСЕМ!
Чего-то много,чего-то мало.Чего-то нет совсем!
"Имею возможность купить козу,но не имею желания.
Имею желание построить дом,но не имею возможности..."
Арендую две сотки земли уже лет 6-7.Есть подвод воды для
полива.Многолетний лук растёт сразу весной и щавель,тут-же
идут в зелёный борщ.С картошкой можно прозевать в утрен-
ние заморозки почти до половины июня и с петрушкой-укропом,
нужно накрывать.
А в остальном-всё хорошо!
 
Добрый вечер, дорогие дедушки и вся наша чайная компания.

Наконец-то удалось открыть с внуками купальный сезон. Дожди и холода всё не давали, однако лето всё же наступило по-настоящему.

Смотрите. дорогие мои, мой первый фоторепортаж с нашей речки.
 
Окончание фоторепортажа с речки Сейм
 
Доброй ночи дедам и всем посетителям.

nikolai сказал(а):

Да, уважаемый Николай Филиппович.

Энерговооружённости и маневренности этого радиоуправляемого самолётика можно позавидовать, а мастерство пилотов просто вызывает восхищение. Здорово! Спасибо за доставленное удовольствие, несколько раз посмотрел, еле вылез оттуда живым.
 
Здравствуйте, дорогие мои деды.

Сегодня хочу показать вам результаты некоторых моих фотографических экспериментов.

Как вы уже знаете, пока цифрового фотоаппарата у меня не было, я издевался над окружающими с помощью веб-камеры моего ноутбука, которую и на резкость навести нельзя, да и выдержка с диафрагмой находятся вне зоны досягаемости фотографа. Поэтому, дорогие мои, не ругайте меня за качество первого снимка, сделанного по этой примитивной технологии. Важна сама идея и наличие базы для выгодного сравнения.

На этом снимке моя внучка Ксюша со своей собачкой Бонькой. А если внимательно рассмотрите фотографию, то увидите, что в правом верхнем её углу на сканере удобно улеглась и спокойно уснула наша кошка Ника. Это её любимое место, за что её давно прозвали компьютерщицей.

За короткое время, кроме цветов, облаков и деревьев, удалось запечатлеть для нового домашнего фотоальбома почти всех наших любимцев. Единственной персоной, категорически отказавшейся от всяких фотосессий, стала наша кошка Умка, которая находится сейчас в интересном положении и в скором времени осчастливит нас новыми объектами для восхищения, любви и фотосъёмки. Поэтому стесняется и прячется ото всех в укромных местах.

Пытался сфотографировать её из-за угла, но прямолинейность распространения световых волн не дала успешно закончить эксперимент.

В связи с этим почему-то вспомнился мне сейчас анекдот, который, пользуясь подходящим случаем, расскажу.


-----
В школе молодых террористов идут занятия по использованию гранатомёта. Инструктор объясняет баллистическую траекторию движения снаряда и учит курсантов выбирать угол наклона ствола, чтобы попадать точно в цель. Один из смышлёных учеников восхищённо восклицает:

- О-о-о!!! Так если повернуть гранатомёт вбок, то им можно стрелять из-за угла!
-----


Так и я пытался «стрелять» своим фоторужьём из-за угла, да ничего не вышло. Против законов физики не попрёшь, из-за угла кошку не видно.

Всех других домашних любимцев удалось заснять.

На втором снимке наш Рекс, который хоть и живёт уже около десяти лет во дворе, охраняя материальные ценности от злоумышленников, но последние годы всё чаще стал искать в доме спасения от неблагоприятных воздействий внешней среды. При этом он готов на всё и даже может добровольно сыграть роль невесты в бесконечном домашнем спектакле жизни.

Но больше всех испытаний выпадает на долю нашей общей любимицы Боньки. Когда она узнала, что, кроме дома, есть ещё громадный мир снаружи, удивлению её не было предела. Теперь всё время рвётся во двор, с воодушевлением облаивает всех соседей, которые пытаются с ней заговорить, а также попадает во всякие непредвиденные ситуации, из которых её приходится выручать.

На третьем снимке вы можете увидеть одно из многочисленных приключений, в которые за это лето удалось попасть нашей Боньке. Услышав её жалобный писк, моя дочка Света обнаружила нашу любимую Боню плачущей на беседке, куда собачка забралась по наклонной крыше над нашим погребом.

Пришлось проводить спасательную операцию, ход которой можно увидеть на четвёртом снимке.

Теперь можно продолжать исследования подведомственной территории ещё дальше, ещё выше и ещё глубже. Какие наши годы, всё ещё впереди!

На пятом снимке Бонька готова совершить свои новые путешествия, восхождения и погружения. Знает, что сердобольные и любвеобильные хозяева спасут её из любой ситуации.

Вот так и живём. Будут новые интересные снимки, постараюсь показать их вам, друзья мои, а на сегодня, думаю, достаточно, не буду вас утомлять своими долгоиграющими рассказами, дочитать которые до конца не у всех моих читателей хватает терпения.
 
Добрый вечер, УВАЖАЕМЫЕ ДЕДУШКИ !

У нас он действительно добрый ! - теплый, с ясным, вечерним синим летним небом и невесть откуда взявшимся, нахальным ветром, вздымающим редкие ныне, просторные платья, запоздавшим представительницам прекрасной половины человечества, в переулке, возле нашего дома =

...предлагаю, посмотреть нашего с Владимирычем любимца, пилотируемого умелыми руками мастеров-спортсменов, в 2005м году, во Франции, под хорошую музыку.

http://vision.rambler.ru/users/midvami/1/6/
 
Спасибо, Степаныч.

Я так понимаю, за этими красотой, лёгкостью и изящностью - высочайший профессионализм и увлечённость чистой воды!

Помню, пацаном ходил на авиационные праздники, которые в те годы регулярно проводились на аэродроме ДОСААФ "Байсерке", который был в километре от нашего дома. Были там и показательные полёты вертолётов, которыми восхищалась многочисленная публика.

А уж как летал на самолёте Як-18 отец Юрки Поспелова, одноклассника моего младшего брата Александра, мы потом долго друг другу рассказывали. И когда этот лётчик-ас приходил к нам в нашу поселковую баню, весело рассказывал анекдоты и до упаду парился веничком вместе с моим отцом, против которого соперников в парилке вообще не было, мы не могли поверить, что это именно он выписывает всякие выкрутасы над аэродромом и может совершить над грунтовой полосой полёт вверх колёсами, чуть ли ни касаясь земли хвостом.

Вот такие люди и прививали нам в своё время любовь к авиации, благодаря им мы все становились авиаторами, отдавая этому своему увлечению себя без остатка.

Спасибо ещё раз, Степаныч. Посмотрел и послушал с удовольствием. Счастлив, что вся моя жизнь прошла и продолжается среди таких увлечённых небом людей, профессионалов, работяг.
 
Доброе Утро, "немного численные" ДЕДУШКИ !

Рад, что понравилось, Палыч =
И мы пацанами смотрели во все глаза, на отца нашего одноклассника, летавшего бортмехаником на Ил-18 =
 
Думаю, что прочитав этот отрывок из книги "Романтика неба", Бориса Тихомолова, вы захотите найти её электронную версию, чтобы прочесть до конца.
Удачи вам в этом.
Адрес электронной версии книги, есть на первой нашей веточке "Отчаянные пилоты",
который "раскопал" Егор, участник ветки.


"Мы побиваем рекорд"
Начальник штаба полка, коренастый, с добродушнейшим лицом гвардии подполковник Шевчук, давая летному составу боевое задание, сказал:
-Этим рейдом мы должны убить сразу двух зайцев:
во-первых, нанести поражение скоплению вражеских тан
ков под Константиновкой и, во-вторых, потренироваться
на дальние полеты. Прошу развернуть карты.
Штурманы зашуршали планшетами.
Константиновка - это на юге, в районе Донбасса, под
Горловкой. От нас - 900 километров. А до Кенигсберга - 1100.
Толкаю Евсеева:
- Дай-ка взглянуть.
Наш маршрут пролегает над территорией, не занятой противником. Пролетев две трети пути вдоль линии фронта почти строго на юг, мы где-то возле Богучар развернемся на запад и пересечем фронт.
Да, полет трудный. И туда и обратно - при сильном боковом ветре. Одна надежда - на экономичную эксплуатацию моторов. Эх, если бы можно было подобрать правильные дозы газовой смеси! Но эти злосчастные газоанализаторы по-прежнему оставались для нас 'белым пятном'.
'Экипажам прошу учесть,- продолжал начальник штаба.- На этот раз в баки ваших самолетов будет залито бензина на шесть часов плюс аэронавигационный запас. И поэтому блуждать не рекомендуется'.
Взлетели мы засветло. Но от этого нам не было легче; Густая мгла непроницаемой стеной застлала все вокруг. Едва оторвавшись от земли, мы повисли в каком-то неопределенном пространстве.
Эти секунды самые неприятные. Пока самолет разбегается, ты еще видишь дальний край аэродрома: капониры, опушку леса. И вдруг все это, промчавшись под крылом, исчезает. А впереди мгла! Ты лихорадочно ищешь, за что бы зацепиться взглядом, чтобы по этому предмету ориентировать машину, но ничего не находишь. И тогда в оглушительном реве моторов тебе начинаю слышаться тревожные нотки. Может быть, у самолета уже крен и он валится к земле?
Слева под ребрами: 'Ек! Ек!' Тогда, мысленно плюнув на горизонт, которого не видно, ты впиваешься взглядом в приборы. И тут же перестает щекотать под ребрами. Все нормально! Самолет набирает высоту. Никакого, крена нет. И уже в сознании вспыхивает искоркой хвастливая мысль: 'Вот я какой! Как хорошо взлетел!'
Все эти чувства, самые что ни на есть противоречивые, промелькнут в сознании за какую-то ничтожную долю секунды, встряхнут тебя всего с головы до ног и придадут такой острый вкус к жизни, какой едва ли испытает тот, кто не ходит рядом со смертельной опасностью.
На высоте четырех километров штурман надевает кислородную маску. На высоте пяти я плотнее застегиваю воротник комбинезона: холодно.
Темнеет. Земли не видно. Все та же мгла вокруг. Откуда ее принесло? Монотонно, усыпляюще гудят моторы.
В памяти встают мирные полеты над лесками и горами Средней Азии, Каракумы, Кызылкумы, отроги Тянь-Шаня, скалистые хребты Памира... Тогда у меня были совсем другие грузы: почта, пассажиры. Чабаны, инженеры-нефтяники, геологи, геодезисты, строители,
врачи...
Впереди слева виден какой-то неясный силуэт. Осторожно приближаюсь к нему. Самолет нашего полка. На" хвосте - синяя полоса и цифра '19'. Гришанин. Пожилой, тихий, молчаливый летчик. Ветеран полка. У него уже перевалило за сто боевых вылетов, и мы, молодые летчики, смотрим на него с почтением. Редко кому удается перешагнуть такой рубеж.
Стрелок-радист, увидев нас, приветливо махнул рукой. Гришанин повернул к нам свое бледное лицо. Оно у него всегда бледное, а на этот раз, оттененное черным шлемофоном, кажется белым, как бумага. Некоторое время он смотрел на нас каким-то странным, отрешенным взором, в котором, как мне казалось, чувствовалась необыкновенная усталость и тоска. Посмотрел, отвернулся, втянул голову в плечи и замер, глядя на приборную доску. Мне стало не по себе, и я поспешил отойти в сторону.
Вскоре стемнело совсем. Отчетливо засветились фосфорическим светом цифры и стрелки приборов, стал хорошо различим накалившийся глушитель левого мотора.
Сколько раз я видел этот глушитель! То он был ярко- красным, то розовым, то почти черным. Видел и... не придавал этой разнице цветов никакого значения. А тут мне словно кто в ухо шепнул: 'Дурень ты дурень! Зачем тебе газоанализатор, который врет? Ты ведь можешь хорошо отрегулировать смесь по глушителям! При нормальной смеси глушитель должен быть светло-красным. Вот и подгоняй его под этот цвет сектором воздуха!'
В самом деле, как это мне прежде не приходило в голову? При богатой смеси, когда в карбюратор поступает мало воздуха, горючее, не успевая полностью сгорать в цилиндрах, выбрасывается в глушители и, охлаждая их, придает им темную окраску. Проще простого!
Я нетерпеливо заерзал на сиденье. Черт побери, это уже было своего рода открытие! Волнуясь, осторожно сдвинул сектор подачи воздуха и поглядел на глушитель. Никаких изменений. Странно. Неужели я ошибся в выводах? И газоанализатор молчит. Сдвинул еще немного. Ага! Стрелка газоанализатора, показывавшего до этого крайне обедненную смесь, дрогнула и поползла к смеси богатой. Так. Хоть наоборот, да показывает. А глушитель?
Я смотрю на него минут пять. Наконец-то! Чуть светившееся до этого колено трубы, уходящей под крыло, начало покрываться светлыми пятнами. Еще минут пять, и глушитель приобрел ровный темно-вишне цвет.
Так. Хорошо. Чудесно! Уже смелее передвигаю сектор еще немного вперед. Нужно довести глушитель до светло-красного цвета.
Глушитель правого мотора мне не виден. Не беда, то он виден штурману. Я попрошу его помочь мне.
Через два часа полета мы изменили курс. Нас время от времени обдавало сыростью, и тогда вокруг раскален-' ных глушителей начинал светиться грязновато-красный! ореол. Мы шли среди рваных облаков.
Вскоре под нами обозначилась линия фронта. Пожары, пожары и огненные швы пулеметных трасс и летящих снарядов. Что-то вспыхивало, взрывалось, летели искры, и к самым облакам вздымались мрачные столбы' дыма. Внизу шли кровопролитные бои.
На несколько секунд мой взгляд остановился на бом- бардировщике, летящем впереди. Четкий силуэт его был ясно виден на фоне освещенных облаков. А снизу, спра ва, силуэт поменьше. Истребитель! В тот же миг стреми- тельные огненные язычки лизнули борт бомбардировшика. И его не стало... Он испарился в адском взрыве собственных бомб. А потом все исчезло. Наш самолет вошёл в облака.
Мы молчали. Все было ясно и так: Гришанин...
Вынырнули из облаков через десять минут. Осмотре- лись. Тихо. Темно. Совершенно темно.
Спрашиваю у Евсеева:
-Сколько лететь?
-Сорок пять минут.
И все. Опять молчим. Бледное лицо Гришанина стоит передо мной. И радист приветливо машет рукой. Штурман... Кто у Гришанина штурман? Ах да, Цыпля-ков! Высокий такой. Балагур и гитарист. А воздушный стрелок вроде нашего Китнюка - круглый, как колобок. Нет их. Были - и нет. Ушли в ничто. Мгновенно. Может быть, даже ничего не ощутив.
А вот и цель. Впереди, слева. Прожектора, зенитки, вспышки рвущихся бомб. Все как надо...
Отбомбились, отошли от цели. Взяли курс. Вошли в облака. Штурман закурил папиросу. Я не курю, но сейчас едва ощутимый дымок табака создает мне иллюзию лирной обстановки. Будто сидишь у кого в гостях за лирным домашним столом. Ровно гудят моторы. Мерцают приборы. Пахнут влагой облака.
Высота - шесть тысяч метров. Холодно. Время от времени я поглядываю на глушитель. Ровный приятный розовый цвет. Такой же, по докладу штурмана, и у правого мотора. Интересно, даст ли нам ощутимую экономию горючего это новшество?
Наверное, мы уже прошли линию фронта. Но штурман молчит и не просит, чтобы я вышел из облаков для уточнения маршрута. Что ж, ему видней.
Прошло еще минут пятнадцать. Начинаю беспокоиться. Вроде бы пора и курс менять.
Включаю переговорное устройство:
-Николай Гаврилович, ты не спишь? Наверное, по
ра и курс менять?
-Через восемь минут.
-Снижаться будем?
-Обязательно.
-Тогда пошли?
-Пошли!
Снижаемся. Пять тысяч метров. Четыре. Три! Мы вырвались из облаков.
-Ого! Что это - линия фронта?!
Это мы выкрикнули чуть ли не хором. Под нами изломанные полосы пожаров, столбы дыма и нервно шарящие по облакам метелки прожекторных лучей.
Штурман в растерянности:
-Что за ч-черт?
А у меня в глазах силуэт самолета и яркая вспышка... Опять нарвались на то же место!
Синий луч коснулся крыла. Рядом глухо хлопнул крупнокалиберный снаряд.
Мы ушли в облака, растерянные, обескураженные. Что за чертовщина? Судя по времени, линия фронта должна быть далеко позади...
Молча осмысливаем положение. Мне слышно, как вздыхает штурман, взваливая на себя всю ответственность за эту странную историю: потерял ориентировку, факт!
Стрелка индикатора радиополукомпаса, укоризненно кивая мне со своего циферблата, утверждает, что мы уклонились влево.
Евсеев взрывается: - Черт бы побрал этот РПК1- щелкает выключателем. - Держи прежний курс. Будем идти еще двадцать минут.
Двадцать минут - это сто километров. Ничего не понимаю. Как это случилось? Шли, шли и, пожалуйста,- пришли!
Облака кончились. Над нами звездное небо. На земле - ни огонька. Держу курс. До боли в глазах всматриваюсь в местность. Леса, овраги, поля. Какая-то река, железная дорога, шоссе...
У меня за голенищем карта. Развернуть бы ее, посмотреть. Но тогда нужно включить в кабине свет, а это, во-первых, опасно: можно привлечь внимание истребителей, а во-вторых, я все равно ничего не разберу: меня ослепит, и ночь за бортом станет для меня словно политая тушью.
Томительно проходят двадцать минут. Судя по маршруту, на месте излома курса должна быть река, железная дорога и город. Но под нами ровная местность с жидкими перелесками и маленькими хуторками. Где мы?
Штурман досадливо кашляет и дает мне новый курс. Теперь мы будем идти на северо-запад. Линия фронта слева. Это все, что мы пока знаем. Мало! Слишком мало или почти ничего, если учесть, что у нас в баках осталось горючего на три часа, то есть как раз столько, чтобы дотянуть до аэродрома. Ч-черт!..
Я уже принял все меры для строжайшей экономии горючего. Сбавил обороты моторам, снизил скорость. Сейчас нам важно не дальше пролететь, а дольше продержаться в воздухе. Прикидываю в уме: может, хватит горючего, чтобы продержаться до рассвета? Нет, не хватит.
О том, чтобы выйти на свою базу, нечего и думать. Оставалось надеяться на случай, который заботливо подсунет нам какой-либо аэродром с ночным стартом. Мало ли их тут разбросано!
Евсеев сидит курит. А кто будет сверять карту с местностью? Кто будет восстанавливать ориентировку?
Так вот у него всегда: замрет и философски отдается воле случая. Никак не могу понять: то ли у него 'заклинивает' что-то в голове, и он теряет всякую способность здраво рассуждать, то ли это я его избаловал, как он любит выражаться, - 'счастливой звездой'. Спорить с ним в это время, ругаться - бесполезно.
В таких случаях я стараюсь говорить с ним ласково: 'Коля, милый, сделай то-то'. Коля делает, но не так, как надо.
Еле сдерживаю себя, чтобы не взорваться:
-Слушай, дорогой. Ну, развернул бы ты карту, рас
стелил бы ее на полу, тебе ведь удобно. Посмотрел бы
внимательно, прикинул. Вон, видишь, река под нами?
Какие крутые берега? Ведь можно же ее опознать! А вон
железнодорожный мост...
В наушниках слышен подавленный смешок. Это Заяц хихикает над моим елейным голосом. И смех, и грех!
-Справа впереди аэродром! - неожиданно провоз
глашает штурман. - Самолеты летают!
Меня коробит его победоносный тон. Будто это его заслуга, что впереди появился аэродром.
-Чему ты радуешься?- спрашиваю я. - Это что -
наш аэродром?
-Нет, конечно,- беззаботно отвечает Евсеев, -но
мы там сядем.
Садиться на чужой аэродром - удовольствие маленькое. Вряд ли нас там накормят, а уж спать-то наверняка придется, сидя в кабине.
-Сядем,- ворчу я и тут же, к слову, ехидно заме
чаю : - А ты уверен, что это наш аэродром, а не фашисг-
ский? А может быть, мы болтаемся сейчас над террито
рией, занятой врагом, а?
Штурман явно обескуражен.
-Ну-у-у, тоже мне скажешь... Ясно, наш.
В голосе его неуверенность. Он так сбит с толку этим ночным приключением, что может сейчас поверить чему угодно.
На высоте тысячи метров подходим к аэродрому. Светится ночной старт, но какой-то странный. По кругу ходят три самолета, четвертый взлетает. Аэродром явно тренировочный, и самолеты небольшие. Возможно, что нам и не сесть здесь. Надо посмотреть, не то завалишься в конце пробега в овраг.
Договариваемся: я сделаю предварительный заход на посадку, и когда мы будем проходить низко над землей, Заяц запустит вверх осветительную ракету. Мы увидим, какие стоят самолеты. Если большие или истребители, значит, можно садиться.
Снижаюсь. Включаю бортовые огни, захожу на посадочную полосу. Мне видны силуэты приаэродромных построек и стоящих в ряд самолетов. Все они мчатся на меня со скоростью свыше двухсот километров. Успеем ли мы разглядеть?
-Заяц, давай! - кричит штурман. В воздух взлетает ракета. Сначала мне виден только ее искрящийся след, а затем мертвенно-бледное дрожащее зарево освещает окрестность. Бросаю взгляд вниз направо и... ох-х!- под нами проносятся пять или шесть зачехленных немецких транспортных самолетов Ю-52.
-Немецкие самолеты! - кричит Заяц.
-О-о-о! - стонет штурман.
Я резко даю обороты моторам, торопливо выключаю бортовые огни. У меня в голове мешанина. Кисель. Ничего не понимаю. Что же это - неужели мы в тылу у немцев?
Обычно, когда человек лишен возможности соображать, он обращается за помощью к инструкции. Я никогда не мнил себя ее знатоком, а тут вдруг вспомнил: 'Если экипаж потерял ориентировку и не уверен в том, что он находится над своей территорией, командир самолета обязан взять курс на восток и лететь до полной выработки горючего, после чего выброситься на парашютах...'
Не особенно уверен в точной передаче текста, но главный смысл инструкции именно такой: 'Экипажу выброситься на парашютах'.
Соображаю: горючего в баках еще на два часа. Это значит: мы сможем пролететь почти шестьсот километров. Прикидываю по памяти на карте: допустим, что линия фронта не слева от нас, как мы думали, а справа, ну от силы в пятнадцати-двадцати километрах (хотя это никак не укладывается в моем сознании). Тогда выходит, что наши моторы остановятся где-то за... Пензой! А если вдруг окажется, что мы уже сейчас болтаемся над Пензой (а это тоже не умещается у меня в голове: откуда же там немецкие самолеты?), тогда выходит, мы залетим аж чуть не под Урал. Уму непостижимо!
Фантазия рисует мне 'веселую' картину: где-то в глубочайшем тылу, на Урале, грохается об землю самолет и с неба на 'зонтиках' опускаются четыре 'ангела'. Конечно, нас хватают, как 'шпионов-диверсантов'.
'Вы откуда? Кто вас послал? С каким заданием?' - 'Да вот, понимаете, полетели мы бомбить фашистов...' - 'Фашистов?! Так вы же не туда курс взяли, голубчики! Совсем в другую сторону. Фронт-то во-о-он где - на западе, а вы на восток ударились'.
Потом, конечно, все выясняется, и нас отпускают с богом. Но стыд-то какой! Позор на всю страну!
От таких мыслей хочется взвыть по-собачьи. Сижу в-полной растерянности, набираю высоту, машинально дер-
жу прежний курс - на северо запад. Самолет охотно ко2 зет вверх. Еще бы! Он стал на четыре тонны легче...
Справа на горизонте что-то светлеет. Будто пожар. Всматриваюсь: луна! Ну, теперь проще. Через четверть часа она поднимется и засветит так, что можно будет свободно восстановить ориентировку. Облегченно вздыхаю. К черту инструкцию.
И вот я уже почти счастлив. Много ли человеку нужно? Луну! Всего только одну луну! Горючее у нас еще есть, а значит, есть и время на распутывание этого странного узла событий сегодняшней ночи. Единственно, что меня еще тревожит, - придется ведь все-таки доложить начальству о том, что мы заблудились. Последствия могут быть самые печальные: нас не допустят к подготовительным полетам на Берлин. А наши-то сейчас возвращаются домой. Садятся. Идут в столовую. А мы...
Щелчок в наушниках, и Заяц докладывает:
-Товарищ командир! С КП распоряжение: 'Всем
экипажам! Наша база подверглась нападению бомбарди
ровщиков противника. Посадка запрещена. Идите на за-
пасные аэродромы'. Все!
Час от часу не легче! Впрочем... впрочем... Черт
возьми!
Радист словно угадывает мои мысли:
-Ну и везет же нам, товарищ командир. Кто теперь
подумает, что мы заблудились.
В наушниках осторожное покашливание штурмана:
-Даю поправку, товарищ Заяц. Везет не вам, а лично
мне. Так-то вот. Я олух царя небесного и признаюсь в этом
во всеуслышание.
Мне радостно слышать повеселевший голос штурмана, но я обрываю его самобичевание:
-Перестань, чудило! Мы с тобой оба хороши, и давай
разделим эту историю - по-братски. Если бы мы, летя в
облаках, вместо поспешных решений сменили курс по рас
чету времени, было бы все это?
-Нет, конечно!
-Ну так вот, дорогой, разворачивай карту и прокла
дывай ориентировочно по времени этот наш распронесчастный маршрут.
Штурман долго копается с картой. Луна уже поднялась высоко, и ее отражение скачет внизу по каким-то болотам. Напрягаю память. Что-то знакомое. Озера, крутые извилины речек и сеть прямых каналов, какие я видел на торфоразработках.
Невероятная догадка почти ослепляет меня. Не может быть! Придерживая левой рукой штурвал, правой вынимаю из-за голенища карту. Лист трепещет от воздушных струй. Сгибаю его, кладу на коленку. Вот так! И свет включать не надо - все видно отлично.
Всматриваюсь вниз. Слева неожиданно появляется отрезок железной дороги. Один конец ее, загнувшись к западу, упирается в озеро, другой уходит вперед, нашим курсом. Справа - тоже озеро и река.
Лихорадочно шарю глазами по карте. Не выдерживаю, включаю освещение кабины. Так. Все ясно! Выключаю свет, сворачиваю карту. Если минут через пять наткнемся на перекресток железных дорог, значит, мы в районе города Гусь-Хрустального. Ничего себе, отклонились! Почти на триста километров!
Через пять минут появляется перекресток. Точно! Гусь-Хрустальный!
Штурман тоже определил наше местонахождение. Это видно по его сокрушительным вздохам:
-Ах, черт возьми! Надо же так!
Спрашиваю:
-Что там у тебя?
Отвечает не очень-то весело:
-Понимаешь, под нами-то Гусь-Хрустальный! Вон
куда занесло!
Через десять минут мы приземляемся на запасном аэродроме. Здесь уже стоят десятка полтора самолетов нашего полка. Подруливаем, выключаем моторы. Все спят, и нас никто не встречает. И не надо. Нам чертовски радостно и так.
Мы проболтались в воздухе десять часов. В мирное время нам с Евсеевым преподнесли бы по лавровому венку с лентой, потому что мы побили мировой рекорд по дальности полета на данном классе самолетов. Но, разумеется, из-за вполне понятной скромности мы ни перед кем не стали хвастаться своими достижениями. Мы обсудили их тихо, с глазу на глаз.
-Что же все-таки с нами произошло? - спросил
я. - Как это мы так с тобой?
Евсеев почесал макушку.
-Не говори! Вспоминать тошно. Вот, смотри. - Он
развернул карту.- Возвращаясь от цели, мы из-за силь
ного попутного ветра промахнули точку разворота и вы
шли на эту вот узловую станцию, которую бомбили нем
цы. Нас приняли за фашистов и обстреляли. Мы, подумав,
что это линия фронта, снова ушли в облака и вышли во-от сюда, аж за Пензу... Там мы увидели трофейные 'юн-керсы' и...
-Ладно, Коля не продолжай. Все ясно. Мы с то
бой... плохо думали.
-И то верно,- согласился штурман.- Особенно я.
Хороший мужик этот Евсеев!
А мировой рекорд по дальности полета был все;таки нами побит!
 
Последнее редактирование:
Привет, ДЕДЫ-МОЛЧУНЫ !:о)

Вот, наткнулся на старой веточке, на рассказ-быль:

70-80-е годы были "вольницей" для всех, в том числе и для вертолётчиков.
Вашего покорного слугу, выловила доблестная милиция, когда я привёз, "сильно больных", после крепкого подпития, "заказчиков", на окраину посёлка, (для сдачи ими посуды и покупки опохмела=.

Как я их не убеждал, перед полетом, не делать этого... с помощью вертолёта, они меня не послушали. Взлетая, чтобы не посчитали трусом, говорю им: ну, робяты, я вас предупредил...если что.

Я "присел" на окраине посёлка, а сам, отлетев назад, нашёл площадочку на бугре -невдалеке.
Ребята, взвалив на плечи рюкзаки "с посудой", пошли к магазину.
Смотрю, с горочки, как с НП: ...вижу, к мужикам подъезжает ПМГ "канарейка", садят ребят в машину и едут в мою сторону.Ну вот и вся кумедия...надо лететь и мне к ним.
Дожидаюсь когда подъедут к бугру, чтобы убедиться, что "за мной":о), запускаюсь и подлетаю к ним - вниз.
Ну не бросать же мне их, одних.

Садят и меня в "канарейку" и везут в милицию.
Там выясняется, что военные ребята, в период уборки урожая, возили какое-то своё начальство и несколько раз, садились в центре посёлка - на стадионе, "выдувая" на глазах у изумлённой публики, пол-ящика пива.
Местный глава, дал команду: "в следующий раз, экипаж арестовать и достойно "выпороть".
Но, уборка урожая закончилась, военные улетели к себе домой.Поставленная начальством задача, повисла в воздухе.
А тут, геологи "с посудой", сами прилетели и "пилота привезли".

Написал я объяснительную начальнику милиции и попросил не передавать в отряд, так-как, на этом, моя карьера, может и закончиться.
К чести милиции, моим мольбам вняли, но взяли с меня слово, что сам не буду прилетать и другим накажу, что я и сделал.

Прошло столько лет, мож кто и сидит у них, "в темнице", до сих пор, непредупреждённый-то......=
 
Привет чЕстной компании!Витя,это в ваших краях народ (адмн)"неправильный"в плане понимания ситуации!В Украине такого небыло никогда.
 
Добрый вечер, дорогие дедушки и вся чайная.

Если интересно, загляните, пожалуйста, на страницу 100, я там добавил фотографии о шашлыке. Извините, сразу в тот день как-то не догадался. Совсем плохой стал.
 
Леня Ш. прислал:
Это интересно, как мне кажется. А также вызывает улыбку и одобрение =

Жанна Кальмон (февраль 1875 -
август 1997) установила мировой
рекорд продолжительности жизни
- 122 года и 164 дня (и это
абсолютнопроверенный факт).
Жанна -француженка, она родилась
в Орли. Когда построили Р¬йфелеву
башню, ей было 14 лет.
Мадам Кальмон всегда вела
активный образ жизни. В 85 лет она
занималась фехтованием, а в 100
ездила на велосипеде. Жанна была
замужем за двоюродным братом,
они прожили вместе 46 лет. Свою
дочь Ивонну и внука Фредерика
мадам пережила.

С долгожительством Кальмон
связан юридический курьез. В
свои 90 лет Жанна, у которой не
осталось наследников, заключила
договор с 47-летним юристом
Р аффри: он должен был
унаследовать дом старушки за то,
что будет каждый месяц до ее
смерти выплачивать ей ренту.
Стоимость дома примерно
равнялась сумме, которую он
выплатил бы за 10 лет.
Однако, судьба не сдержала
улыбки. Р аффри не только платил
Жанне в течение 30 лет, но и умер
раньше нее, в свои 77, а выплаты по
закону продолжила его вдова.
О Кальмон узнал весь мир, когда в
1988-м в честь столетия Ван Гога
она рассказала в интервью, как в
14 лет встречалась с
художником.'Он был грязен,
плохо одет и хмур'.Также Жанна
была на похоронах Гюго... Кальмон
стала самой старой актрисой в
мире, в 114 лет снявшись в
документальном фильме
'Винсент и я'. И самой старой
пациенткой хирургов, когда в 115
перенесла операцию на бедре.А
курить Жанна бросила в 117 лет. И
не потому, что плохо себя
чувствовала. Просто ей, почти
потерявшей зрение, было
неприятно каждый раз просить
прикурить. Она сама обслуживала
себя до 110-летнего возраста и
лишь после перебралась в приют.
Изречения мадам Кальмон:'Бог
обо мне позабыл!'
'У меня всего одна морщина, и я
на ней сижу'.'Я влюблена в
вино'. 'Я была немолода уже
сто лет назад'. А когда Жанну
на 120-м дне рождения спросили,
каким, по ее мнению, окажется
будущее, мадам дала гениальный
ответ: 'Очень коротким'.
 
Последнее редактирование:
Пока НАШ Бастык (начальник, с каз) клепает денюшку, дам ещё одну ссылочку для чтения и раздумий, с которой нас, на Двоечной веточке, познакомила Жанна, пилотесса Ми-2, Ми-8.
Прочитал, и стало на душе непонятно - и восхищен доверием ЧЕЛОВЕКУ и огорчен...огорчен НАШИМИ перспективами.
Точнее перспективами наших детей и внуков.В нашей теперешней жизни, больше присутствуют правила: не верь, не бойся, не проси...
Может быть они и правильные...для волчьей стаи.
Но мы ведь называем себя людьми.
Надеюсь, меня поймут и не станут ругать, более старшие товарищи - о чем я...

http://www.cpilot.info/pilotu/kak-fanera-nad-nyu-yorkom/
 
Доброй ночи, дорогие деды.

С этой работой весь чай уже остыл.

Докладываю. Вышел сегодня с вами на связь со своего нового настольного компьютера, приобретением и обустройством которого занимался последние дни. Машина очень мощная и быстрая. Сегодня вся моя семья наслаждалась новой скоростью работы, а мне пришлось отложить некоторые операции по обустройству нового компьтера на ночь, чтобы дать всем возможность попробовать новую технику в действии.

Все довольны, а я - больше всех, так как теперь никто не будет досаждать мне просьбами поработать в Интернете с моего ноутбука из-за малой скорости настольного компьютера. Теперь возможности и скорость работы настольного компьютера даже выше, чем у моего ноутбука, поэтому мои домашние сразу потеряли к нему всякий интерес, чего я и добивался.

С 1 июля я в отпуске, сходил несколько раз с внуками на пляж, пока погода была, а теперь опять дома сидим, начались дожди, кроме компьютера, больше забот никаких нет.

Чтобы дать вам возможность позавидовать мне, сообщаю некоторые данные своей новой машины:

Компьютер:
AMD Athlon 64 X2 Dual Core Processor 6000+
3,00 ГГц, 2,00 ГБ ОЗУ, 500 ГБ жёсткий диск, DVD-RW,
видеокарта 1024 МБ, ЖК дисплей SyncMaster 943n 19 дюймов.

Операционная система:
Microsoft Windows XP Home Edition версия 2002, Service Pack 2.

Железо этого чуда техники обошлось мне в 27 630 рубликов, плюс за операционную систему Майкрософту пришлось выложить дополнительно 2 600, заработанных тяжким трудом, недоеданием и недопиванием. А теперь ещё и недосыпанием, так как уже четыре утра, а у меня - ни в одном глазу.

Рад, конечно, до безумия.

Старый компьютер в действующем состоянии установил у внуков, теперь они его будут нещадно эксплуатировать в учебных и развлекательных целях, к чему уже и приступили. Без выхода в Интернет он им ещё послужит, там у них есть все нужные программы, а также громадная библиотека, которая мне в их годы не могла присниться в самом кошмарном сне. А все прелести связи с миром они будут испытывать на новом компьютере. Внук Димка только за один вечер поместил в свой фотоальбом на "Моём мире" 26 снимков, посвящённых своему летнему отдыху.

Как только закончу обустройство обоих компьютеров в соответствии с выполняемыми на них задачами, можно будет вернуться к нашим неторопливым беседам за рюмкой чая. А пока, дорогие деды, меня не теряйте, головой кивать буду, а на большее времени не хватает.

Сын мой Александр с женой Леной уже вернулись в Алматы, и остались от них только фотографии, да воспоминания. Теперь будем ждать, когда приедут в следующий раз.

Перед расставанием сходили они вместе со мной ко мне на работу в последний рабочий день, фотоотчёт прилагаю. И, конечно, дорогие деды, не могу удержаться, посмотрите на мою семью почти в полном составе, что бывает чрезвычайно редко. Отсутствует только мой внук Саша, который живёт в Алматы и по уважительным причинам не смог посетить дедушку с бабушкой. Заграница, однако.
 
Последнее редактирование: