продолжаю:
О, воин, службою живущий,
Читай устав на сон грядущий,
И ото сна уже восстав,
Читай внимательно устав...
После обеда сержант заводит взвод в класс. Начинается изучение материальной части курсового радиомаяка и уставов. Первый час лекция, второй – самоподготовка. После промозглых занятий на плацу – в классе тепло - южная сторона, солнце в спину, - это просто невыносимо, как тянуло ко сну, невозможно удержаться даже с твердым характером. Сержант что-то читает свое, мы предоставлены себе. Глаза закрываются, не могу!
Рядом со мной сидит Иван Бебешко. Голова 62 размера, шапку на него не могли найти. Глаза немного на выкате, расставлены широко, подбородок на клин, лицо красное, как свёкла, может от мороза. Сложил перед собой руки, спина прямая, как первоклассник, смотрит куда-то вдаль. Со стороны – образцовый курсант. Искоса глянул на него, Боже! Глаза открыты, а вместо зрачков одни белки торчат... Жуть!
-Ваня! Все нормально?
Белки провернулись и глаза приняли правильный вид.
-Да, а что?
-Нет, ничего...
Через пять секунд, не меняя позы, Ваня опять уходит в страну дураков. Глаза, как автоматические фары, вновь закатились и появились одни белки. Только окрик сержанта может вернуть его из дурманного состояния.
Спереди сидит Вовка Рязанов. Тот борется по – своему. У него глаза давно закрыты. Голова начинает медленно раскачиваться, наращивая амплитуду с каждым качем . Вниз – вверх - вниз –вверх... И вот он уже за шеей и тело начинает гнуться в такт раскачке. Вовка почти достает до поверхности стола, но не хватает нескольких сантиметров. Организм вдруг резко выравнивается, описывая бритой конечностью дикую кривую, голова на мгновение застывает в нормальной позе, и затем процесс повторяется многократно.
Жестами обращаю внимание всего народа на Рязанова, чтобы не слышал сержант. Предлагаю положить книжку ,чтоб в момент максимальной амплитуды встреча тел состоялась. Первая – недолет. Вторая книжка обеспечивает встречу с препятствием, раздается долгожданный «Бум!».
Общее ликование. Вовка благодушно матерится, и снова в нирвану. Обстановка немного разрядилась, сон отогнали на пять минут.
Такую невыносимую борьбу со сном нарушает иной раз старшина роты. Он заглядывал в класс, шептал что-то на ухо сержанту. Тот спрашивал у коллектива.
-У нас есть шорники?
-Кто пойдет в радиомастерскую?
-Помощники в госпиталь?
- Есть, я - каждый раз заявлял курсант Тимман.
Это был высокий необычайно худой и огненно рыжий парень. Нелепость его вида дополнялась торчащими, как антенны, ушами, росли они как–то странно - перпендикулярно к голове. Широкий рот и утиный нос делали его похожим на комика. А может он и сейчас веселит эстонцев своим видом, кто знает.
Но завидовали мы ему белой завистью. Вот, гад какой, ну, где он научился всему, что ни спроси – все знает и умеет, прямо киножурнал «хочу все знать»! И еще, за что ни брался Тимман, он делал качественно и с любовью.
Как–то раз старшина зашел и со смешком шепнул что-то на ухо сержанту. Все затаились. Он спрашивает:
-Кто в золотую шахту?
Ну, и как всегда первый выскочил Тимман. Мы в шоке, опять перебежал дорогу! Мы здесь паримся от мученической борьбы со сном, а он на свободе будет отдыхать как всегда...
Наступило время перерыва в занятиях. Народ повыскакивал на улицу кто покурить, кто в туалет.
Туалет в учебном отряде – это огромная выгребная яма, а над ней деревянное строение с дырками в полу. И тут мы нашли нашего «шахтера». Он ломом отколачивал выросшие морозной зимой курсантские «сталактиты». Весь в осколках этого материала, он выносил на плече эти запашистые сосульки.
Разобрало нас вначале злорадство, но потом жалко его стало - столь скорбного труда он не заслужил. Это не уставы штудировать.
Но армия всякая бывает!