Быль...
После Белой я волею управляемой судьбы очутился в родном Красноярске, где продолжил защиту священных рубежей. Чтобы было предельно понятно, года это были с 81 по 84 включительно, мной не была прожита первая четверть века, но я был уже счастливым отцом двух совершенно замечательных мальчишек.
Одним из моих лепших там корешов был Буба, о котором я где-то здесь рассказывал, как он попал служить на КП армии и в первый же день влетел НШ Горькову. На ту пору он имел должность оперативного дежурного и любовницу Катьку, выносившую каждый день 0,5 спирта с радиозавода в моей плоской фляжке, находившейся у неё в «мокром» лизинге. На базе спирта и кедровых орехов ей еще тогда удавалось изготавливать совершенно замечательный напиток, цветом и крепостью не уступавший коньяку.
Черт был, каких мало…
Я неспроста напомнил годы – все мы помним тогдашний тотальный дефицит, когда в лавках всегда был только военный набор – соль, крупа и спички. В Красноярске было получше, т.к. с металлургами не пошутишь, но тоже не фонтан. Торговые круги иногда устраивали плановые товарные фейерверки, называя их весенними и осенними ярмарками, где в самом деле можно было что-то ухватить дефицитное и нужное. Эта действующая натура для продолжения съемок «Кубанских казаков» географически располагалась в районе Центрального рынка, где были достаточные площади для организации торговли с автолавок и прочих фургонов.
Не знаю, за чем именно мы туда поперлись, но в мировой истории остался сухой факт – гр.гр. Асон В и Бубнович В. накануне одного из самых почитаемых советских праздников, 6 марта 19.. года, посетили с неясными намерениями территорию ЦР г.Красноярска. Здесь они, для быстрого вхождения в адекватное состояние быстро приняли лекарство от всех скорбей, что позволило не только сосредоточиться на цели прибытия, но и не упускать из внимания другие интересные стороны нашей жизни, которые преимущественно были представлены противоположным полом.
ХЗ, за чем и где мы стояли, но я как-то неожиданно опустил свой похотливый взгляд с приятных округлостей несколько ниже.
И не зря – на родной земле лежали 2 сложенные вдвое бумажки песочного цвета – билеты ГосБанка СССР. Не совсем, мягко говоря, чистые, но я переборол природную брезгливость и поднял. Поднявши стал оглядываться – кто выронил?
Мало кому известный китайский мудрец Хун Цзычэн очень давно предостерегал: «…путь людских страстей поразительно узок. Стоит вступить на него, и перед глазами вечно будут колючие травы да грязные лужи».
Бубе быстро удалось меня убедить, что не всё в этом плохо, и, не теряя темпа – что еще не настало счастливое время, когда можно держать деньги на открытой ладони, другой сентенцией упомянутого восточного философа: «Добротой можно часто причинить вред, поэтому, когда хочешь делать добро, тщательно все обдумай».
Следом пришло понимание – ещё не достигнута требуемая степень адекватности окружающему миру и времени. Будни социализма, как известно, не только приземляли многие мечтания, но и отрезвляли столь же многих. Пришлось взять несколько бутылок породистого венгерского вина и даже пару коньяку.
Суетность мгновенно отступила вместе с остальными мелочами далеко из зоны нашего внимания и досягаемости. Нам удалось целиком сконцентрироваться на проблемах духа и души. Привычно недоверчивый Буба тут же заключил конкордат с исполненным мощной креативной силы социогуманитарным мыслителем В.В. Асоном, выступавшим в повседневной действительности под псевдонимом "Длинный". Дружное стремление к чистоте помыслов и обязательность следования договорным обязательствам, привели нас в водно-лечебно-спортивный комплекс «Нептун», располагавшийся напротив рынка.
Сложно сказать, что там было «лечебного» и уж тем более «спортивного», но там были 2 отдельные бани с квадратными, 15 метровыми бассейнами. Отдельность их предусматривала отсутствие баб в одном случае и мужиков – в другом. При упомянутых бассейнах было 3 классных парилки, как-то там различавшихся и общая раздевалка с возможностью выпить пивчанского. Братания и «всё остальное» можно было осуществлять в кафе, где неукоснительно соблюдалось правило: «сюда неодевши - НЕЛЬЗЯ!». Что, в принципе, довольно мудро и дальновидно – сколько бы судеб не изломалось, если бы знакомились со своими избранницами сразу после бани! А так, «одевши», да с макияжем, да под настрой соответствующий, на фоне послебанной христианской терпимости…
Ощутимое тогда и, как казалось, неисчерпаемое физическое здоровье помогло не только к чистоте помыслов с легкостью присоединить и чистоту телесную, но и не успокаиваться на достигнутом. После окончания работы учреждения, прекращавшего на ночь исполнение своих лечебно-спортивных функций, нас не только не погнали на улицу непоколебимые и стойкие церберы с дамским обличьем, но и бегали неведомо куда за напитками и закусками. Мы были полны сил, желаний и скромны в своих претензиях. Удовлетворялись имеющимся и предлагаемым.
Совершенно немыслимо было восстановить происходившее как по горячим следам, так и в нынешнем отдалении. В памяти остался только один эпизод этого, без малого, двухсуточного похода в баню – когда мы спьяну удумали затеять какую-то борьбу в бассейне, которую мне, благодаря большим габаритам и, соответственно, большей физической силе удалось выиграть. Но недолго я торжествовал и ликовал – пришлось поднимать со дна побежденного Бубу и оживлять его. Это обстоятельство заметно сократило в дальнейшем нашу спортивную часть отдыха в пользу лечебной. Выяснилось, что парная баня, мужские напитки и нахождение в здоровом мужском коллективе способны творить чудеса. Буба вмиг пришел в исходное состояние, разве что с несколько приглушенной реакцией на эмоциональные раздражители.
Но к утру 8 марта наши гостеприимные и заботливые землячки тактично напомнили – именно сейчас поздравить наших жен с праздником, будет самым лучшим продолжением.
Им удалось легко достучаться в наши неогрубевшие сердца. Сердечно попрощавшись, мы по дороге домой в троллейбусе маршрута №7 молча размышляли о превратностях судьбы.
Я готовил для себя адвокатскую речь, где основным было следующее рассуждение: в капиталистическом обществе, основанном на эксплуатации человека человеком, личность, как носитель несовершенного, рабского правосознания, удерживается от проступков лишь страхом наказания, наше же, более совершенное и свободное правосознание, оно же новое мышление, покоится не на статьях УК, а на внутреннем нравственном убеждении, что так поступать негоже. Но для правильной ориентации нужно отчетливо представлять, где непосредственно располагается грань, отделяющая добро от зла и наоборот. А такие вещи в книжках не прочтешь. Это труд, и труд подвижнический…
Буба, исповедуя довольно оригинальную и привлекательную личную практику семейных отношений, не был готов копать столь глубоко.
Общим у нас был лишь защитительно-покаянный мотив за совершённый загул в рассуждениях и чувство вины за содеянное, но если у одного из прожигателей жизни вытеснение оного чувства осуществлялось в форме проекции (какие, мол, гондоны вокруг), то у другого же - в форме интроспекции (какой я, наверное, сам гондон, Танечка), и таким образом мы амбивалентнейше дополняли друг друга во внутренних исканиях истины.
Но доехав до дома, с большим сожалением вынужден был признать, что лавры А.Ф.Кони мне недоступны по техническим причинам – ибо являл собой уже не свечу истины, а полностью выгоревший огарок, не способный даже чадить.
Добычей Татьяны Борисовны был мой кейс с букетом роз и булкой хлеба (?!)
Отойдя лишь к вечеру, я был ободрен понимающей женой, ласково заметившей, что моя декоративная виноватость только усугубляет мое положение и если я окончательно сегодня сорву ей праздник – она мне этого никогда не простит…
P.S.
Только что поговорил с Валерой Степанычем, поздравили наших боевых подруг, которым немало досталось в жизни благодаря нам, расчувствовался и даже под настроение решил поместить фотку с собой любимым и со своими любимыми, как раз тех лет. На фотке, точнее рамке к ней - отметки какого-то фотоателья красноярского.
Кстати, Степаныч незримо с нами - какая-то злая сила его лишила местной аккредитации и не дает зарегиться...
Так что нашу "яблочко-песню" поем вместе с ним