Беседа с Фрэнсисом Гэри Пауэрсом
Лента № 2
Дата: 13 Февраля 1962
Время: 16:26
Интервьюер: Фрэнк, возвращаясь к событиям, которые мы обсуждали в конце предыдущей ленты, мы остановились на том, что вы оказались на земле и эти люди помогали вам снять парашют и шлем. Давайте остановимся в этом месте на мгновение, и поставим такой вопрос. В тот момент, или позднее, была ли у вас какая-то информацию, о том, где вы приблизительно приземлились?
Пауэрс: Единственное, что я могу с уверенностью сказать, это то, что по моей оценке это было, я бы сказал, в 25 милях или более к югу или почти непосредственно к югу от Свердловска, может быть, немного к юго-востоку. Но в целом к югу от этого города. Если бы у меня была более подробная карта, возможно, я смог бы показать это место точнее, потому что рядом была колхозная ферма. И в нескольких милях от этого места находилась большая по размерам деревня, куда они меня привезли. Довольно примитивное поселение, но гораздо больше по размерам чем то, рядом с которым я приземлился. Они продержали меня там некоторое время, и, возможно, я могу найти его на карте, оно там наверняка было бы отмечено.
И: Теперь, о самолете, где лежали обломки, там же, или…
Пауэрс: Я не видел ни одной части самолета, за исключением одного обломка, который падал вниз, когда я опускался на парашюте. Я не знаю, где он упал относительного места моего приземления.
И: Могли бы вы сказать с уверенностью, что самолет разрушился в воздухе – оба крыла отвалились?
Пауэрс: Я могу сказать наверняка, я именно это и подумал. Сначала оторвался хвост, потому что этот конкретный самолет на большой высоте требует, чтобы во время полета нос должен быть наклонен немного вверх. И, если нос слишком сильно наклонится вниз, потому что его в горизонтальном положении тянет вниз, вы потеряете хвост. И именно это и произошло. Нос опустился вниз, и я могу только предположить, что крылья оторвались, потому что самолет не мог бы идти вниз с такой скоростью, если бы крылья были бы целыми. Но я не знаю, оторвались они сразу же, или нет, - я даже не знаю, как долго все это продолжалось, но мне показалось, что довольно быстро. Нос пошел вниз, и я почувствовал что что-то происходит, я не знал, что именно, но, скорее всего, именно в этот момент отвалился хвост. Потому что я никогда не попал бы в такую ситуацию, если бы хвост остался неповрежденным, и тросы управления [control cables] не были соединены с плоскостями, потому что…
И: По вашей оценке, сколько времени прошло между оранжевой вспышкой и вашим приземлением?
Пауэрс: Я не имею никакого представления. Я помню только то, что я падал с большой скоростью, находясь в самолете, потому что стрелка альтиметра крутилась очень быстро. Тогда мне казалось, что я сохраняю относительную ясность мысли, но я все время думал о …. пока оставался на сиденье. Позднее я прекратил думать об этом, и затем начал пытаться выбраться из самолета, что мне удалось сделать, но самолет шел вниз с большой скоростью. Это все, что я могу сказать. Время… Я не мог бы сказать… не имею никакого понятия.
И: Тогда скажите, начиная с момента оранжевой вспышки, ваш самолет стал неуправляемым, и с вашей точки зрения, самолет прекратил движение вперед, я имею в виду, продолжался ли полет?
Пауэрс: Давайте посмотрим, я услышал или почувствовал что-то – ничего громкого, ничего экстраординарного, но какое-то ощущение, я - я не могу сказать, что это было – я только почувствовал это … мне показалось, как все как будто остановилось. И тут я поднял глаза и увидел эту оранжевую вспышку. И пока я смотрел вверх, и увидел эту оранжевую вспышку, правое крыло начало – ну, начался разворот вправо. Я наклонил штурвал влево и правое крыло поднялось вверх. Затем нос стал опускаться вниз, и я потянул штурвал на себя. Но нет, он шел совершенно свободно. Так что нет ... никакого соединения со стабилизатором и нос идет вниз еще быстрее. Я имею в виду что нос сначала стал опускаться медленно, но потом все быстрее и быстрее. И когда он опустился до такой степени, что получилось так – что нос был направлен прямо на землю, что-то начало происходить с самолетом. Я ... Я не могу сказать, что крылья отвалились именно в этот момент, но я не вижу, как они могли бы не отвалится. И я предположил, что именно в этот момент они оторвались, и я не знаю, и если что-то такое происходило, я не знаю, что это было, но когда все это закончилось, как я уже говорил, когда нос самолета был направлен в небо, но не вертикально вверх, а под углом градусов 45, или около этого, как я думаю. Все, что я мог видеть, сидя там и глядя вверх, было небо, и оно крутилось – и продолжало крутиться пока я не выбрался из самолета, а когда я выбрался, меня перебросило прямо через нос. Ускорение просто вытолкнул меня - прямо через нос самолета. И мне показалось, что я как будто плыву, это было мое первое в жизни приземление на парашюте.
И: Теперь давайте вернемся обратно в воздух, и обсудим вопрос о высоте вашего полета. Одну минуту [это он говорит не Пауэрсу, а кому-то из присутствующих]
Пауэрс: Давайте я вспомню, да, я иногда смотрел на часы. Ну, видите ли, - вы знаете, как наши карты составлены, я думаю, с пунктами маршрута, и я записывал время, и я тогда знал это время, но сейчас у уже не вспомню. Я думаю, через одну или две минуты после прохождения последнего пункта. Но я не могу, не могу вспомнить, какое было точно время.
И: Если бы мы нашли дубликат карты, или смогли бы реконструировать дубликат карты, смогли бы мы примерно точно оценить это время?
Пауэрс: Мы могли бы сказать примерно, ... ну сейчас я не знаю, насколько точно это было бы, но - я бы сказал, в пределах получаса или меньше. Я уверен, что меньше, чем полчаса - может быть, даже гораздо меньше, чем пятнадцать минут. Я не смогу вспомнить, опережал ли я график, или наоборот, отставал от него в этих пунктах. Но полет шел достаточно точно по графику, и я проходил пункты маршрута почти точно в назначенное время. Так что ошибка по времени была бы не очень большой.
И: Хорошо. Фрэнк, давайте теперь обсудим высоту полета, насколько вы вспомните все подробности.
Пауэрс: С самого начала полета?
И: Да, какой была высота согласно полетному заданию, что вы помните об этом.
Пауэрс: Согласно инструктажу, который я получил относительно высоты полета, обычно мы должны были набирать высоту, что я и сделал, и подняться до 70 000 футов – перейти в горизонтальный полет – и находится на высоте 70 000 футов на протяжении всего полета. Но самолет с полной загрузкой топлива не сможет подняться до высоты 70 000 футов немедленно. Обычно эта процедура занимает полчаса или около того, я не знаю точно, сколько именно времени - я не могу это вспомнить теперь. Но я был на высоте 70 000 футов, я полагаю, вскоре после пересечения границы с Россией, я точно не помню, когда я набрал эту высоту, но я оставался на 70 тысяч на протяжении всего полета, пока это все не произошло.
И: И вы бы сказали, что находились на 70 000, когда это произошло?
Пауэрс: Когда, это то, что мой высотомер показывал, и высотомер был откалиброван по давлению воздуха на уровне моря, ну ... Я даже забыл термин. Но мой альтиметр был установлен на 29,92 в соответствии с давлением на уровне моря.
И: Атмосферного давления?
Пауэрс: Да. И он показывал 70 000 футов. Так что любая погрешность в высоте полета могла быть связана только с ошибкой в определении давления на уровне моря.
И: Ну хорошо, был ли это потолок самолета?
Пауэрс: Нет, нет, я, мог бы поднялся выше, до того момента когда самолет был подбит, или, поврежден когда произошел этот взрыв, я мог бы поднять самолет возможно выше 72 000 футов, потому что я уменьшил тягу, чтобы оставаться на высоте 70, 000, как было сказано на инструктаже.
И: Существовала ли какая-либо опасность любого - любого - повреждения или перегрева двигателя или что-нибудь еще на высоте выше 70 000?
Пауэрс: Нет, нет, это было бы невозможно, потому что я уже в течение длительного времени летел на при уменьшенной тяге так что, по мере того как топливо расходовалось, я мог оставаться на высоте 70 000.
И: Каков был максимальный потолок самолета и потолок при минимальном расходе топлива?
Пауэрс: Минимальный расход топлива был бы примерно - минимум топлива был бы примерно на высоте 75 000. Но с нагрузкой, которую я в то время имел, я бы сказал, может, около 72. В то время. Может быть, даже 73, но, скорее всего где-то между этими двумя значениями, по моему мнению.
И: Как бы вы объяснили, что скорее всего произошло на самом деле?
Пауэрс: Ну, после того как я видел эти инверсионные следы, которые я упоминал ранее, я постоянно смотрел на мой сканирующий экран [перископ, позволяющий пилоту видеть то, что находится внизу] в поисках этих штук [истребителей]. И эти двое – все, кого я видел. Я ничего не видел - я не знаю, как будет выглядеть ракета, которая по мне была выпущена.., я не видел никакого дыма, ничего подобного, никаких следов. Но это все произошло вскоре после того, как я сделал поворот, и поворот занял одну-две минуты, я не знаю, как долго. И во время этого поворота я не следил за ситуацией. Так что, может быть, что-то могло случиться за это время, я не знаю. И я бы не видел это. Но после того как я вернулся на курс, и пошел дальше по маршруту, я не смотрел, что происходит позади меня и вокруг, я был занят тем, что возвращался на прежний курс, так чтобы я летел там, где они хотели, чтобы я был на протяжении этого конкретного маршрута. Они… это - это. Ну, вы знакомы с тем, как делаются эти карты. Красные линии означают, что я должен был оставаться как можно ближе к этому курсу, потому что это было важно. Ну что же, вот это и была красная линия. И я хотел оставаться на курсе. Так что я не смотрел вокруг, но вместо этого я занимался выравниваем самолета на курсе, а затем записывал время и так далее. Но я достиг этой точки и я должен был записать высоту, кислород, температуру … показания датчиков работы двигателя и подобное. И вот этим я всем занимался в тот момент, когда произошел взрыв. Мне кажется, что взрыв произошел вне самолета. Я не знаю, что и как именно произошло, - я никогда не был в самолете, внутри которого произошел взрыв. Но мне кажется это должно быть что-то такое, пилот обязательно должен был испытать что-то такое экстраординарное. Это металл, он бы почувствовал какие-то вибрации или что-то еще. Но ничего подобного не было. Мне показалось, что я. может быть, получил небольшое ускорение, несильный толчок сзади.
И была еще одна вещь, которую я заметил, когда они повезли меня посмотреть на обломки самолета, я обратил особое внимание на хвостовую часть, в особенности на состояние краски. И я не видел никаких признаков того, что где-то был нагрев или что-то было обожжено. И я думал, что если хвост оторвался сам по себе и, это… это могло бы вызвать вспышку в небе, возможно обгорело что-то, было бы признаки того, что хвостовая часть подверглась действию высокой температуры, и так далее. Но не было ничего из того что я перечислил, я заметил также , когда я рассматривал обломки, что было несколько отверстий в крыльях, я не знаю, оставили их осколки, или что-то еще, или они были сделаны, когда крылья упали на землю.
И: Сквозные отверстия, через всю толщину крыла?
Пауэрс: Ну, я видел только, я думаю, что был пробита только одна поверхность крыла. И через алюминий, через одну из поверхностей, и я не могу вспомнить, были ли они пробиты насквозь или нет. Эти крылья находились в том здании, в этом парке в Москве. Но я почти на 100% убежден, что это был внешний взрыв. Но - я не знаю, как они были сделаны, или что-нибудь еще. Но была еще одна вещь, которая могла бы иметь важное значение. После того как эти люди помогли мне, мы не договорили, потому что вы хотели поговорить о высоте ....
И: Конечно, расскажите нам об этом, начиная с того места, где мы сменили тему.
Пауэрс: После того как эти люди помогли мне снять парашют и шлем и отобрали пистолет, нож и так далее, один из них, как мне показалось, взять на себя командование, все они были в штатском - большинство из них довольно молоды. Некоторые из них, я бы сказал, что эта та группа, которая доставила меня в этот сельский центр были между двадцатью пятью и сорока - сорока пятью годами. Но один из них взял на себя руководство, как мне показалось, и он спросил, был ли второй пилот. И я сказал: нет, я был один. И он показал вверх, и я поднял глаза, и я думаю, это был еще один спускающийся парашют. Но он был высоко, я не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы все это проделать – снять парашют и шлем - это не заняло много времени, всего несколько минут. Но этот парашют был довольно высоко, и я бы почти поклялся, что это был парашют. Сейчас я не знаю, что бы это могло быть, потому что на моем самолете не было другого парашюта – это не могло быть от моего самолета. Потом я подумал, что это как-то связано с ракетой, которую они запустили. Я просто об этом подумал, пытаясь объяснить это. И у них мог был парашют, которые раскрылся чтобы они могли подобрать потом ступень ракеты, или что это такое. Но это только то, что пришло мне на ум, и я понятия не имею, что это было. Но я почти уверен, что это был парашют. Они посадили меня в машину и увезли меня, и я никогда не видел, что это такое было.
И: Но можно ли с уверенностью сказать, что это было - что вы теряли высоту постепенно, пока не дошли, скажем, до высоты 10 000 футов и только потом началось падение ...
Пауэрс: Нет, я падал прямо вниз, прямо вниз. Об этом мне говорили прежде, и я не понимаю почему, я думаю, что я падал вниз. И я не могу это понять то, что они сказали о самолете, якобы он снижался таким образом, и таким образом, и таким образом , поскольку это была ракета, которую они по мне выпустили. И это произошло не из-за моего самолета. На высоте 70 000 футов самолет развалился на куски и стал падать прямо вниз, насколько я знаю. Я не знаю, по какой траектории самолет падал, но мне показалось, что прямо вниз.
И: Сейчас, просто для того чтобы мы имели запись об этом на пленке, насколько вы уверены в том, что вы были на высоте 70 000? Что вы помните о действительной ситуации?
Пауэрс: Ну, это была заданная высота, и я оставался на этой высоте и после того как я отошел от курса, видите ли, я должен был записать эти вещи на этих маршруте полета, так чтобы они знали, на какой высоте я находился. И я делал это, когда произошел этот взрыв, и я находился на этой высоте, когда все произошло.
И: Другими словами, это то, что показывал высотомер ...
Пауэрс: Высотомер показывал эту высоту. И если это было не так, я не знаю, связано ли это с давлением воздуха, но на такой высоте воздуха не много для альтиметра. Так что в зависимости от атмосферного давления я был близок к высоте 70 000 футов. По крайней мере, мой высотомер показывал 70 000.
И: Теперь я, конечно, имею доступ к определенной информации, и я думаю, что я на нее уже ссылался. И существует информация, которая указывает на то, что вы, возможно, были на высоте 69 или 70, 000, а затем почему-то по какой-то необъяснимой причине поднялись почти на 74 000.
Пауэрс: Нет, я не поднимался.
И: После чего Вы спустились примерно на высоту 60 000
Пауэрс: Нет.
И: И затем был резкий спуск, примерно 35000 футов в минуту, вы спустились на высоту 37000 и выровняли самолет.
Пауэрс: Абсолютно ничего такого не было.
Пауэрс: Самолет падал прямо вниз. Не было никакого выравнивания или чего-то подобного. Он разрушился на этой высоте, или чуть ниже, я не знаю точно. Я не знаю, сколько времени прошло после того как нос опустился вниз и до того как отвалились крылья. Но он не мог далеко уйти. И он стал падать вниз.
И: Когда вы увидели самолет в парке Горького, хвостовая часть была отделена от фюзеляжа?
Пауэрс: И она была в хорошем состоянии. Хвостовая часть была выставлена отдельно - я думаю, двигатель был тоже отдельно - и там были куски разбросаны повсюду - оба крыла, каждое лежало само по себе – совсем немного осталось от передней части самолета, или точнее сказать, я ничего не видел что могло бы от нее остаться. Кабина и оборудования. У них была часть фонаря кабины, передняя часть, и та часть фонаря, которую я сбросил, так чтобы я мог оттуда выбраться, она была разбита. Но эта секция была в значительной степени разбита - эта именно секция.
И: Хорошо, завтра после обеда Келли Джонсон собирается остановиться на этом с вами гораздо более подробнее в техническом плане, чем позволяет наша квалификация. Но просто для нашего сведения, можете ли вы соотнести этот распад, эту дезинтеграцию самолета с возможной остановкой двигателя? Двигатель остановился сразу же после взрыва, и знали ли вы об этом, или я неправильно поставил сам этот вопрос?
Пауэрс: Я не помню точно. Но я вспоминаю, что в какой-то момент видел как падали обороты. Но я не знаю, когда это было, или что-нибудь еще. Но я видел, что двигатель останавливается. Я не знаю, было ли это прежде чем самолет стал разваливаться, или было ли это в тот момент когда он разваливался, или это было когда началось падение вниз. Я не знаю.
И: В момент вспышки, этой оранжевой вспышки, двигатель работал нормально, и с точки зрения всех показателей, самолет шел по графику в время всего полета, и все было как обычно и в норме.
Пауэрс: Все, все было в полном порядке тогда...
И: Все, как и было задано, вы считали….
Пауэрс: Единственное, что я могу отметить, это то, что я летел на ручном управлении и не на автопилоте, но это единственная вещь. И самолет шел гладко и легко, очень гладко.
И: Могла ли неисправность автопилота – быть причиной - быть приблизительной или непосредственной причиной внутреннего взрыва?
Пауэрс: Насколько мне известно, нет. Кроме того, автопилот был выключен и был выключен в течение нескольких минут. Я не знаю точно, как долго, но от 10 до 15, или 20 минут, и я пилотировал самолет вручную.
И: Давайте теперь что касается механизма самоликвидатора и того, что вы не смогли привести его в действие, знали ли вы о том, что на самолет был установлен самоликвидатор?
Пауэрс: Я знал только то, что мне сказали.
И: Что вы знали о нем?
Пауэрс: Задержка была установлена на 70 секунд – на этом конкретном самолете. Я почти уверен, это были 70 секунд, потому что время задержки было прямо на нем написано. Там находились два переключателя. Один был маркирован "R", а другой, я думаю, “Destruct”. И он мог быть выключен и взведен снова, если вы раздумали это делать в любое данное время, вы его просто выключаете, и после некоторого времени он будет взведен снова, и вы можете начать потом с начала. Но, я не хотел останавливать - я начал делать это немедленно. Это была первая мысль, пришедшая мне в голову – уничтожить самолет. Я дотянулся до него, и даже коснулся рукой выключателя, и я подумал, ну, лучше я вначале прикину, смогу ли я выброситься отсюда. Так что я не включил самоликвидатор. А потом я пытался подвинуть сиденье катапульты в такое положение, из которого я смог бы катапультироваться. И я не смог добиться этого, ну а дальше все было так, как я уже говорил.
И: Что ж, позвольте мне это прояснить. Прав ли я, если скажу, что там было две ручных операции – одна была, одна заключалась в том, чтобы взвести механизм самоликвидатора, и другая заключалась в том, чтобы включить таймер и начать 70-секундный цикл?
Пауэрс: Да. Один из них мог быть включен и вы могли держать его включенным все время. Я думаю, это было ручной переключатель. И я не знаю точно, как механизм работал - это было объяснено, но я точно не помню сейчас, как он работает. Но вы могли его взвести и все было в порядке. Но если включить 70-секундный таймер, который был маркирован “Destruct”, после этого срока самоликвидатор должен был сработать. Время, на которое был таймер установлен, то есть время между его включением и взрывом самоликвидатора было разным на разных самолетах.
И: А что было целью самоликвидатора, он был предназначен для уничтожения оборудования или всего самолета?
Пауэрс: Оборудования. Ну, я не знаю, какие бы повреждения получил самолет, но насколько я понимаю, целью было уничтожение оборудования. И в процессе его уничтожения, конечно, был бы поврежден и сам самолет. Само взрывное устройство находилось в отсеке оборудования. За спиной пилота, я не знаю, как далеко.
И: Вы были об этом проинструктированы?
Пауэрс: Да, мы обсуждали это на инструктажах. Но это было так давно, что сейчас я не могу вспомнить, как эта штука работала. Но вот что они мне сказали во время расследования – там, в Москве, и они лгали мне, и я знал, что они лгали мне, они сказали мне, что самоликвидатор был подключен так, что в момент катапультирования самоликвидатор бы уничтожил самолет, и меня вместе с ним. Ну, позднее они дали мне прочитать результат расследования, о том, что их так называемые эксперты якобы нашли и эксперты ничего не знали о том, как все это работало на самом деле. Это была просто уловка, чтобы заставить меня настроиться немного против ЦРУ в этом. Но я знал, что они лгали.
И: Ну, теперь еще один вопрос, связанный с катапультированием. Давайте посмотрим, вы заявили, что ускорение потянуло вас вперед, и вы оказались в положении, когда вы не смогли бы высвободить ноги и все такое – я понимаю это, но скажите мне, в связи с сиденьем катапульты, какой был просвет, если бы вы все-таки смогли бы подвинуть сиденье катапульты в нужное положение.
Пауэрс: Очень маленький.
И: Были ли у вас тренировки на эту тему?
Пауэрс: Нет, никогда не было, какой на самом деле был зазор, я не знаю точно, но очень маленький. И сиденье катапульты было добавлено в самолет уже после того как он был спроектирован и построен. И я был убежден, что я мог бы катапультироваться, но один или двое из наших пилотов, которые были длиннее ноги и они были выше ростом, не считали, что они смогут катапультироваться, не повредив ноги. Я слышал, как они об этом говорили, вот и все что я знаю.
И: Так что если ваше сиденье было смещено, был ли шанс, что в случае катапультирования, все что будет торчать, попадет под удар?
Пауэрс: Ну, таково мое впечатление. Там металлическая окантовка вдоль всей кромки передней части фонаря. И если ваши ноги торчали или колени торчали слишком далеко, они бы ударились об эту металлическую кромку. И я не знаю, что было бы дальше. Но у принял решение, что я использую эту штуку [катапульту] в любом случае, если я не смог бы выбраться, и если бы я смог поправить положение кресла – если я бы - я не мог выбраться я потянул бы рычаг катапультирования и попытался использовать мой шанс, что бы ни случилось потом. Но я был слишком далеко вперед, чтобы использовать его без опасности для себя.
И: Гэри, могу я задать вам несколько вопросов? [В ходе интервью его называют то по первому имени, то по второму]
Пауэрс: Конечно.
И: "Я вернусь к этому оранжевому пламени. Когда вы впервые увидели его, было ли оно выше вас, перед вами, или позади. Что бы вы могли сказать по этому поводу?
Пауэрс: Я не видел взрыв. Я только видел свет.
И: Все вокруг было освещено.
Пауэрс: Все вокруг. Я смотрел вперед. И я мог видеть по сторонам, и все было оранжевым.
И: Видите ли, я вот что хочу сказать. У вас же есть лобовое стекло - я имею в виду, вы можете видеть переднюю часть фюзеляжа прямо перед кабиной, не так ли?
Держав, Да,
И: То есть вы можете увидеть что впереди?
Пауэрс: Да.
И: Теперь, где находился источник этого оранжевого излучения, впереди вас, над вами, или везде вокруг вас?
Пауэрс: Да, так мне показалось. Показалось, что просто все небо стало оранжевым.
И: У вас не сложилось впечатление, что это что-то оранжевое было позади вас?
Пауэрс: Нет, я только видел, что все вокруг было оранжевым.
И: То есть это не могло быть результатом взрыва впереди вас, это было оранжевое пламя или что-то такое, и одинаково и над головой и позади...
Пауэрс: Я не мог - я не мог видеть что позади.
И: Ну я имел в виду по сторонам.
Пауэрс: Да. По сторонам. Ну, мне казалось, что было примерно то же самое во всех направлениях. Но я знаю, что я смотрел прямо вперед. И я не знаю, сколько я смотрел по сторонам. Но у меня сложилось впечатление, что все вокруг было оранжевым. Везде, куда бы я не посмотрел, все было оранжевым.
И: А потом оно исчезает.
Пауэрс: Нет. Потом у меня появились проблемы с управлением. И я забыл о нем. Когда крыло пошло вниз, и нос пошел вниз. Но мне кажется, что оно исчезло. Я не помню, что видел это оранжевое свечение снова, до того момента, когда самолет стал падать.
И: И вы не помните, что видели что-то подобное в небе, когда вы переворачивались в воздухе...
Пауэрс: Нет, ничего подобного я больше не видел. Единственный раз, когда я помню, что я его видел, это было сразу же после взрыва, который я либо слышал, либо ощущал, я не знаю точно, то или другое. Я поднял глаза вверх и я увидел это, а затем начал пытаться управлять самолетом, который стал сходить с курса. И я не помню, что видел его снова. И я предполагаю, что оно исчезло или, или я не знаю, что именно произошло.
И: Было ли что-нибудь в конструкции самолета в передней части впереди пилотской кабины, что могло бы быть потенциально взрывоопасным?
Пауэрс: Я думаю, взрывное устройство стояло в записывающем отсеке, который находился в носу самолета, - я не уверен. Я не помню точно. Но это было для записи сигналов радара или что-то, что можно было принимать. Я думаю, там был один заряд – очень небольшой, только для того, чтобы уничтожить данный отсек, и этот заряд был соединен с самоликвидатором. Я не могу быть точно уверенным.
И: Ваше ощущение в целом было почти как толчок ...
Пауэрс: Да, это ...
"
И: Не то, что пришло спереди?
Пауэрс: Нет. Казалось, это только небольшое ускорение - не сильное. Я не чувствовал турбулентности, ничего такого, просто это казалось, как такой толчок. И это могло бы просто плодом моего воображения, я не знаю, но я помню ощущение чего-то.
И: Вы, конечно, не почувствовали что вас как будто бы вдруг стало что-то тормозить?
Пауэрс: Нет, нет
И: Если это был толчок, его источник находился сзади?
Пауэрс: Да, позади. И я не знаю, было ли это связано с положением этого оранжевого пламени, которое я видел, но у меня сложилось впечатление, что оно находилось позади и справа от меня. И я не знаю, откуда у меня такое впечатление. Но когда я думал об этом, это то, что мне казалось.
И: Когда крыло пошло вниз, а затем вы говорите, что видели, как его оторвало или оно отломилось или...
Пауэрс: Ну правое крыло просто наклонилось вниз, как будто самолет делал поворот направо. Просто немного. И я сразу же исправил крен, и оно вернулось в прежнее положение.
И: И это крыло не выглядело так, как будто оно пострадало от взрыва?
Пауэрс: Нет, я не почувствовал удара или чего-нибудь такого.
И: Именно это я и имел в виду... и крыло пошло вниз?
Пауэрс: Просто мне показалось, это было как будто самолет делал поворот. Одно крыло пошло вверх и другое вниз. Казалось, что я делаю поворот направо.
И: Но оно не шло вниз как будто отламываясь ....
Пауэрс: Нет, нет.
И: У вас не возникло впечатление, что это крыло был повреждено взрывом и отламывалось?
Пауэрс: Нет, казалось, что это обычный поворот.
И: И затем вы исправили. . .
Пауэрс: Да, и оно отвечало на мое управление. И оно не опустилось вниз слишком, просто оно немного пошло вниз, и это нормально в полете, потому что вы не можете удерживать самолет все время в горизонтальном полете.
И: Но потом почти сразу же нос ...
Пауэрс: Либо сразу же после или в то время как крыло поднималось вверх, нос стал спускаться вниз. Но это было - я помню, как крыло пошло вниз и как я вернул его назад и нос пошел вниз и я пытался поднять его, и он не стал подниматься. И я не помню, что этот оранжевый свет там был после того как я впервые посмотрел вокруг и все выглядело оранжевым, а потом пытаться выровнять самолет и так далее.
И: В то время как вы шли вниз в этом необычном перевернутом положении, самолет горел, или дымился, или что-то еще такое с ним происходило, насколько вы помните?
Пауэрс: Я бы сказал, что ничего не горело. . .
И: Не горело. Иными словами, самолет просто падал вниз, не было никакого дыма...
Пауэрс: Если что-то такое и было, я ничего не знал об этом.
И: И тогда ...
Пауэрс: Я уверен, что двигатель остановился или останавливался, в то время как происходил этот маневр. Потому что я могу вспомнить где-то в это время, обороты стали падать. Но я не помню точно, когда я это заметил. Тогда были какие-то - когда нос упал, было несколько очень резких движений. Я никогда не испытывал ничего подобного, II не знаю точно, что там произошло. И это не заняло много времени. Но все это закончилось, когда я оказался в этом перевернутом положении, когда самолет крутился, я думаю, по часовой стрелке. Подождите минуту, сейчас - я был вниз головой. Ну, в любом случае, когда я сбросил фонарь, он отлетел влево. Так что, вероятно, это означало, что я вращался против часовой стрелки, если смотреть на это сверху, так сказать.
И: У вас на лице была маска и она запотела как только вы откинули фонарь кабины...
Пауэрс: Нет, ну когда я сбросил фонарь. Холодный воздух ударил в нее, и это было .....
Аллен [не могу сказать, кто это, но не Даллес, конечно]: Не могли бы вы сказать, что ни разу не испытывали какого-либо потемнения в глазах, или потери сознания, в период времени, предшествующий оранжевые вспышке и до тех пор пока вы не оказались на земле? Это для записи.
Пауэрс: Нет, насколько я знаю, я не терял сознание, или что-нибудь такое. Я помню до сих пор все очень живо все, что происходило в это время. И - в то время это был очень понятно мне. Вспышка - я скорректировал полет - нос пошел вниз – самолет сделал несколько резких маневров - и стал крутиться, и я знал, что происходит все это время. Что происходило все время.
Аллен: В любой момент на этом маршруте, испытывали вы чувство тошноты или головокружения, или вы все время были в нормальном состоянии?
Пауэрс: Я чувствовал себя хорошо. На самом деле я почувствовал себя действительно хорошо, как только погода прояснилась, и я увидел землю. Потому что я знал, что я получаю хорошие результаты [фотоснимки]. И я чувствовал себя хорошо.
И: В время спуска, когда вы спускались на парашюте, вы упомянули, что единственное, что вы увидели падающим было нечто похожее на плоский объект, возможно, это было одним из крыльев на значительном расстоянии от вас?
Пауэрс: Это было что-то плоское, падающее, как, я не знаю, как лист, или что-то плоское, то, что переворачивается в воздухе во время полета вниз. И в зависимости от расстояния от меня, если бы оно было достаточно далеко от меня, то это могло бы быть крыло. Если бы оно было ближе ко мне, то эта часть должна была бы быть меньше по размерам. Так что я не знаю, что это такое.
И: И больше вы ничего наблюдали на пути вниз - ни дыма, ни обломков, ничего кроме этого одного маленького фрагмента, который, вращался, падая вниз.
Пауэрс: Единственное, что я могу вспомнить об этом, так этот тот самый обломок. И он просто переворачивался в воздухе.
И: И не было ...
Пауэрс: Нет, ни дыма, ни огня, ничего,
И: А вы не видели ничего, что могло бы указывать на взрыв, например, самолета, когда самолет врезался в землю, или что-нибудь такое?
Пауэрс: Нет, я не видел. Но один из свидетелей, которого они вызывали на суде, сказал, что он услышал взрыв, когда часть самолета упала на землю, я не уверен, о какой именно части он говорил. Он сказал, что это звучало как взрыв, я не знаю. И некоторые маленькие части моей карты были обожжены. Так что был пожар на земле, но не было никакого пожара в кабине, когда я был в ней.
И: И насколько вам известно, двигатель не перегревался?
Пауэрс: Нет, определенно нет, потому, что я снизил обороты, чтобы держать высоту 70 000 футов, так что я не поднимался выше и двигатель работал в условиях ниже максимально возможной температуры.
И: Я думаю, это исчерпывающие ответы насколько я ... На этом пока все. Мы сейчас разойдемся и решим после обеда будем ли мы продолжать этим вечером. Ну, это зависит от вас. Я думаю, может быть, мы начнем завтра с утра, так как мы начали сегодня сравнительно поздно.
Пауэрс: Ну, это зависит от вас.
И: Ну, мы примем решение после обеда и посмотрим, как мы себя почувствуем.
Пауэрс: Прекрасно.
И: Мы завершаем Ленту № 2 - вторник 13-го, беседа началась в 16:26 и закончилась в 17:18. Присутствовавшие в этот момент – Г-н Пауэрс, [имя пропущено].
[имя пропущено] ... вышел из комнаты на несколько минут раньше. Это все, что есть на этой ленте.
========================
Оригиналы находятся
здесь, так что если кого-то захочет проверить перевод – там можно английский текст посмотреть.
