Иннокентьич напомнил тему...
Сначала как бы Иннокентьич, напомнил тему, а затем Толя Баштык как бы скорректировал эту тему... А тема, которую поднял Баштык примерно такая: как личный состав старается повлиять на облик наших полит. руководителей..? Вот я, как бы поддерживая эту тему, расскажу один случай на эту тему... Об этом я уже здесь на ветке уже как-то рассказывал, но опять же для прибывших к нам недавно, повторю его... А тех, кто помнит этот рассказ, прошу - сильно не бить...
Рассказ называется:
О влиянии лётного состава...
По окончанию лётного училища в 1968 году, я был направлен на службу в морской ракетоносный полк в Крыму (недалеко от Симферополя). Много хороших лётчиков, штурманов, техников, других специалистов встретил я здесь, но рассказать сейчас хочу об одном... Пропагандистом полка (была тогда такая должность) здесь был майор Подкопаев. Недолюбливал он почему-то лётный состав, относился к нам высокомерно, с каким-то пренебрежением, никогда не здоровался с нами, обращался всегда на «ты». Часто, выступая перед техническим составом, высказывался в том духе, что «не такой уж тяжёлый труд у лётчиков, как они об этом рассказывают и, вообще, - зря лётчикам шоколад дают, ни к чему он им вовсе»... Но и мы, конечно, к нему большой любви не питали (о погибших на службе пропагандистах мы ни разу не слышали, а моих однокашников по лётному училищу за время моей службы – погибла почти треть...). И при каждой возможности мы по своему «подкалывали» его, подшучивали над ним, иногда разыгрывали его... Но самое главное то, что, похоже, наша «профилактика» не прошла даром, а повлияла на него в лучшую (по моему мнению) сторону. О двух таких «розыгрышах» с моей стороны я и расскажу сейчас...
Лето 1971 года, мы сидим на занятиях по аварийным средствам спасения (АСС). Начальника АСС, ведущего эти занятия, вызвали ненадолго к командиру полка и он попросил майора Подкопаева поприсутствовать вместо него... У нас на столах лежат раскрытые плоские коробки НАЗ (носимый аварийный запас), которые обычно нахoдятся в парашюте. Мы изучаем их содержимое. А там... чего только нет.!? Там и радиостанция для аварийной радиосвязи, и флуоресцеин, который растворяясь в воде, даёт яркое цветное пятно (чтобы спасателям легче было обнаружить летчика в море), и средство для отпугивания акул, и спички, которые не гаснут на ветру, и галеты, и тот же шоколад (который «не нужен» лётчикам)... Есть там и «средства добывания пищи»: силки (для ловли разных животных), блёсны и крючки (для ловли рыбы), а к ним искусственная приманка, - пластмассовые червячки и мухи разных размеров и цветов, и ещё много других интересных вещей... Я сижу за ближайшим к преподавателю столом и изучаю зелёных пластмассовых мух (ничего подобного тогда в магазинах не было и я видел их впервые). Подкопаев «вошёл в роль строгого преподавателя» и стал «наводить дисциплину», делая ненужные замечания и окрики, придираться по пустякам.., вобщем, вести себя с нами «как обычно»... И тут в меня как-будто «бес вселился».., дай, думаю, малость «осажу майора».!? Я незаметно положил на стол одну большую зелёную «муху» и, как только его взгляд остановился на ней, быстрым движением руки «поймал» её... Затем я взял её за «крылышки» и, не спеша, сунул в рот... Глаза Подкопаева округлились, он брезгливо поморщился и спросил: «Ты что.., мух ешь..?». Я спокойно ответил: «Да, иногда...». Тогда он начал тихо расспрашивать меня о моей семейной жизни, о жене, детях... А я, тем временем, усиленно обсасывая эту «муху», отвечаю на его вопросы... Вижу, он сильно нервничает, его уже распирает выступить с ещё одним фактом «несносного поведения лётного состава».., он что-то записывает... Все в классе давно уже «раскусили мой прикол» и посмеиваются, а он не понимает, что над ним смеются, и входит в раж, - начинает очередную речь на тему – «зря лётчикам дают шоколад (они уже совсем с ума сходят)»... Долго я себя сдерживал, чтобы не засмеяться, но, наконец, не выдержал и, вынув «муху» изо рта, рассмеялся от души... Хохотала и вся эскадрилья... Не смеялся только Подкопаев... Он, наконец, понял, что его откровенно «разыграли», разозлился и ушёл из класса...
Другой «розыгрыш» произошёл примерно через год... По учениям несколько экипажей (в том числе и мой) должны были выполнить межфлотский маневр. Это значит, что мы должны перелететь с Черноморского Флота на Северный Флот и сделать там несколько полётов в Северный Ледовитый океан. «Североморцы» же должны были лететь к нам и сделать несколько полётов в Чёрном море... Мы уже сидим в кабине и ждём команды на запуск двигателей. Вижу, к моему самолёту подъезжает «газик» командира полка.., а с ним из «газика» выходит и наш пропагандист... Командир полка передаёт мне приказание, - взять в кабину майора Подкопаева седьмым членом экипажа, чтобы по прибытию в Североморск (аэродром около Мурманска) он сразу приступил к выпуску стенгазеты и боевых листков, в которых будет отражаться ход учений... Ну что ж, приказ – есть приказ и я подчиняюсь, хотя, честно сказать, особой радости не испытываю... Техники быстро «экипировали» его (привезли для него парашют, шлемофон, кислородную маску и т.д.). Посадили его сразу за нами (лётчиками). ...Взлетаем, набираем заданный эшелон, берём курс на север.., всё нормально, я включаю автопилот... Оглядываюсь на «седьмого члена экипажа». У него такой важный вид, будто он выполняет очень сложное и ответственное задание (вобщем-то, оно так и есть.., ему же предстоит выпускать стенгазету и боевые листки.., а в учениях это – «главное», так как у нашего тогда партийного руководства мнение было такое: главное не то, как ты выполнил задание, а то, как это было представлено.., как говорят старые пилоты, - каждое учение заканчивается «наказанием невиновных и награждением неучаствующих»)... Через полчаса он толкает меня, - я оборачиваюсь. Знаками он спрашивает меня, - нельзя ли попробовать управлять самолётом..? Конечно, ни одна инструкция и мысли не допускает, чтобы кто-либо посторонний (не пилот) мог сесть за управление ракетоносцем... Но... в меня опять «будто бес вселился», понимаю, что и на этот раз будет какой-нибудь повод «вставить шпильку».., и я командую второму пилоту, - «уступи место майору, а сам посиди малость на его месте». Радостный Подкопаев уселся в кресло пилота.., глаза его разбегаются при виде такого количества приборов, перед ним штурвал... Он спрашивает, можно ли «поуправлять»..? Я разрешаю и он хватается за штурвал и сразу пытается повернуть его, но... не тут-то было... Самолётом управляет автопилот, но наш «седьмой член» этого не знает. Автопилот устроен так, что его можно «пересилить», но это тяжело. Поэтому пропагандист поупиравшись и покряхтев, кое-как немного накренил самолёт.., затем после долгих усилий также накренил его в другую сторону... Он недоумённо смотрит на меня.., в чём, мол, дело, почему так тяжело? Я делаю вид, что не понимаю его, берусь за штурвал и нажимаю кнопку быстрого отключения (КБО) автопилота (она находится на штурвале под большим пальцем левой руки, но он этого, конечно, не знает). Затем я лихо «закладываю» глубокие крены (как говорят пилоты – «ставлю самолёт на крыло»)... Затем я вывожу самолёт в горизонт и отпускаю кнопку КБО, а это значит, - автопилот опять включился и «держит» управление (этого наш «новоиспечённый пилот» тоже не знает)... Он удивлённо наблюдает за моими действиями, затем опять берётся за штурвал и вновь «борется» с автопилотом... Результат этой борьбы тот же – самолёт чуть-чуть накренился и всё.., а «пилот» весь в поту, лицо его красное от напряжения... Ничего не понимая, он опять вопросительно смотрит на меня... Я повторяю «показ лёгкого управления самолётом».., и так происходит ещё два или три раза... Подкопаев сбит с толку, обескуражен, он не может ничего понять... А экипаж в это время давится от смеха, отворачиваясь, чтобы он не видел... Я и сам, сдерживая смех из последних сил, говорю ему: «Вот видите, товарищ майор, как нам тяжело..? А Вы говорите, - что лётчикам зря шоколад дают.!?». Экипаж покатывается со смеху, я отворачиваюсь, так как уже нет сил сдерживать смех... Майор понимает, что его опять «охмуряют», но как, - понять не может... Он молча выбрался из кресла пилота, сел на «своё» место и до конца полёта не проронил ни слова...
...С тех пор, как отрезало, - он перестал говорить, что «лётчикам зря дают шоколад» и, вообще, перестал чванливо к нам относиться, стал с нами здороваться и говорить на «Вы»... Когда же в курилке собирались лётчики, Подкопаеву очень нравилось говорить: «Вот когда мы с капитаном Бутковским летали на север, то...»... А мы его снисходительно не поправляли.., а зачем..? Ведь он становится нормальным человеком.., а это – главное...