Ушел в последний полет Саша Патрикеев...БОЛЬНО...
...как обухом по голове ...
Из его выпуска-77, кто попал в 3-ю аэ, Александр как человек, как мужик мне нравился больше всех. Но и доставалось ему от меня тоже больше всех из числа его однокурсников.
Ощущалась в Александре мужская надёжность, верность мужской дружбе. Он не мог себе позволить совершить поступок в ущерб лётному коллективу, он не мог кого-то подставить, не мог «заболеть» перед Новым годом, чтобы не попасть в ДЗ, как бывало у иных. Он никогда не ныл, он спокойно исполнял свой офицерский долг…
Мне хотелось, чтобы Александр по службе был лучшим... Мне хотелось, чтобы он был не только хорошим лётчиком, но и активным офицером, передовым офицером. Мне хотелось ему помочь, а он всё не проявлял активности, жил так, как ему хотелось жить, как было определено его природой. Иногда я даже злился на него, что он никак не выходит из состояния своей добродушной неспешности, упрекал его в этом. Александр вида не показывал, но я знаю, что в таких случаях на меня он обижался.
Неправ я был. Не стоило тогда от него требовать того, что не воспринималось его характером, его натурой. Принято говорить, что каждый солдат носит в ранце маршальский жезл, но в жизни это не так, далеко не так. Не все же стремились быть генералами, «академиками», многим это просто не надо, для них хороша та жизнь, которой они жили, живут, и они в ней счастливы. У них хобби не казарма, не комсомол с их проблемами, а единение с природой, быть в ладу с собою, с окружением. Вот таким, на мой взгляд, и был Александр Патрикеев!
Я поздравлял Александра раза два или три с Днём его рождения. Когда позвонил первый раз, то мой звонок был явно неожиданным для него, и искренняя неприкрытая радость чувствовалась в его голосе. Как раз в тот момент у него были гости, - не помню, но, возможно, тогда как раз было его 55-летие. До 55-летия я ему не звонил, и это точно.
В моих планах было проведать его при ближайшей поездке в Москву. Проведать и попутно спросить, сказать: Саш, ты не обижаешься на меня? А если обижался, то прости за мою излишнюю требовательность к тебе. Сейчас я понимаю, не стоило мне тогда стремиться переделать тебя, тебе это было совсем ненужно.
Земля тебе пухом, Александр! В моей памяти ты навсегда…!