Командир Boeing-737: «Водить самолеты - это классно!»
Владимир Николаев - командир «Боинга» авиакомпании «Якутия», замкомандира эскадрильи №1. В своем интервью матерый летчик приоткрыл тайны элиты авиаторов, рассказал о лихих 90-х и о том, что делает обычного пилота командиром.
О профессии летчика
Это было впитано с молоком матери. Вообще, в таких профессиях, как летчик, моряк - процент посторонних очень низок. Здесь или династии, или человек вырос возле аэродрома. У меня родители в аэропорту всю жизнь работали. Мама работала в службе организации перевозок, а папа - авиатехник. Вырос я в аэропорту Хандыга, Теплый ключ. У нас одна улица вдоль аэродрома и все, где мне еще играть? Я крутился возле вертолетов, мне казалось, что я буду вертолетчиком. Понимаете, у меня выбора даже не было, я был обречен. Меня никогда не спрашивали, кем я хочу быть. «Вова будет летчиком», - это все знали.
Самый большой самолет, который летал к нам в Хандыгу, это был Ан-24. Для меня он был как лайнер, огромнейший самолет, вся авиация для меня просто закруглялась на этом. ”Богами” для меня были космонавты, а “полубогами” были те, которые летали на Ту-154, Ил-62. Мы считали, что космонавты в уме складывают шестизначные цифры, знают 12 языков, превозносили их как суперлюдей. А летчики - складывают пятизначные и знают шесть языков! (смеется)
Я всегда мечтал стать летчиком, но не из-за формы. А именно мечталось водить самолеты - это же классно!
Есть заслуженный пилот Николай Васильевич Меньшиков, ему уже под 70, он до сих пор летает. Так вот, у него есть такая фраза: «Чтоб мужчина и не летчик?». Мое мнение - это, конечно, сугубо мужская профессия.
На пути к мечте
Меня, наверное, было очень легко воспитывать. Начал курить - ага, значит комиссию не пройдешь. Съехал на «тройки» - ага, экзамены в летное училище не сдашь. И все.
В начале 80-х, на весенних каникулах нас, школьников, добровольно-принудительно привозили в аэропорт, за 3 рубля покупали билет и 15 минут нас Ан-2 катал над аэропортом. Всю школу. Пилот, бедный, весь день там крутился. Для меня, первоклассника, самолет не в диковинку был, и я говорю: «Можно мне за штурвал подержаться, пожалуйста». Сел на колени к старому пилоту, схватился за штурвал. И, как сейчас помню, он говорит второму пилоту: «Этот будет летчиком!».
В 1991 году СССР развалился, высших летных не было, на выбор были только средние летные училища. Первый набор был в Омское летно-техническое училище на Ми-8, я думал об этом… Но мои родители были в теме - раньше с вертолета на самолет редко удавалось перейти, а с самолета на вертолет еще более-менее. И они сказали мне: «Давай лучше попробуй на самолет». И я поступил на Ан-2 в Сасовское летное училище в Рязанской области. Училище с богатой историей - основано в 1943 году, знаменитое, его заканчивал сын Водопьянова.
Быть летчиком - это моя мечта. Деньги в этом играли самую последнюю роль. Два года в НАК «Сахаавиа» без денег сидел, работал, питался воздухом. В начале 90-х, когда был всплеск таких профессий, как бухгалтер, банкир, отец моего друга говорил мне: «Вова, зачем тебе в летчики идти? Там же не заработаешь. Ты дурак что ли, надо идти в экономисты, бизнесмены». А я ему: «Ну я же летать хочу». Сейчас, когда начинают говорить, что летчики много получают, я просто отвечаю: «Извините, ребята, вот вы в 90-е все пошли в бухгалтера и были на коне. Мы сейчас получаем хорошие деньги только из-за того, что вы все стали экономистами. А мы были преданы своей мечте». Встречаясь с некоторыми одноклассниками, я вижу, что человек несчастен, не осуществил свою мечту. Родители говорили им, куда поступать.
Раньше я думал, что всю жизнь буду вторым пилотом Ан-2, буду жить у себя в Хандыге, летать в Нежданинское и Тополиное. В 1995 году мы вышли из училища на все четыре стороны. Мне повезло, я сразу попал в НАК «Сахаавиа» на Ан-24. Я даже представить себе не мог, что в жизни все так классно может обернуться! Проработал 4 года, и «Сахаавиа» благополучно развалилось. Было время, когда подрабатывал дворником, я не стесняюсь этого - ходил, подметал комки. Тогда было конкретное пике всей авиации России. Работал и в кафе «Манхэттен» по воскресеньям. Потом услышал про «Илин», где в 2000 году стал вторым пилотом на Ан-2, затем переучился на Л-410. Этот самолет мне очень понравился - шикарный, один из моих любимых.
Из моих однокурсников я могу по пальцам пересчитать тех, кто сейчас работает на Ан-2. Все почти водят Эйрбасы, Боинги.
О «Боинге» и об Америке
Боинг-757 похож на лебедя, такой красивый. Когда я впервые его увидел, радовался за тех ребят, кто на него попал, я их лично знал. Вот молодцы парни! А еще была компания AirUnion, к нам летала на Боингах. Ребята сидели, готовились на Москву, и я попросился в кабину 757. И что меня больше всего поразило - пилотское сиденье с электроприводом. Вот это почему-то очень сильно врезалось в память, я подумал: «Боже мой, супер!».
В 2008 году пришел в «Якутию». Начал сдавать английский язык, сдал сразу на нужный уровень. Подтягивая английский, я не думал про Боинг, я думал про Beechcraft, маленький летающий лимузинчик, что буду летать на частных перевозках и этого достаточно. Почему-то всегда в жизни, достигая чего-либо, думал «хватит». Но нас отобрали 8-9 человек и отправили в США, в тренажерный центр PanAM Academy, город Миннеаполис. Мне посчастливилось встретить там Рождество местное и Новый год. Это был мой первый выезд за рубеж. Я ехал туда с большой долей скептицизма, наслушавшись Задорнова.
В Америку мы летели через Амстердам. Вы смотрели фильм «Люди в черном»? Когда он заходит в офис ЛВЧ первый раз, а там одни инопланетяне вокруг - такое было и у меня ощущение, что я на перекрестке миров.
Америка меня поразила одноэтажностью. Мы жили не в самом Миннеаполисе, а в столице штата Сент-Пол. Мы покорили абсолютно весь контингент гостиницы. Перед нам жили летчики "Трансаэро", москвичи, люди чопорные, вечно им что-то не нравилось. А тут ребята босиком, в шортах, вечно шумные, веселые. У нас спрашивают: «Вы русские? Из Москвы?». Мы обижались, рассказывали о Якутии.
Американский английский проще. Хотя они и сами говорят на нем безобразно.
Инструктора были все американцы, замечательные люди. Мое мировоззрение поменялось полностью. Они очень хорошо к нам относились. Манера обучения у них очень доступная, на картинках, на пальцах, вплоть до рисования, до жестов. В первую неделю у меня мозг уставал страшно. Все из-за языка. После теории перешли к тренировкам. Тренажер работает круглые сутки. До 4-часовой тренировки в течение часа проходишь брифинг, где пошагово все разбирали. Основной упор делали на отказы, конечно.
Вот все говорят, что у нас летчики плохие. Это не так. Все наши пилоты Боингов закончили учебные центры по программам знаменитой Pan American Academy или в Европе, по всем международным стандартам и требованиям. У меня диплом международного образца.
Когда я на 757 начал летать, то жил практически в Москве. Он же дальнобойный самолет, мы летали из Москвы в Магадан и Анадырь, а попасть на Якутск - очередь была у нас. Все ребята же якутские, домой хотели слетать.
Когда переучивался на Боинг-737, то жил два месяца в Стокгольме. Тогда уже я чувствовал себя свободнее, языкового барьера практически не было, да и философия Боинга одна и та же, 757 и 737.
Гипотетически, я смог бы посадить любой самолет. Предположим, что два летчика вдруг отравились, и тут я такой летчик сижу, и всех спасаю. (смеется)
Изучение новой техники мне всегда интересно. Сейчас просто уезжать никуда не хочется. Но если авиакомпания «Якутия» возьмет Дримлайнер, то я всегда готов.
О жизни командира
Чтобы стать командиром, нужен налет часов - это одно из условий сесть в левое кресло. Но главное – человек должен для этого созреть. Знать технику от и до. Уметь правильно принимать решения, это самое главное, управлять людьми в экстремальных ситуациях.
Сейчас в должности замкомандира эскадрильи я планирую летную работу, кто куда полетит. Пассажиров вожу, но не так часто. В основном в качестве проверяющего, инструктора. Контролирую, чтобы летчики не переналетали свою санитарную норму, чтобы отдыхали. После ночного полета обязательно требуется отдых. День прилета считается выходным. Два дня подряд в неделю экипаж обязательно должен быть дома. Активно летать я начинаю летом, когда все счастливые люди едут в отпуск.
У нас сейчас взята за основу американская система. Они считают, что если командир самолета и второй пилот не летают вместе постоянно, то они будут более «подозрительны» друг к другу, из-за недоверия они будут друг за другом жестче смотреть. Когда я летал на Ан-24, то у нас экипаж был закрепленный до такой степени, что каждый раз приходилось уходить в отпуск, так как мой командир все время хотел отдыхать, а меня это нервировало, мне хотелось летать.
О коллегах
Многие боингисты друг друга знают, авиационный мир в России очень маленький. В нашем отряде все местные. Тех, кто прилетел к нам после распределения и остался здесь, я уже считаю «аборигенами».
Ежегодно пилоты Боинга ездят в Москву на курсы повышения квалификации в тренинг-центр. Там мы заново все повторяем, узнаем новшества, изучаем нюансы, повторяем правила полета, английский язык и сдаем экзамены. Это не считая сезонных подготовок со сдачей экзаменов. Дважды в год на тренажерах отрабатываем все нештатные ситуации. Контроль знаний, умений постоянный. Медкомиссия с головы до ног ежегодная, очень строгая. Наш ВЛЭК по рейтингу в России один из самых требовательных.
О пассажирах и аэрофобии
Я себя в самолете чувствую очень комфортно. А вот жена боится, берет меня за руку и спрашивает: «А у него крыло трясется, а это нормально?». Понимаете, летчики - не камикадзе. У нас тоже есть семьи, мы не садимся в заведомо неисправный самолет, лишь бы полететь.
Есть какой-то негласный свод правил: например, пуговица на кителе оторвалась - не пришивать ее перед рейсом. Это больше у бортпроводников, конечно, но я тоже не пришиваю. Я просто каждый раз проверяю пуговицы и говорю жене перешить. Мы стараемся лишний раз не испытывать судьбу.
Взлет или посадка? Посадка - более ответственный момент. Да весь полет такой.
Задержка рейсов тоже не во всех случаях происходит по вине компании и не из-за неисправностей. Наши Боинги 2000-х годов, все свежие. Техническая база имеет все сертификаты, там тоже работают профессионалы - не с автосервиса пришли работать. Да и главный инспектор по безопасности полетов в авиакомпании у нас очень жесткий. Требовательный.
Люди считают, что если летчик мягко посадил самолет, то это супер. Или говорят, например: «Так хорошо летела, даже не качало». То есть люди судят о работе авиакомпании по тому, качало самолет или нет, или по выбору блюд в бортпитании. Обидно! Класс летчика - не в том, мягко ли он посадил самолет, а в том, что пассажиры доставлены из пункта А в пункт Б безопасно.
Анна Борисова,
фото из личного архива Владимира Николаева.