Не секрет, что украинские газотурбинные двигатели, которыми оснащаются корабли российского ВМФ, в нашей стране никогда не ремонтировали. Как вам удалось так быстро организовать этот процесс в условиях полного прекращения ВТС с Украиной?
— Еще в 2011 году мы начали переговоры с Минобороны Украины и непосредственно с оборонным предприятием «Зоря-Машпроект» на предмет выполнения комплексного сервисного обслуживания их машин, которые эксплуатируются в ВМФ России, с использованием мощностей в Николаеве. Переговоры закончились подписанием соответствующего соглашения с «Зорей-Машпроект» в конце 2013 года. И вот, опираясь на эти договоренности, мы заключили договор с калининградским «Янтарем» на ремонт двух газотурбинных установок сторожевого корабля «Неустрашимый». Нам надо было их демонтировать, запаковать в ящики, поставить на железнодорожные платформы и отправить на Украину. Все это делалось строго по закону в рамках ВТС, при участии «Рособоронэкспорта» и нашего посольства. Это происходило прямо перед тем, как начались трагические события на Украине. Мы как раз улетали из Киева, а на Майдане уже возводили баррикады. А дальше произошло то, что всем уже известно. «Зоря-Машпроект» заявило, что не готово подписывать с нами контракт. В этой ситуации у нас было два пути. Первый — обратиться в ТПП, зафиксировать факт форс-мажора, отдать деньги — и всё, здравия желаю! И второй путь, который, собственно говоря, мы и выбрали — развернуть производство в России. Я дал поручение нашему проектному бюро в Санкт-Петербурге проработать возможность воссоздания технологии ремонта украинских газотурбинных установок. Это очень непростая задача, поскольку наши КБ хотя и занимаются турбинами, но — паросиловыми. А это совершенно другая тематика, и специалистам потребовалось почти четыре месяца, чтобы представить конкретные варианты.
Все это усложнялось еще и тем, что машины ДО 90 — относительно новые, у нас их вообще никто никогда не ремонтировал. Ремонтировали более ранние агрегаты — 63-е, 59-е, 71-е. Но наши конструкторы сказали, что имеющаяся документация, полученная от 51-го Центрального конструкторского технологического института судостроения и судоремонта, в теории достаточна для разработки собственной технологии. Мы провели совещания с участием Минобороны и ОСК, доложили им свои мысли и исходные данные. Ну и подобрали подходящую, на наш взгляд, площадку, на которой такое производство можно развернуть. Это завод «Металлист-Самара», который делал сопловые аппараты для космических ракет.
Едва ли не под каждую операцию, связанную с ремонтом силовой установки ДО 90, российским инженерам пришлось разрабатывать технологическую оснастку (c) Эксперт
Чем обусловлен такой выбор?
— В Самаре много машиностроительных предприятий пусть и не совсем близкого профиля, но около того. Это, например, «Кузнецов» и еще ряд заводов, которые занимаются турбинной тематикой, в том числе авиационной. Таким образом, кадровый вопрос у нас в принципе решался. Но ключевую роль, конечно, сыграло то, что мы приняли на работу ряд бывших сотрудников «Зори-Машпроект».
Много людей к вам приехало?
— Достаточно для выполнения ремонтных работ. Вы же поймите, что мы не огурцы сажаем. Там, может, и важна численность, а в нашем деле — квалификация. Поэтому сколько украинцев мы взяли, не имеет никакого значения. Взяли тех, кто умеет делать то, что нам нужно.
Каких инвестиций потребовало создание собственной ремонтной базы в Самаре? И насколько сложным был этот процесс с технологической точки зрения?
— Мы инвестировали более сотни миллионов рублей наших собственных средств. Понимая сложную экономическую обстановку, мы не стали настаивать на том, чтобы государство компенсировало нам эти затраты. Если говорить непосредственно о производственных моментах, то нам пришлось разрабатывать и изготавливать очень много технологической оснастки. Под каждую операцию нужно было сделать определенную конструкцию. Даже перевезти из цеха в цех ротор — это же не просто его на деревяшки положить, это целая конструкция нужна, сделанная по специальным чертежам. А с учетом того, что нас совсем прижали со сроками, так как поступила аварийная машина с «Ярослава Мудрого» (фрегат проекта 1154 «Ястреб». — «Эксперт»), людям приходилось работать в три смены. Собственно, такой режим сохраняется и сейчас.
Сколько всего у вас в ремонте украинских газотурбинных двигателей?
— Было пять, сейчас — четыре. Одну турбину для «Ярослава Мудрого» мы сдали. Это агрегат ДО 90. Мы отремонтировали его, доставили в Калининград, загрузили на корабль, провели все пуско-наладочные мероприятия, швартовые и ходовые испытания. На этом наша работа по этому двигателю завершена. Но у нас еще ремонтируются две турбины со сторожевого корабля «Неустрашимый» и две с большого противолодочного корабля «Адмирал Чабаненко». Я думаю, что первые две машины мы сделаем к осени этого года, а вторые две — уже в следующем.