Alena_
Старожил
Конечно. Мы же с вами одновременно, только по противоположным маршрутам. Вы все забыли...
Авторская ветка Первым делом-самолёты!
Модератор темы:
прокуратор понтий пилат
kiiiba
Местный
Не мутят, в большом Рыбинском водохранилище частенько бывает волна высотой полтора-два метра. Метеоры в такую погоду могут ходить только в водоизмещающем режиме со скоростью черепахи (если на крыльях, то быстро ресурс выбьют).
Alena_
Старожил
Я была на рыбинском вдхр 8-9июля. Тишь да гладь. На причале в Ярославле сказали, что метеор сломался
Alena_
Старожил
Их там 2 оказывается? Я думала один
Андрей 65000
Старожил
Простите, что встреваю в разговор. Но при слабом ветре или штиле, думаю, волнению больше неоткуда там взяться.
Вот и сейчас по данным довольно точного метеосайта, скорость ветра не превышает 5 м/с, волнение отсутствует:
https://www.ventusky.com/?p=58.57;38.11;7&l=wind
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Что-то с памятью моей стало...
kiiiba
Местный
Источником данных о высоте волны у них, как я понимаю, выступает ECA/D. В этой БД информации по внутренним морям нет в принципе.
Посмотрите, на Каспии при ветре 20 м/с волнение тоже отсутствует =)
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Давно хотел попасть в Узбекистан, но как-то всё не получалось. Но вот, этим летом, собрав всю волю и последние гроши в кулак, купили мы билеты в древний Мавераннахр с вылетом уже на следующие сутки после возвращения из Вены. Маршрут составился сказочный – сначала Ташкент, потом Бухара и Самарканд.
Не были забыты, естественно, и глубоко засевшие в наших alter ego авиаманьяки. Тщательно проработанный план обещал им знатную поживу. В Ташкент нас вёз Dreamliner "Узбекских авиалиний", а оттуда в Бухару – Ил-114, очень редкие птицы в нашем небе, особенно 114-й, на данный момент вообще имеющийся только в их флоте. Вернуться в Москву мы должны были из Самарканда на заурядном А320, тоже узбекском, так что их нацпер получал в нашем лице весьма выгодных клиентов. А в качестве приятной и экзотической ягодки на торте - переезд из Бухары в Самарканд на суперсовременном скоростном поезде "Афрасиаб".
В Домодедово привычно был аншлаг, пришлось постоять на входе, зато было не скучно. Рядом маялся в очереди Е. Шифрин, и хотя он ничего никому не рассказывал, всё равно, стоять стало веселее. Потом мы ещё раз встретили юмориста на регистрации минского рейса.
Тем временем, и наша регистрация тоже уже началась, и мы поспешили к своей стойке. Народу там не было вообще, и я успокоился, решив, что за три часа до вылета такая картина гарантирует нам возможность получить место с видом наружу, ведь, как вы уже, наверное, догадались, онлайн-регистрации у узбеков тоже нет. У них вообще нет ничего, что начинается со слова "онлайн", во всяком случае, на территории России.
Я попросил девушку за стойкой дать нам место у окошка, на что она загадочно произнесла: "Если получится". Расслабленный отсутствием очередей, я вник в смысл этой фразы, только когда посмотрел посадочные уже по пути в чистую зону. Там стояли непонятные мне буквы B и С. Я видел схему салона "Дримлайнера" на сайте УХЮ и прекрасно помнил, что по два кресла в ряд там нигде нет, а потому разбушевался:
- Вот коза! Просили же ее у окошка, так нет, посадила в середине и у прохода!
Юля попыталась встать на защиту козы, дескать, видимо, не было других мест, но для меня это был не аргумент:
- Не, ну ладно не было, а сказать об этом нельзя было? Ведь просили её русским языком!
До вылета оставался всего час, когда мы подошли к зоне погранконтроля. Картина была страшной. К. Брюллов, "Последний день Помпеи". Всё было битком забито. Длинные змеи очередей, лениво изгибаясь жирными кольцами, не оставляли никаких надежд успеть на свой самолёт. Ереван, Минск и несколько рейсов в Среднюю Азию. Жути добавляла сотрудница явно из потомственной династии вредителей и врагов народа, которая почему-то решила пропускать без очереди минский рейс (наверное, Шифрин подсуетился). А нас, вставших в хвост ближайшей и наименее длинной очереди, она упорно пыталась отправить в конец зала, якобы там вообще никого нет.
Впечатлившись её командным голосом и солидной формой, мы сдуру пошли туда, и увидели точно такую же людскую кашу, только ещё хуже. Наши робкие попытки указать, что ташкентский рейс тоже скоро улетит, она пресекла на корню:
- У вас ещё даже посадку не объявляли!
Это была явная ложь – до вылета оставалось полчаса, никаких объявлений о задержке рейса не было, зато на мониторах в статусе рейса значилось "идёт посадка". Свою очередь мы потеряли, и в отчаянии обратились к единственной попавшейся тут сотруднице с человеческим лицом. Она отвела нас в ту же очередь, где мы стояли, и поставила впереди всех. Не успели мы пройти, как сзади к нам подкрались две дамы, одна из которых была беременной, и предприняли жёсткую атаку на нашу совесть, т.е. на то, чего у них самих не было, главной ударной силой в которой, естественно, был животик. Понятно, речь шла о том, чтобы пропустить беременную. В ходе обмена мнениями выяснилось, что её, в отличие от нас, время ещё не поджимает, и она никуда не опоздает, если пойдёт за нами. До конца посадки оставались считанные минуты, и скотская чёрствость вкупе с ослиным упрямством, проявленные нами в этой спорной ситуации, как мне кажется, были оправданы.
Вот так, под флажком, мы прорвались через границу и побежали к своему выходу. Не стоит и говорить, что полярно тому, о чём нам пела злая пограничница, посадка почти закончилась и, оказавшись в салоне, мы увидели, что все пассажиры уже на своих местах.
"Лайнер мечты" готов исполнить и нашу. Сейчас он понесёт нас на Восток.
Опасения подтвердились – места у окошка нам не досталось, там уже сидел русский мужчина. Так для меня и осталось загадкой, как он и другие счастливчики получили свои места у окон, ведь у стоек регистрации за три часа до вылета никого не было! А онлайн-регистрация, как я уже говорил, в России недоступна. Спросить у соседа я постеснялся, чтобы он не увидел, какую душевную травму я получил, оказавшись на среднем кресле, а не у окна.
Ну ладно. Из-за беспредела на границе вылет немного задержался, но наш командир, по традиции взявший слово перед взлетом, извинился за задержку и пообещал, что будет гнать свой "Дримлайнер" так быстро, как только сможет, и постарается отыграть отставание от расписания.
Теперь самое время сказать и пару слов о новом для нас типе самолёта. Снаружи Боинг-787 похож на какого-то обтекаемого морского зверя – то ли на кашалота, то ли на акулу, и смотрится довольно эффектно, а вот внутри ничего такого я не заметил. Ну да, салон просторный, современный, напичканный всякими умными device-ами, вроде системы развлечений в эконом-классе, но, в принципе, там почти всё то же самое, что и в салоне его предшественника B777 или А330.
Единственная диковина, что я там увидел, это шторки иллюминаторов. Собственно, никаких шторок и нет, точнее, они электронные. Под окошком стоит круглый регулятор, вращая который, можно изменять уровень прозрачности стекла. Занятная штука. Ещё я так и не смог включить индивидуальное освещение. Это оказалось задачей не для средних умов.
Между тем, мы набрали высоту, и выяснилось ещё одно отличие "Дримлайнера" от его крылатых собратьев. Самолёт, если верить информации о полёте на мониторах пассажиров, несся на высоте 12800 со скоростью 1030 км/ч. Это ж почти скорость звука! Прям "Конкорд-light" какой-то! Вот это я понимаю! Вызывает уважение на фоне неторопливых 850 км/ч какого-нибудь "Аэробуса". Пора бы и мировой авиации двигаться куда-нибудь вперёд, а то уж 60 лет, как застряли на уровне Ту-104 и B707.
Подошло время обеда, и тут "Узбекистон хаво юллари" развернулась во всей красе. Честно говоря, я вообще не помню, чтоб меня так кормили в полёте. Сперва принесли закуску – стакан сока и пакетик арахиса. Надо полагать, для затравки аппетита. Дальше расписывать не буду, всё меню видно на фото. Сразу вспомнился издевательский стакан воды на венском рейсе "ЮТэйр". И да, к слову, УХЮ разрешает ещё 30 кг багажа затащить, а у ютов только 10 кг ручной клади. А ведь длина трассы и цена билета практически одинаковы!
Ну, как-то так. Меню от "ЮТэйр" и "УХЮ".
Незадолго до начала снижения бортпроводницы раздали пассажирам таможенные декларации, каждому в двух экземплярах, но разные в зависимости от гражданства. Туда надо было вписать, помимо всего прочего, валюту, которую вы везете с собой, а также все ювелирные изделия, даже обручальные кольца. Если этого не сделать, при выезде могут возникнуть проблемы.
Суперлайнер пересёк границу пустыни, и сначала под крылом потянулись орошённые водой Сырдарьи зелёные поля ташкентского оазиса, а вскоре показались и кварталы огромного города. По левому борту был хорошо виден ташкентский международный аэропорт Южный. Всё ближе земля, всё быстрее мелькают под крылом одноэтажные домики и многоэтажки южных кварталов узбекской столицы, и вот – касание!
Ташкент - крупнейший мегаполис Центральной Азии. В центре - международный аэропорт им. И. Каримова.
К этому времени я разговорился с соседом и выяснил, что за такси в Ташкенте ни в коем случае нельзя платить больше 30 тысяч сумов, и то это если только вам ехать через весь город. Информация была очень полезной, так как мы забыли дома карту и лишь приблизительно представляли, где находится наша гостиница, а потому воспользоваться общественным транспортом было трудно.
"Лайнер мечты" подкатил к телетрапу терминала 2. Несмотря на то, что сидели мы далеко в хвосте, и народу перед нами вышло с пару сотен человек, никаких очередей и стресса на границе не было. Досмотр и проверка паспортов оказались чистой формальностью, и уже через 10 минут после выхода из самолёта мы были на улице.
В Ташкенте было по-летнему тепло, +24, что особенно чувствовалось после московских +10. Градус настроения тоже резко полез вверх, однако, перед нами встала задача добыть местную валюту, чтобы расплатиться в такси и иметь что-то на карманные расходы на вечер. В терминале был обменный пункт, и нам пришлось снова войти внутрь. Кстати, в Узбекистане, в отличие от России, курс обмена везде одинаковый, даже в аэропортах. Обмен валюты, однако, в этой солнечной республике то ещё занятьице! Оно мне очень напомнило шоу, с которым нам пришлось столкнуться годом ранее в Китае.
По местным понятиям дело это настолько важное, что занимаются им всегда не меньше двух сотрудников банка. Они заполняют множество бумаг, которые вы потом должны подписать, снимают копию вашего паспорта, забивают всё это в компьютер, делают ещё тысячу всяких других дел, поэтому неудивительно, что банальный обмен несчастных 50 баксов занял не меньше четверти часа. Всё-таки, хорошо, что их было двое, и ещё лучше, что очереди не было, иначе я завис бы там надолго. Поблагодарив девушек, я вышел на улицу, сжимая в кулаке толстенную пачку из 400 тысяч сумов. Курс можете посчитать сами.
Это старый, ещё советский, терминал 2. Он обслуживает все международные рейсы.
Едва мы отошли метров двадцать от аэровокзала, как сразу попали в цепкие руки таксистов. Услышав адрес, куда надо ехать, они делали грустное лицо, означающее, что это чуть ли не в России, и сходу заламывали 35 кусков. По нашим-то деньгам – это вполне гуманные 250 р., но мы-то знали, что по местным понятиям – это кидалово, и намертво стояли на 20-ти.
Впрочем, от соседа по самолёту и девушек в обменнике я знал, что следующая линия обороны у здешних извозчиков гораздо слабее и поэтому, не вступая в особые дискуссии, мы уверенно шли вперёд. У автобусной остановки бомбилы были уже куда сговорчивее. Запросив поначалу, на всякий случай, тридцатку, один из них почти сразу согласился на 20. Нас с почетом проводили до машины, и мы поехали.
На трассе я сразу обратил внимание, что в потоке машин абсолютно преобладают авто с эмблемой "Шевроле". Наше такси было той же марки. Особенно много было моделей "Лачетти", "Кобальт" и маленьких, похожих на колобки, "Матиз". Это неудивительно, ведь в Узбекистане работают сразу три завода по сборке автомобилей "Шевроле". Их мощностей хватает не только на то, чтобы завалить относительно недорогими машинами республиканский рынок, но и отправлять значительную их часть на экспорт. В Узбекистане мы шесть раз пользовались услугами такси, и в пяти случаях это были местные модели "Шевроле".
Позвольте, скажет внимательный читатель, но ведь "Матиз" – это детище корейской "Дэу", а не американской "Шевроле"! Всё верно, но так было до тех пор, пока американский автогигант GM не поглотил корейский концерн вместе с его производственной линейкой. С тех пор бывшее СП "УзДэу" стало называться "GM Узбекистан", и вся выпускаемая им в республике продукция, в том числе и бывшие, чисто корейские модели, идёт под маркой "Шевроле".
Гостиница нам попалась не фонтан. А говоря уж совсем прямо, просто жесть. Имея вполне европейское название "Прованс", по сути, это была азиатчина в её худших традициях. В дальнем углу с потолка свисал кусок обоев, на кроватях почему-то не было одеял, в туалете чем-то подванивало.
Но настоящий шок мы испытали ночью. В полу зияли щели, через которые в номер ворвались несметные полчища тараканов. Уже давно я не видел такого огромного количества этих омерзительных насекомых. Это был настоящий шабаш, они ползали повсюду – по полу, по стенам, по сантехнике в туалете, по нашим вещам и одежде, по нам, когда мы спали, наверное, тоже. Реально, эта гостиница оказалась худшей из всех, что мне попадались. Что запела бы Ёлка, попади она в такой Прованс?
Слава богу, мы не из слабонервных, поэтому выспались хорошо. Но номер поспешили покинуть сразу, как только настало время завтрака, тем более, что в Ташкенте у нас был всего один полный день и надо было использовать его по максимуму.
Начать решили с ташкентской телебашни, рядом с которой находятся несколько других интересных мест - новая мечеть Минор, парк "Ташкент-ленд" и Центр плова, что было особенно актуально, так как знакомство с настоящей узбекской кухней было одной из целей нашего путешествия.
Международный бизнес-центр на проспекте Эмира Тимура у метро "Бадамзар".
Район Чиланзар, где мы жили, это южная окраина Ташкента, а телебашня находится на севере рядом со станцией метро "Бадамзар". Стало быть, и ехать надо на метро. В Ташкенте оно любопытное. Нет, в общем, оно похоже на московское, ведь строилось тоже, в основном, в советское время и специалистами из Москвы. Вагоны – того же, мытищинского, завода. Необычно то, что работает оно всего лишь 12 часов, с 7 до 19. Хотя я бы не сказал, что жизнь в Ташкенте после этого времени замирает. Линий три, а большинство станций, за малым исключением, не выделяются никакими художественными изысками. Длина перегонов в среднем минуты две, интервалы движения 5-10 минут, в зависимости от линии, но людей всё равно немного, гораздо меньше, чем в Москве. И это несмотря на то, что в составах лишь по четыре вагона. И, неудобно даже говорить, цена билета 7 рублей.
Всё, что связано с транспортной инфраструктурой, в Узбекистане тщательно охраняется, и метро – не исключение. Тем более, власти здесь очень боятся исламского экстремизма, поэтому меры безопасности порой доходят до паранойи. Повсюду на станциях и в поездах висят соответствующие плакаты, на входе проверяют даже самые маленькие сумки и пакеты, а фотографировать строжайше запрещено. За этим бдительно следят работники метро, постоянно дефилирующие по перронам.
На станции "Алишер Навои", одной из немногих, достойных того, чтобы там что-нибудь снимать, Юля улучила момент и наснимала на телефон красивые панно на темы произведений Навои. Всё было бы хорошо, да дернул её чёрт сфотографировать ещё и потолок. Тут-то её и засекла бдительная дежурная. Даром что русская, она была неумолима и стояла над душой, пока Юля не удалила весь нелегальный контент.
Этот инцидент оставил неприятный осадок в памяти. Пожалуй, массовый safety-психоз –это единственное, что может омрачить пребывание в Узбекистане.
Время было обеденное, завтрак давно испарился, и мы отправились на поиски Центра плова, который, по нашим расчётам, должен был быть где-то за телебашней. Где именно, никто из тех, кого мы пытались спрашивать, не знал, но мы его всё-таки нашли, свернув с главной улицы за башней налево.
В Центре плова. Цэ вам нэ Европа. Здесь накормят от души.
Он представлял собой большое двухэтажное здание с двором, на котором, в двух огромных казанах, повара варили плов. Они шуровали его здоровенными деревянными ложками и тут же накладывали в тарелки всем желающим. Желающих было немало, но плова в казанах – ещё больше, так что всем всего хватало и, притом, без каких-либо очередей.
Мы взяли большую тарелку плова и, в качестве гарнира к нему, порцию казы (кто не в теме - варёная конская колбаса). С двумя бутылками "Фанты" это обошлось нам в 140 р. Вообще, как я понял из того, что довелось читать и смотреть на эту тему, в Узбекистане четыре главных школы плова – ташкентская, бухарская, ферганская и самаркандская. Поэтому, сравнительные результаты я подведу несколько позже.
Ташкентский плов.
Наевшись, мы двинулись в обратный путь и первую остановку сделали у телебашни, вознамерившись подняться на её смотровую площадку, сколько бы это ни стоило. По правде говоря, мы уже привыкли к тому, что в Узбекистане нет заоблачных цен, и потому были уверены, что наш бюджет такую экскурсию выдержит.
Но мы туда так и не попали. Один билет для иностранцев стоил 30000 сумов, только загвоздка оказалась в том, что фотографировать оттуда было категорически нельзя, да ещё и камеру надо было оставлять внизу, в шкафчике для хранения вещей. Это было абсолютно неприемлемо.
Мы посоветовались, и я решил, что эта овчинка не стоит выделки. Не хотелось финансово подпитывать манию преследования местных властей. Какой смысл лезть на высоту всего-то 180 м да ещё без возможности фотографировать, а потом ещё обнаружить, что твою камеру украли из шкафчика, который никто не охраняет?
Парк "Ташкент-ленд" и телебашня. Из таких красивых мест даже уходить не хочется.
После телебашни мы зашли в соседний парк "Ташкент-ленд", где покатались на почти игрушечной канатной дороге, идущей через весь парк на высоте не более 8-10 метров, а оттуда поехали на главный городской базар - рынок "Чорсу". Он находится прямо у выхода из одноимённой станции метро, и найти его очень легко.
В центре базара стоит большой полукруглый купол торгового центра, вокруг которого расположились бесконечные торговые ряды. "Чорсу" по площади – примерно как Зелёный базар в Алма-Ате, во всяком случае, он очень велик.
Разумеется, восточный базар – место само по себе интересное. Кажется, здесь есть всё. Даже если вы зашли туда просто посмотреть, уйти оттуда без покупок практически невозможно. Яркие, вкусно пахнущие товары, грудами лежащие на прилавках, рекламная демагогия продавцов, атмосфера всеобщей купли-продажи, нереально низкие цены не оставляют шанса не купить. Но нам это удалось.
В мясном отделе нам на глаза попался прилавок с мясом, кажется, бараниной, но совсем не это привлекло наше пристальное внимание. На прилавок был приклеен кусок бумаги, на котором была нацарапана удивительная надпись – "куй гушти 25000". Естественно, нас это очень заинтересовало, но подойти и спросить у продавцов, что это за куй, мы постеснялись. Зато, по возвращении домой, мы не постеснялись задать этот вопрос интернету, и всемогущий ответил, что "куй" – это всего лишь "баран". "Гушти" – мясо, стало быть "куй гушти 25000" значит, что баранина здесь стоит 25000 сумов. Кстати, 25000 сумов равняются 180 рублям, а теперь давайте представим, сколько этот самый куй может стоить на московском рынке.
Мы покинули Чорсу и отправились на поиски медресе Кукельдаш, которое, по нашим сведениям, находилось где-то неподалёку. Однако, искать его самостоятельно без карты было бесполезно. Пришлось обратиться к дежурившему у метро стражу порядка. Медресе оказалось действительно совсем недалеко и, продравшись через баррикады вещевых рядов, вскоре мы оказались у внушительных размеров здания с фасадом, покрытым голубой мозаикой.
Кукельдаш - увы, единственная древность, которую мы успели ухватить в Ташкенте.
Медресе Кукельдаш – одна из немногочисленных древнейших построек средневекового Ташкента, дошедших до наших дней. Она построена в XVI веке и значится во всех путеводителях как обязательное для посещения место. Туристского аншлага не было ни снаружи, ни внутри, куда мы попали, заплатив по 15 тысяч за вход. При этом дедушка-привратник предупредил, показывая на двор, что "ходит можно только до девятый двери". Очевидно, чтобы не мешать ученикам духовной школы.
Мы сказали "яхши" и вошли внутрь. Медресе, как и все другие в Узбекистане, в которых мы побывали, построено по типовому средневековому плану. В центре – обширный зелёный двор с садом и цветниками, окружённый со всех сторон галереей помещений. В одних учатся студенты, другие отданы разного рода ремесленникам, которые торгуют там своей продукцией. Вообще, конечно, очень красиво, хотя больше смотреть особо не на что. В лавках мы ничего не купили и скоро вышли на улицу. Вернулись к метро и доехали до станции "Юнус Раджаби", там сразу сделали переход на станцию "Эмир Тимур", откуда и поднялись наверх.
Мы оказались на краю большой площади Эмира Тимура, там, где от него отходит проспект Мустакиллик. Старинная застройка, характерная для XIX - начала XX веков, говорила о том, что именно здесь был центр дореволюционного русского Ташкента. Прямо перед нами, за проспектом Эмира Тимура, возникло небольшое цилиндрическое здание музея истории Тимуридов с каскадным фонтаном у входа. Увы, попасть туда не удалось. Двери были наглухо закрыты без каких-либо объяснений причин или указаний на распорядок работы данного учреждения культуры. Осталось только гулять по площади. Она, надо признать, очень красива. Масса зелени, фонтаны, красивая архитектура соседних зданий делают её отличным местом для семейного, романтического, вообще любого, отдыха.
В центре парка и площади стоит конный памятник эмиру Тимуру. Грозный правитель Самарканда, одной рукой укрощая гарцующего под ним скакуна, другую простирает куда-то на запад.
Площадь Эмира Тимура. До него на этом постаменте уже кто только не побывал. Может, и он не последний...
Случайно было выбрано именно это направление или нет, только современный Узбекистан явно ориентируется в своей внешней политике на Запад. Почему, спросите, монумент правителю Самарканда поставили в Ташкенте? Да потому, что в рамках нынешней официальной идеологии Тимур считается основателем узбекской государственности и национальным героем, как Чингисхан в Монголии, удобной фигурой для создания новой узбекской мифологии, способной сплотить народ. Такие памятники сейчас, как некогда памятники Ленину, стоят во многих городах страны. Что ж, как говорится, всякому овощу своё время...
Больше ничего примечательного с нами в столице не произошло и, побродив ещё немного по городу, мы поужинали и отправились делить ложе со своими тараканами.
Не были забыты, естественно, и глубоко засевшие в наших alter ego авиаманьяки. Тщательно проработанный план обещал им знатную поживу. В Ташкент нас вёз Dreamliner "Узбекских авиалиний", а оттуда в Бухару – Ил-114, очень редкие птицы в нашем небе, особенно 114-й, на данный момент вообще имеющийся только в их флоте. Вернуться в Москву мы должны были из Самарканда на заурядном А320, тоже узбекском, так что их нацпер получал в нашем лице весьма выгодных клиентов. А в качестве приятной и экзотической ягодки на торте - переезд из Бухары в Самарканд на суперсовременном скоростном поезде "Афрасиаб".
В Домодедово привычно был аншлаг, пришлось постоять на входе, зато было не скучно. Рядом маялся в очереди Е. Шифрин, и хотя он ничего никому не рассказывал, всё равно, стоять стало веселее. Потом мы ещё раз встретили юмориста на регистрации минского рейса.
Тем временем, и наша регистрация тоже уже началась, и мы поспешили к своей стойке. Народу там не было вообще, и я успокоился, решив, что за три часа до вылета такая картина гарантирует нам возможность получить место с видом наружу, ведь, как вы уже, наверное, догадались, онлайн-регистрации у узбеков тоже нет. У них вообще нет ничего, что начинается со слова "онлайн", во всяком случае, на территории России.
Я попросил девушку за стойкой дать нам место у окошка, на что она загадочно произнесла: "Если получится". Расслабленный отсутствием очередей, я вник в смысл этой фразы, только когда посмотрел посадочные уже по пути в чистую зону. Там стояли непонятные мне буквы B и С. Я видел схему салона "Дримлайнера" на сайте УХЮ и прекрасно помнил, что по два кресла в ряд там нигде нет, а потому разбушевался:
- Вот коза! Просили же ее у окошка, так нет, посадила в середине и у прохода!
Юля попыталась встать на защиту козы, дескать, видимо, не было других мест, но для меня это был не аргумент:
- Не, ну ладно не было, а сказать об этом нельзя было? Ведь просили её русским языком!
До вылета оставался всего час, когда мы подошли к зоне погранконтроля. Картина была страшной. К. Брюллов, "Последний день Помпеи". Всё было битком забито. Длинные змеи очередей, лениво изгибаясь жирными кольцами, не оставляли никаких надежд успеть на свой самолёт. Ереван, Минск и несколько рейсов в Среднюю Азию. Жути добавляла сотрудница явно из потомственной династии вредителей и врагов народа, которая почему-то решила пропускать без очереди минский рейс (наверное, Шифрин подсуетился). А нас, вставших в хвост ближайшей и наименее длинной очереди, она упорно пыталась отправить в конец зала, якобы там вообще никого нет.
Впечатлившись её командным голосом и солидной формой, мы сдуру пошли туда, и увидели точно такую же людскую кашу, только ещё хуже. Наши робкие попытки указать, что ташкентский рейс тоже скоро улетит, она пресекла на корню:
- У вас ещё даже посадку не объявляли!
Это была явная ложь – до вылета оставалось полчаса, никаких объявлений о задержке рейса не было, зато на мониторах в статусе рейса значилось "идёт посадка". Свою очередь мы потеряли, и в отчаянии обратились к единственной попавшейся тут сотруднице с человеческим лицом. Она отвела нас в ту же очередь, где мы стояли, и поставила впереди всех. Не успели мы пройти, как сзади к нам подкрались две дамы, одна из которых была беременной, и предприняли жёсткую атаку на нашу совесть, т.е. на то, чего у них самих не было, главной ударной силой в которой, естественно, был животик. Понятно, речь шла о том, чтобы пропустить беременную. В ходе обмена мнениями выяснилось, что её, в отличие от нас, время ещё не поджимает, и она никуда не опоздает, если пойдёт за нами. До конца посадки оставались считанные минуты, и скотская чёрствость вкупе с ослиным упрямством, проявленные нами в этой спорной ситуации, как мне кажется, были оправданы.
Вот так, под флажком, мы прорвались через границу и побежали к своему выходу. Не стоит и говорить, что полярно тому, о чём нам пела злая пограничница, посадка почти закончилась и, оказавшись в салоне, мы увидели, что все пассажиры уже на своих местах.
"Лайнер мечты" готов исполнить и нашу. Сейчас он понесёт нас на Восток.
Опасения подтвердились – места у окошка нам не досталось, там уже сидел русский мужчина. Так для меня и осталось загадкой, как он и другие счастливчики получили свои места у окон, ведь у стоек регистрации за три часа до вылета никого не было! А онлайн-регистрация, как я уже говорил, в России недоступна. Спросить у соседа я постеснялся, чтобы он не увидел, какую душевную травму я получил, оказавшись на среднем кресле, а не у окна.
Ну ладно. Из-за беспредела на границе вылет немного задержался, но наш командир, по традиции взявший слово перед взлетом, извинился за задержку и пообещал, что будет гнать свой "Дримлайнер" так быстро, как только сможет, и постарается отыграть отставание от расписания.
Теперь самое время сказать и пару слов о новом для нас типе самолёта. Снаружи Боинг-787 похож на какого-то обтекаемого морского зверя – то ли на кашалота, то ли на акулу, и смотрится довольно эффектно, а вот внутри ничего такого я не заметил. Ну да, салон просторный, современный, напичканный всякими умными device-ами, вроде системы развлечений в эконом-классе, но, в принципе, там почти всё то же самое, что и в салоне его предшественника B777 или А330.
Единственная диковина, что я там увидел, это шторки иллюминаторов. Собственно, никаких шторок и нет, точнее, они электронные. Под окошком стоит круглый регулятор, вращая который, можно изменять уровень прозрачности стекла. Занятная штука. Ещё я так и не смог включить индивидуальное освещение. Это оказалось задачей не для средних умов.
Между тем, мы набрали высоту, и выяснилось ещё одно отличие "Дримлайнера" от его крылатых собратьев. Самолёт, если верить информации о полёте на мониторах пассажиров, несся на высоте 12800 со скоростью 1030 км/ч. Это ж почти скорость звука! Прям "Конкорд-light" какой-то! Вот это я понимаю! Вызывает уважение на фоне неторопливых 850 км/ч какого-нибудь "Аэробуса". Пора бы и мировой авиации двигаться куда-нибудь вперёд, а то уж 60 лет, как застряли на уровне Ту-104 и B707.
Подошло время обеда, и тут "Узбекистон хаво юллари" развернулась во всей красе. Честно говоря, я вообще не помню, чтоб меня так кормили в полёте. Сперва принесли закуску – стакан сока и пакетик арахиса. Надо полагать, для затравки аппетита. Дальше расписывать не буду, всё меню видно на фото. Сразу вспомнился издевательский стакан воды на венском рейсе "ЮТэйр". И да, к слову, УХЮ разрешает ещё 30 кг багажа затащить, а у ютов только 10 кг ручной клади. А ведь длина трассы и цена билета практически одинаковы!
Ну, как-то так. Меню от "ЮТэйр" и "УХЮ".
Незадолго до начала снижения бортпроводницы раздали пассажирам таможенные декларации, каждому в двух экземплярах, но разные в зависимости от гражданства. Туда надо было вписать, помимо всего прочего, валюту, которую вы везете с собой, а также все ювелирные изделия, даже обручальные кольца. Если этого не сделать, при выезде могут возникнуть проблемы.
Суперлайнер пересёк границу пустыни, и сначала под крылом потянулись орошённые водой Сырдарьи зелёные поля ташкентского оазиса, а вскоре показались и кварталы огромного города. По левому борту был хорошо виден ташкентский международный аэропорт Южный. Всё ближе земля, всё быстрее мелькают под крылом одноэтажные домики и многоэтажки южных кварталов узбекской столицы, и вот – касание!
Ташкент - крупнейший мегаполис Центральной Азии. В центре - международный аэропорт им. И. Каримова.
К этому времени я разговорился с соседом и выяснил, что за такси в Ташкенте ни в коем случае нельзя платить больше 30 тысяч сумов, и то это если только вам ехать через весь город. Информация была очень полезной, так как мы забыли дома карту и лишь приблизительно представляли, где находится наша гостиница, а потому воспользоваться общественным транспортом было трудно.
"Лайнер мечты" подкатил к телетрапу терминала 2. Несмотря на то, что сидели мы далеко в хвосте, и народу перед нами вышло с пару сотен человек, никаких очередей и стресса на границе не было. Досмотр и проверка паспортов оказались чистой формальностью, и уже через 10 минут после выхода из самолёта мы были на улице.
В Ташкенте было по-летнему тепло, +24, что особенно чувствовалось после московских +10. Градус настроения тоже резко полез вверх, однако, перед нами встала задача добыть местную валюту, чтобы расплатиться в такси и иметь что-то на карманные расходы на вечер. В терминале был обменный пункт, и нам пришлось снова войти внутрь. Кстати, в Узбекистане, в отличие от России, курс обмена везде одинаковый, даже в аэропортах. Обмен валюты, однако, в этой солнечной республике то ещё занятьице! Оно мне очень напомнило шоу, с которым нам пришлось столкнуться годом ранее в Китае.
По местным понятиям дело это настолько важное, что занимаются им всегда не меньше двух сотрудников банка. Они заполняют множество бумаг, которые вы потом должны подписать, снимают копию вашего паспорта, забивают всё это в компьютер, делают ещё тысячу всяких других дел, поэтому неудивительно, что банальный обмен несчастных 50 баксов занял не меньше четверти часа. Всё-таки, хорошо, что их было двое, и ещё лучше, что очереди не было, иначе я завис бы там надолго. Поблагодарив девушек, я вышел на улицу, сжимая в кулаке толстенную пачку из 400 тысяч сумов. Курс можете посчитать сами.
Это старый, ещё советский, терминал 2. Он обслуживает все международные рейсы.
Едва мы отошли метров двадцать от аэровокзала, как сразу попали в цепкие руки таксистов. Услышав адрес, куда надо ехать, они делали грустное лицо, означающее, что это чуть ли не в России, и сходу заламывали 35 кусков. По нашим-то деньгам – это вполне гуманные 250 р., но мы-то знали, что по местным понятиям – это кидалово, и намертво стояли на 20-ти.
Впрочем, от соседа по самолёту и девушек в обменнике я знал, что следующая линия обороны у здешних извозчиков гораздо слабее и поэтому, не вступая в особые дискуссии, мы уверенно шли вперёд. У автобусной остановки бомбилы были уже куда сговорчивее. Запросив поначалу, на всякий случай, тридцатку, один из них почти сразу согласился на 20. Нас с почетом проводили до машины, и мы поехали.
На трассе я сразу обратил внимание, что в потоке машин абсолютно преобладают авто с эмблемой "Шевроле". Наше такси было той же марки. Особенно много было моделей "Лачетти", "Кобальт" и маленьких, похожих на колобки, "Матиз". Это неудивительно, ведь в Узбекистане работают сразу три завода по сборке автомобилей "Шевроле". Их мощностей хватает не только на то, чтобы завалить относительно недорогими машинами республиканский рынок, но и отправлять значительную их часть на экспорт. В Узбекистане мы шесть раз пользовались услугами такси, и в пяти случаях это были местные модели "Шевроле".
Позвольте, скажет внимательный читатель, но ведь "Матиз" – это детище корейской "Дэу", а не американской "Шевроле"! Всё верно, но так было до тех пор, пока американский автогигант GM не поглотил корейский концерн вместе с его производственной линейкой. С тех пор бывшее СП "УзДэу" стало называться "GM Узбекистан", и вся выпускаемая им в республике продукция, в том числе и бывшие, чисто корейские модели, идёт под маркой "Шевроле".
Гостиница нам попалась не фонтан. А говоря уж совсем прямо, просто жесть. Имея вполне европейское название "Прованс", по сути, это была азиатчина в её худших традициях. В дальнем углу с потолка свисал кусок обоев, на кроватях почему-то не было одеял, в туалете чем-то подванивало.
Но настоящий шок мы испытали ночью. В полу зияли щели, через которые в номер ворвались несметные полчища тараканов. Уже давно я не видел такого огромного количества этих омерзительных насекомых. Это был настоящий шабаш, они ползали повсюду – по полу, по стенам, по сантехнике в туалете, по нашим вещам и одежде, по нам, когда мы спали, наверное, тоже. Реально, эта гостиница оказалась худшей из всех, что мне попадались. Что запела бы Ёлка, попади она в такой Прованс?
Слава богу, мы не из слабонервных, поэтому выспались хорошо. Но номер поспешили покинуть сразу, как только настало время завтрака, тем более, что в Ташкенте у нас был всего один полный день и надо было использовать его по максимуму.
Начать решили с ташкентской телебашни, рядом с которой находятся несколько других интересных мест - новая мечеть Минор, парк "Ташкент-ленд" и Центр плова, что было особенно актуально, так как знакомство с настоящей узбекской кухней было одной из целей нашего путешествия.
Международный бизнес-центр на проспекте Эмира Тимура у метро "Бадамзар".
Район Чиланзар, где мы жили, это южная окраина Ташкента, а телебашня находится на севере рядом со станцией метро "Бадамзар". Стало быть, и ехать надо на метро. В Ташкенте оно любопытное. Нет, в общем, оно похоже на московское, ведь строилось тоже, в основном, в советское время и специалистами из Москвы. Вагоны – того же, мытищинского, завода. Необычно то, что работает оно всего лишь 12 часов, с 7 до 19. Хотя я бы не сказал, что жизнь в Ташкенте после этого времени замирает. Линий три, а большинство станций, за малым исключением, не выделяются никакими художественными изысками. Длина перегонов в среднем минуты две, интервалы движения 5-10 минут, в зависимости от линии, но людей всё равно немного, гораздо меньше, чем в Москве. И это несмотря на то, что в составах лишь по четыре вагона. И, неудобно даже говорить, цена билета 7 рублей.
Всё, что связано с транспортной инфраструктурой, в Узбекистане тщательно охраняется, и метро – не исключение. Тем более, власти здесь очень боятся исламского экстремизма, поэтому меры безопасности порой доходят до паранойи. Повсюду на станциях и в поездах висят соответствующие плакаты, на входе проверяют даже самые маленькие сумки и пакеты, а фотографировать строжайше запрещено. За этим бдительно следят работники метро, постоянно дефилирующие по перронам.
На станции "Алишер Навои", одной из немногих, достойных того, чтобы там что-нибудь снимать, Юля улучила момент и наснимала на телефон красивые панно на темы произведений Навои. Всё было бы хорошо, да дернул её чёрт сфотографировать ещё и потолок. Тут-то её и засекла бдительная дежурная. Даром что русская, она была неумолима и стояла над душой, пока Юля не удалила весь нелегальный контент.
Этот инцидент оставил неприятный осадок в памяти. Пожалуй, массовый safety-психоз –это единственное, что может омрачить пребывание в Узбекистане.
Время было обеденное, завтрак давно испарился, и мы отправились на поиски Центра плова, который, по нашим расчётам, должен был быть где-то за телебашней. Где именно, никто из тех, кого мы пытались спрашивать, не знал, но мы его всё-таки нашли, свернув с главной улицы за башней налево.
В Центре плова. Цэ вам нэ Европа. Здесь накормят от души.
Он представлял собой большое двухэтажное здание с двором, на котором, в двух огромных казанах, повара варили плов. Они шуровали его здоровенными деревянными ложками и тут же накладывали в тарелки всем желающим. Желающих было немало, но плова в казанах – ещё больше, так что всем всего хватало и, притом, без каких-либо очередей.
Мы взяли большую тарелку плова и, в качестве гарнира к нему, порцию казы (кто не в теме - варёная конская колбаса). С двумя бутылками "Фанты" это обошлось нам в 140 р. Вообще, как я понял из того, что довелось читать и смотреть на эту тему, в Узбекистане четыре главных школы плова – ташкентская, бухарская, ферганская и самаркандская. Поэтому, сравнительные результаты я подведу несколько позже.
Ташкентский плов.
Наевшись, мы двинулись в обратный путь и первую остановку сделали у телебашни, вознамерившись подняться на её смотровую площадку, сколько бы это ни стоило. По правде говоря, мы уже привыкли к тому, что в Узбекистане нет заоблачных цен, и потому были уверены, что наш бюджет такую экскурсию выдержит.
Но мы туда так и не попали. Один билет для иностранцев стоил 30000 сумов, только загвоздка оказалась в том, что фотографировать оттуда было категорически нельзя, да ещё и камеру надо было оставлять внизу, в шкафчике для хранения вещей. Это было абсолютно неприемлемо.
Мы посоветовались, и я решил, что эта овчинка не стоит выделки. Не хотелось финансово подпитывать манию преследования местных властей. Какой смысл лезть на высоту всего-то 180 м да ещё без возможности фотографировать, а потом ещё обнаружить, что твою камеру украли из шкафчика, который никто не охраняет?
Парк "Ташкент-ленд" и телебашня. Из таких красивых мест даже уходить не хочется.
После телебашни мы зашли в соседний парк "Ташкент-ленд", где покатались на почти игрушечной канатной дороге, идущей через весь парк на высоте не более 8-10 метров, а оттуда поехали на главный городской базар - рынок "Чорсу". Он находится прямо у выхода из одноимённой станции метро, и найти его очень легко.
В центре базара стоит большой полукруглый купол торгового центра, вокруг которого расположились бесконечные торговые ряды. "Чорсу" по площади – примерно как Зелёный базар в Алма-Ате, во всяком случае, он очень велик.
Разумеется, восточный базар – место само по себе интересное. Кажется, здесь есть всё. Даже если вы зашли туда просто посмотреть, уйти оттуда без покупок практически невозможно. Яркие, вкусно пахнущие товары, грудами лежащие на прилавках, рекламная демагогия продавцов, атмосфера всеобщей купли-продажи, нереально низкие цены не оставляют шанса не купить. Но нам это удалось.
В мясном отделе нам на глаза попался прилавок с мясом, кажется, бараниной, но совсем не это привлекло наше пристальное внимание. На прилавок был приклеен кусок бумаги, на котором была нацарапана удивительная надпись – "куй гушти 25000". Естественно, нас это очень заинтересовало, но подойти и спросить у продавцов, что это за куй, мы постеснялись. Зато, по возвращении домой, мы не постеснялись задать этот вопрос интернету, и всемогущий ответил, что "куй" – это всего лишь "баран". "Гушти" – мясо, стало быть "куй гушти 25000" значит, что баранина здесь стоит 25000 сумов. Кстати, 25000 сумов равняются 180 рублям, а теперь давайте представим, сколько этот самый куй может стоить на московском рынке.
Мы покинули Чорсу и отправились на поиски медресе Кукельдаш, которое, по нашим сведениям, находилось где-то неподалёку. Однако, искать его самостоятельно без карты было бесполезно. Пришлось обратиться к дежурившему у метро стражу порядка. Медресе оказалось действительно совсем недалеко и, продравшись через баррикады вещевых рядов, вскоре мы оказались у внушительных размеров здания с фасадом, покрытым голубой мозаикой.
Кукельдаш - увы, единственная древность, которую мы успели ухватить в Ташкенте.
Медресе Кукельдаш – одна из немногочисленных древнейших построек средневекового Ташкента, дошедших до наших дней. Она построена в XVI веке и значится во всех путеводителях как обязательное для посещения место. Туристского аншлага не было ни снаружи, ни внутри, куда мы попали, заплатив по 15 тысяч за вход. При этом дедушка-привратник предупредил, показывая на двор, что "ходит можно только до девятый двери". Очевидно, чтобы не мешать ученикам духовной школы.
Мы сказали "яхши" и вошли внутрь. Медресе, как и все другие в Узбекистане, в которых мы побывали, построено по типовому средневековому плану. В центре – обширный зелёный двор с садом и цветниками, окружённый со всех сторон галереей помещений. В одних учатся студенты, другие отданы разного рода ремесленникам, которые торгуют там своей продукцией. Вообще, конечно, очень красиво, хотя больше смотреть особо не на что. В лавках мы ничего не купили и скоро вышли на улицу. Вернулись к метро и доехали до станции "Юнус Раджаби", там сразу сделали переход на станцию "Эмир Тимур", откуда и поднялись наверх.
Мы оказались на краю большой площади Эмира Тимура, там, где от него отходит проспект Мустакиллик. Старинная застройка, характерная для XIX - начала XX веков, говорила о том, что именно здесь был центр дореволюционного русского Ташкента. Прямо перед нами, за проспектом Эмира Тимура, возникло небольшое цилиндрическое здание музея истории Тимуридов с каскадным фонтаном у входа. Увы, попасть туда не удалось. Двери были наглухо закрыты без каких-либо объяснений причин или указаний на распорядок работы данного учреждения культуры. Осталось только гулять по площади. Она, надо признать, очень красива. Масса зелени, фонтаны, красивая архитектура соседних зданий делают её отличным местом для семейного, романтического, вообще любого, отдыха.
В центре парка и площади стоит конный памятник эмиру Тимуру. Грозный правитель Самарканда, одной рукой укрощая гарцующего под ним скакуна, другую простирает куда-то на запад.
Площадь Эмира Тимура. До него на этом постаменте уже кто только не побывал. Может, и он не последний...
Случайно было выбрано именно это направление или нет, только современный Узбекистан явно ориентируется в своей внешней политике на Запад. Почему, спросите, монумент правителю Самарканда поставили в Ташкенте? Да потому, что в рамках нынешней официальной идеологии Тимур считается основателем узбекской государственности и национальным героем, как Чингисхан в Монголии, удобной фигурой для создания новой узбекской мифологии, способной сплотить народ. Такие памятники сейчас, как некогда памятники Ленину, стоят во многих городах страны. Что ж, как говорится, всякому овощу своё время...
Больше ничего примечательного с нами в столице не произошло и, побродив ещё немного по городу, мы поужинали и отправились делить ложе со своими тараканами.
Последнее редактирование:
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Назавтра вставать пришлось в пол-пятого утра, так как рейс в Ургенч был ранний. Опять же, в самолёте надо было успеть занять козырное местечко.
Нам предстояло лететь из терминала Т3. Это новый терминал, и находится он на другой стороне лётного поля относительно Т2, в который мы прилетели из Москвы.
Дорога к нему, не доходя до Т2, поворачивает направо, а потом, огибая территорию аэропорта, налево, так что от города получается лишних километра три.
Терминал 3 ташкентского аэропорта.
Неудивительно, что водила содрал с нас 30 тыщ. Удивительно, что мы заплатили, потому что мальчик в гостинице уверял, что такси будет стоить не больше 15-ти. У меня совсем не было желания заниматься финансовыми разборками в пять утра. Тридцать так тридцать, чёрт с тобой, в конце концов, это всего лишь 100 р. сверху.
В аэровокзал, однако, мы попали не сразу. Я уже говорил об узбекской зацикленности на безопасности, и воздушный транспорт здесь не исключение. Смысл местного ноу-хау в этом вопросе в общих чертах – в аэропорт не попадёшь, если ты не пассажир. То же самое на ж.д. вокзалах. Все они снаружи обнесены оградой с КПП на входе. Провожаете? Все поцелуи, объятия, слёзы – у КПП, дальше - только те, кто с билетом. С другой стороны, толкотни на вокзалах меньше. Всё равно, с непривычки чудно.
Т3 – это терминал исключительно внутренних линий. Он небольшой, но вполне современный, вот только туалет там не очень. Народу в терминале поначалу было мало, но вскоре, друг за другом, открылись регистрации на 4 рейса, и в зале вылета вдруг стало тесно. Причём, добрая половина были не местные, а несколько организованных групп интуристов с экскурсоводами.
Терминал 3, зал ожидания в зоне регистрации.
Я по привычке попросил у парня за стойкой места у окошка, а заодно зарегистрировать нас сразу до Бухары из-за очень короткой пересадки в Ургенче. С первой просьбой проблем не возникло, а вот на вторую мы получили решительный отказ в противоположность тому, что нам обещали в Москве. Правда, парень утверждал, что никуда мы не опоздаем, и, выдав посадочные с местами у окна, отправил нас на посадку. Предполётный контроль, против ожидания, оказался весьма поверхностным. Мы прошли в зал вылета, и я сразу прилип к большому окну, выходящему на лётное поле, где рядком стояли аж три Ил-114.
Взошло солнце. Его первые лучи окрасили вершины гор и все лётное поле в розовый цвет, и я кинулся снимать. Где ещё увидишь такое количество столь редких самолётов в одном месте?
Жаль, но у нас в России такую картину уже не увидишь. Или ещё.
Зашелестели динамики, приглашая пассажиров на посадку. Сначала пошёл Нукус.
Удивительно, но в очереди на посадку до столицы Каракалпакии стояла с дюжину интуристов. Что они забыли в Нукусе, одному богу известно. Дальше пошли Фергана и Термез. Нас оставили на десерт, хотя Фергана должна была лететь позже. Ну и хорошо, зато я смог снять, как один за другим улетели два Ил-114, а следом ферганский А320.
Но вот и за нами приехал автобус, хотя до самолёта было всего метров 100. Ил-114, лебединая песня советского авиапрома, выглядел очень элегантно и нёс бортовой номер UK-91108.
Эти двое преследовали нас по всему Узбекистану. ОНИ делали вид, что случайно оказываются там же, где и мы.
Большую часть пассажиров составляла группа каких-то франкофонов во главе с бойкой русской женщиной-экскурсоводом. Дело ясное, Ургенч – не Нукус, от него рукой подать до одного из трёх главных туристических центров страны Хивы, поэтому их присутствие здесь вполне объяснимо. Ещё я приметил интересную пару – белая женщина, высокая и крупная, с копной густых рыжих волос и её субтильный спутник азиатской внешности. Наверное, американцы или британцы, потому что говорили по-английски, а может, австралийцы, чёрт их разберёт. Они летели сами по себе и на таком контрасте представляли собой любопытное явление.
Салон в Ил-114 производил хорошее впечатление.
Посадка производилась через переднюю дверь по низкому несамоходному трапу. Мы с Юлей поднялись в салон одними из первых сразу за вышеупомянутой парой. Нас встречали две симпатичных бортпроводницы-узбечки. Когда девушки закрыли входную дверь, шестидесятиместный самолёт был почти полный.
Салон в Ил-114 довольно неплохой, гораздо лучше, чем в Ан-24, хоть и малость потрёпанный за 10 лет интенсивной эксплуатации.
Хороший самолёт.
Мы заняли свои места в 3-м ряду по правому борту прямо напротив винтов. Как известно, модификация Ил-114-100 оснащена американскими двигателями и винтами "Гамильтон Стандарт", которые внешне довольно необычны. Чёрного цвета, изогнутые и заострённые книзу, словно сабли, с шестью лопастями, повернутыми вдоль продольной оси самолёта. Они выглядели так, как если бы экипаж зафлюгировал винты, однако, на самом деле, это их рабочее положение и, когда двигатели запустили, оно не изменилось.
Лётчики вывели лайнер на старт, и, вполне терпимый до этого, шум моторов перешёл в мощный гул не сильно слабее, чем на старых турбопропах. После достаточно длинного разбега "Ил" оторвался от ВПП и начал неспешно набирать высоту.
Самолёт наш, флаг - узбекский, моторы и винты - американские. Такой вот винегрет.
Вскоре после того, как Ташкент остался позади, внизу потянулась совершенно бесплодная и безлюдная пустыня. Скучать, правда, пришлось недолго. Узбекские авиалинии были верны своим традициям восточного гостеприимства, так что завтрак не заставил себя долго ждать.
Ха, завтрак! Тут лёту всего-то час сорок минут, а у многих и обед выглядит хуже, даже на более длинных рейсах.
После кормёжки я сходил на разведку в здешний санузел, расположенный в хвосте самолёта и завязал там знакомство с нашими стюардессами. Ну, не в туалете, конечно, а на кухне, где они занимались своими делами. Я спросил, не они ли полетят из Ургенча в Бухару. Оказалось, что именно они. Дальше я рассказал им про нашу беду с пересадкой. Девчонки успокоили меня, как могли, и объяснили, что нужно сделать, чтобы побыстрее пройти регистрацию на бухарский рейс. Ободрённый ими, я вернулся на место и уставился в иллюминатор.
Впереди показалась широкая полоса воды – Амударья. Река здесь является границей, которая чётко отделяет пустыню от зелёной долины Хорезма.
Сели в Ургенче, и мы с Юлей первыми выскочили из самолёта. Спасибо нашим бортпроводницам. Зная о нашей проблеме, они обеспечили нам приоритетный выход, и мы, обогнав дежурную по перрону, вышедшую встречать пассажиров, помчались в здание аэровокзала.
Эти пошли смотреть Хиву. А мы через час полетели дальше. Самолётик нас подождал.
В ургенчском аэропорту два терминала – один прилёта, второй, вылета, – метрах в двухстах. Обгоняя дежурную, мы ещё успели задать ей пару вопросов, и она, узнав, что нам нужно лететь дальше этим же бортом, детально объяснила, что нужно делать. Мы рысью проскакали через первый терминал и, не сбавляя хода, прибежали во второй (я ещё успевал щёлкать камерой по сторонам). Впрочем, до вылета бухарского рейса HY052 оставался ещё почти час. К тому же, поскольку из Ургенча нам предстояло лететь тем же самым самолётом, который нас туда привёз, мы могли не переживать по поводу возможной задержки с прибытием. Так что, можно было слегка перевести дух. Но сильно расслабляться тоже было нельзя – регистрация не резиновая. Терминал вылета был небольшой, как в Ташкенте, и свою стойку мы нашли сразу.
Ургенчский аэропорт. Терминал вылета.
Получили свои посадочные талоны и потом ещё с полчаса сидели в зале ожидания. Короче, зря переживали. Чего переживать, если авиакомпания работает чётко, а борт один и тот же? Ведь при таком раскладе при любых форс-мажорах рейс из Ургенча никак не вылетит раньше прибытия самолёта из Ташкента, верно?
Возвращались к самолёту так же, как и выходили - пешком.
- А вот и мы! Возьмете нас с собой? - спросил я у бортпроводницы, когда мы поднялись по трапу.
- Конечно, возьмём! Проходите! Вот видите, зря переживали, - заулыбалась она, радуясь вместе с нами.
На этот раз людей на борту было значительно меньше, чем в первом рейсе, пожалуй, и половины салона не набралось. Мы даже без проблем пересели на другой ряд, чтобы не сидеть над крылом.
Наша саксонско-азиатская пара и французы остались в Ургенче. Вместо них появилась группа итальянцев, гораздо менее многочисленная. Плюс мы и несколько местных – вот и всё. Мне показалось, что мы с Юлей вообще были единственные, кто остался здесь после Ташкента.
Второй отрезок полёта был совсем коротким, меньше часа, но и в этот раз девчата накормили нас таким же точно завтраком. Так что завтрак получился плотным. Double, так сказать.
Картина за окном не внушала оптимизма – кругом снова были облака. Только, в отличие от предыдущего раза, это была не тонкая пелена, а мощная кучёвка, круглые вершины которой поднимались гораздо выше, чем мы летели. Пилоты периодически меняли курс, пытаясь обходить эти белые невесомые айсберги, но время от времени они вставали впереди сплошной стеной, и тогда наш "Ил" ненадолго влетал в эту вату. Дело пахло не только дождём, но и грозой, и я снова запереживал за погоду в Бухаре, но когда мы начали снижение, сплошной фронт разорвался, и в облаках появились просветы.
Я внимательно следил за механизацией, потому что в Ургенче заметил, что взлетали мы с "чистым" крылом, без закрылков. Было интересно, будем ли мы и садиться так же, но нет. Сели с выпущенными, как положено. Так я и не понял, то ли на взлёте про закрылки просто забыли, то ли конструкция крыла позволяет взлетать без них.
Сердечно попрощавшись с нашими девчонками, мы спустились на благословенную бухарскую землю, где вновь прибывших поджидала провожатая. Картина такая же, как в Ургенче - все передвижения по лётному полю только пешком. Мы, понятно, не против, на то и авиаманы, просто странно – у них все автобусы на Ташкенте закончились?
Вот мы и добрались до Бухары!
Наша процессия выглядела слабовато – кроме нас, в Бухаре пожелал остаться только ещё один пассажир – молодой парень-турок. Все остальные полетели дальше до Ташкента. Думаю, что причина подставы с отменой нашего прямого рейса Ташкент - Бухара кроется именно в чёртовых интуристах. Видимо, крюк через Ургенч сулил больше бледнолицых пассажиров и, соответственно, монет. Ну и ладно. Зато и мы два раза прокатились на 114-м вместо одного. Подумаешь, потеряли 6500 из-за Трипа и ещё 11 тыщ на покупке новых билетов.
Так как багажа не было не только у нас, но и у турка, нашу троицу вывели прямиком на привокзальную площадь и там предоставили самим себе. Тут повторилась ташкентская история – без карты города куда заедешь на маршрутке или автобусе, неизвестно.
- Поедем на такси, - говорю, а возле нас уже стоят трое шашечников.
Турок уже куда-то пропал. Называю адрес и гостиницу и слышу в ответ знакомую песню про то, что это страшно далеко и про 30 тыщ.
Пришлось вернуть мужчин к реальности, напомнив им, что, кроме нас двоих, у них вообще больше нет вариантов, и что если мы сейчас пойдём пешком, а нам, дескать, это раз плюнуть, они вообще сильно рискуют уехать отсюда налегке и за бесплатно.
После секундной паузы в спину вяло ударяются слова капитуляции:
- Поехали, двадцать!
- Годится!
Полная победа, но из-за этой дискуссии я совсем забыл, что нужно ведь и аэропорт было сфотать. Так и уехали без фотографий. Дураки.
Нам предстояло лететь из терминала Т3. Это новый терминал, и находится он на другой стороне лётного поля относительно Т2, в который мы прилетели из Москвы.
Дорога к нему, не доходя до Т2, поворачивает направо, а потом, огибая территорию аэропорта, налево, так что от города получается лишних километра три.
Терминал 3 ташкентского аэропорта.
Неудивительно, что водила содрал с нас 30 тыщ. Удивительно, что мы заплатили, потому что мальчик в гостинице уверял, что такси будет стоить не больше 15-ти. У меня совсем не было желания заниматься финансовыми разборками в пять утра. Тридцать так тридцать, чёрт с тобой, в конце концов, это всего лишь 100 р. сверху.
В аэровокзал, однако, мы попали не сразу. Я уже говорил об узбекской зацикленности на безопасности, и воздушный транспорт здесь не исключение. Смысл местного ноу-хау в этом вопросе в общих чертах – в аэропорт не попадёшь, если ты не пассажир. То же самое на ж.д. вокзалах. Все они снаружи обнесены оградой с КПП на входе. Провожаете? Все поцелуи, объятия, слёзы – у КПП, дальше - только те, кто с билетом. С другой стороны, толкотни на вокзалах меньше. Всё равно, с непривычки чудно.
Т3 – это терминал исключительно внутренних линий. Он небольшой, но вполне современный, вот только туалет там не очень. Народу в терминале поначалу было мало, но вскоре, друг за другом, открылись регистрации на 4 рейса, и в зале вылета вдруг стало тесно. Причём, добрая половина были не местные, а несколько организованных групп интуристов с экскурсоводами.
Терминал 3, зал ожидания в зоне регистрации.
Я по привычке попросил у парня за стойкой места у окошка, а заодно зарегистрировать нас сразу до Бухары из-за очень короткой пересадки в Ургенче. С первой просьбой проблем не возникло, а вот на вторую мы получили решительный отказ в противоположность тому, что нам обещали в Москве. Правда, парень утверждал, что никуда мы не опоздаем, и, выдав посадочные с местами у окна, отправил нас на посадку. Предполётный контроль, против ожидания, оказался весьма поверхностным. Мы прошли в зал вылета, и я сразу прилип к большому окну, выходящему на лётное поле, где рядком стояли аж три Ил-114.
Взошло солнце. Его первые лучи окрасили вершины гор и все лётное поле в розовый цвет, и я кинулся снимать. Где ещё увидишь такое количество столь редких самолётов в одном месте?
Жаль, но у нас в России такую картину уже не увидишь. Или ещё.
Зашелестели динамики, приглашая пассажиров на посадку. Сначала пошёл Нукус.
Удивительно, но в очереди на посадку до столицы Каракалпакии стояла с дюжину интуристов. Что они забыли в Нукусе, одному богу известно. Дальше пошли Фергана и Термез. Нас оставили на десерт, хотя Фергана должна была лететь позже. Ну и хорошо, зато я смог снять, как один за другим улетели два Ил-114, а следом ферганский А320.
Но вот и за нами приехал автобус, хотя до самолёта было всего метров 100. Ил-114, лебединая песня советского авиапрома, выглядел очень элегантно и нёс бортовой номер UK-91108.
Эти двое преследовали нас по всему Узбекистану. ОНИ делали вид, что случайно оказываются там же, где и мы.
Большую часть пассажиров составляла группа каких-то франкофонов во главе с бойкой русской женщиной-экскурсоводом. Дело ясное, Ургенч – не Нукус, от него рукой подать до одного из трёх главных туристических центров страны Хивы, поэтому их присутствие здесь вполне объяснимо. Ещё я приметил интересную пару – белая женщина, высокая и крупная, с копной густых рыжих волос и её субтильный спутник азиатской внешности. Наверное, американцы или британцы, потому что говорили по-английски, а может, австралийцы, чёрт их разберёт. Они летели сами по себе и на таком контрасте представляли собой любопытное явление.
Салон в Ил-114 производил хорошее впечатление.
Посадка производилась через переднюю дверь по низкому несамоходному трапу. Мы с Юлей поднялись в салон одними из первых сразу за вышеупомянутой парой. Нас встречали две симпатичных бортпроводницы-узбечки. Когда девушки закрыли входную дверь, шестидесятиместный самолёт был почти полный.
Салон в Ил-114 довольно неплохой, гораздо лучше, чем в Ан-24, хоть и малость потрёпанный за 10 лет интенсивной эксплуатации.
Хороший самолёт.
Мы заняли свои места в 3-м ряду по правому борту прямо напротив винтов. Как известно, модификация Ил-114-100 оснащена американскими двигателями и винтами "Гамильтон Стандарт", которые внешне довольно необычны. Чёрного цвета, изогнутые и заострённые книзу, словно сабли, с шестью лопастями, повернутыми вдоль продольной оси самолёта. Они выглядели так, как если бы экипаж зафлюгировал винты, однако, на самом деле, это их рабочее положение и, когда двигатели запустили, оно не изменилось.
Лётчики вывели лайнер на старт, и, вполне терпимый до этого, шум моторов перешёл в мощный гул не сильно слабее, чем на старых турбопропах. После достаточно длинного разбега "Ил" оторвался от ВПП и начал неспешно набирать высоту.
Самолёт наш, флаг - узбекский, моторы и винты - американские. Такой вот винегрет.
Вскоре после того, как Ташкент остался позади, внизу потянулась совершенно бесплодная и безлюдная пустыня. Скучать, правда, пришлось недолго. Узбекские авиалинии были верны своим традициям восточного гостеприимства, так что завтрак не заставил себя долго ждать.
Ха, завтрак! Тут лёту всего-то час сорок минут, а у многих и обед выглядит хуже, даже на более длинных рейсах.
После кормёжки я сходил на разведку в здешний санузел, расположенный в хвосте самолёта и завязал там знакомство с нашими стюардессами. Ну, не в туалете, конечно, а на кухне, где они занимались своими делами. Я спросил, не они ли полетят из Ургенча в Бухару. Оказалось, что именно они. Дальше я рассказал им про нашу беду с пересадкой. Девчонки успокоили меня, как могли, и объяснили, что нужно сделать, чтобы побыстрее пройти регистрацию на бухарский рейс. Ободрённый ими, я вернулся на место и уставился в иллюминатор.
Впереди показалась широкая полоса воды – Амударья. Река здесь является границей, которая чётко отделяет пустыню от зелёной долины Хорезма.
Сели в Ургенче, и мы с Юлей первыми выскочили из самолёта. Спасибо нашим бортпроводницам. Зная о нашей проблеме, они обеспечили нам приоритетный выход, и мы, обогнав дежурную по перрону, вышедшую встречать пассажиров, помчались в здание аэровокзала.
Эти пошли смотреть Хиву. А мы через час полетели дальше. Самолётик нас подождал.
В ургенчском аэропорту два терминала – один прилёта, второй, вылета, – метрах в двухстах. Обгоняя дежурную, мы ещё успели задать ей пару вопросов, и она, узнав, что нам нужно лететь дальше этим же бортом, детально объяснила, что нужно делать. Мы рысью проскакали через первый терминал и, не сбавляя хода, прибежали во второй (я ещё успевал щёлкать камерой по сторонам). Впрочем, до вылета бухарского рейса HY052 оставался ещё почти час. К тому же, поскольку из Ургенча нам предстояло лететь тем же самым самолётом, который нас туда привёз, мы могли не переживать по поводу возможной задержки с прибытием. Так что, можно было слегка перевести дух. Но сильно расслабляться тоже было нельзя – регистрация не резиновая. Терминал вылета был небольшой, как в Ташкенте, и свою стойку мы нашли сразу.
Ургенчский аэропорт. Терминал вылета.
Получили свои посадочные талоны и потом ещё с полчаса сидели в зале ожидания. Короче, зря переживали. Чего переживать, если авиакомпания работает чётко, а борт один и тот же? Ведь при таком раскладе при любых форс-мажорах рейс из Ургенча никак не вылетит раньше прибытия самолёта из Ташкента, верно?
Возвращались к самолёту так же, как и выходили - пешком.
- А вот и мы! Возьмете нас с собой? - спросил я у бортпроводницы, когда мы поднялись по трапу.
- Конечно, возьмём! Проходите! Вот видите, зря переживали, - заулыбалась она, радуясь вместе с нами.
На этот раз людей на борту было значительно меньше, чем в первом рейсе, пожалуй, и половины салона не набралось. Мы даже без проблем пересели на другой ряд, чтобы не сидеть над крылом.
Наша саксонско-азиатская пара и французы остались в Ургенче. Вместо них появилась группа итальянцев, гораздо менее многочисленная. Плюс мы и несколько местных – вот и всё. Мне показалось, что мы с Юлей вообще были единственные, кто остался здесь после Ташкента.
Второй отрезок полёта был совсем коротким, меньше часа, но и в этот раз девчата накормили нас таким же точно завтраком. Так что завтрак получился плотным. Double, так сказать.
Картина за окном не внушала оптимизма – кругом снова были облака. Только, в отличие от предыдущего раза, это была не тонкая пелена, а мощная кучёвка, круглые вершины которой поднимались гораздо выше, чем мы летели. Пилоты периодически меняли курс, пытаясь обходить эти белые невесомые айсберги, но время от времени они вставали впереди сплошной стеной, и тогда наш "Ил" ненадолго влетал в эту вату. Дело пахло не только дождём, но и грозой, и я снова запереживал за погоду в Бухаре, но когда мы начали снижение, сплошной фронт разорвался, и в облаках появились просветы.
Я внимательно следил за механизацией, потому что в Ургенче заметил, что взлетали мы с "чистым" крылом, без закрылков. Было интересно, будем ли мы и садиться так же, но нет. Сели с выпущенными, как положено. Так я и не понял, то ли на взлёте про закрылки просто забыли, то ли конструкция крыла позволяет взлетать без них.
Сердечно попрощавшись с нашими девчонками, мы спустились на благословенную бухарскую землю, где вновь прибывших поджидала провожатая. Картина такая же, как в Ургенче - все передвижения по лётному полю только пешком. Мы, понятно, не против, на то и авиаманы, просто странно – у них все автобусы на Ташкенте закончились?
Вот мы и добрались до Бухары!
Наша процессия выглядела слабовато – кроме нас, в Бухаре пожелал остаться только ещё один пассажир – молодой парень-турок. Все остальные полетели дальше до Ташкента. Думаю, что причина подставы с отменой нашего прямого рейса Ташкент - Бухара кроется именно в чёртовых интуристах. Видимо, крюк через Ургенч сулил больше бледнолицых пассажиров и, соответственно, монет. Ну и ладно. Зато и мы два раза прокатились на 114-м вместо одного. Подумаешь, потеряли 6500 из-за Трипа и ещё 11 тыщ на покупке новых билетов.
Так как багажа не было не только у нас, но и у турка, нашу троицу вывели прямиком на привокзальную площадь и там предоставили самим себе. Тут повторилась ташкентская история – без карты города куда заедешь на маршрутке или автобусе, неизвестно.
- Поедем на такси, - говорю, а возле нас уже стоят трое шашечников.
Турок уже куда-то пропал. Называю адрес и гостиницу и слышу в ответ знакомую песню про то, что это страшно далеко и про 30 тыщ.
Пришлось вернуть мужчин к реальности, напомнив им, что, кроме нас двоих, у них вообще больше нет вариантов, и что если мы сейчас пойдём пешком, а нам, дескать, это раз плюнуть, они вообще сильно рискуют уехать отсюда налегке и за бесплатно.
После секундной паузы в спину вяло ударяются слова капитуляции:
- Поехали, двадцать!
- Годится!
Полная победа, но из-за этой дискуссии я совсем забыл, что нужно ведь и аэропорт было сфотать. Так и уехали без фотографий. Дураки.
Последнее редактирование:
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Таксист, как оказалось, прекрасно знал нашу гостиницу, и через 15 минут (страшно далеко!) мы уже стояли у её дверей.
Она оказалась очень любопытной. Отель оборудовали внутри старого караван-сарая позапрошлого века "Мехтар Амбар" на самом берегу широкого арыка, неспешно катившего свои воды вдоль улицы, и выглядела как дом, в котором вполне мог бы жить какой-нибудь Синдбад-мореход. Снаружи - глухая кирпичная стена, внутри - уютный восьмиугольный дворик с обеденными столиками, по периметру которого, в два этажа, комнаты для постояльцев. Повсюду – средневековый восточный антураж, который, правда, изрядно портил стоящий на видном месте холодильник с напитками.
По узенькой винтовой лестнице из камня мы поднялись на второй этаж. Интерьер комнаты, в которой нам предстояло жить, также был выдержан в местном стиле – каменный пол, глинобитные стены с пузатыми медными чайниками в нишах, деревянные балки на потолке, ковры, сюзане на стенах. Всё, вроде, просто и скромно, но чисто, без щелей в палец толщиной, как в Ташкенте, обстановка очень уютная. Вся бытовая техника в наличии и в работоспособном состоянии – телевизор, кондиционер, холодильник. Санузел – просто шикарный, даже биде было. Особенно порадовало кабельное ТВ с русскими каналами, что нам в Узбекистане попалось только здесь. Хоть вечером будет чем заняться!
Гостиница "Мехтар Амбар" на ул. Накшбанда впитала черты типичной средневековой архитектуры Средней Азии.
Воодушевлённые столь приятным началом, мы поспешили на улицу.
Вообще, именно Бухара произвела на нас наибольшее впечатление. Это город, который, кажется, сохранился в почти первозданном виде до наших дней. Его центральная часть являет собой цельный историко-архитектурный комплекс, практически не обезображенный современностью. Этакая застывшая в камне история под открытым небом. По этому городу просто ходишь, затаив дыхание, и только поминутно ахаешь от обилия чудес и экзотики. Нет, в Самарканде, скажем, тоже ахаешь и даже громко, но только иногда, ибо там жемчужины средневековья разбросаны там и сям в море обывательщины небольшими островками, со всех сторон окружённые обычным современным городом. Можно сказать, что Бухара и Самарканд, это примерно как Петербург и Москва у нас в России. Ну, про Ташкент и говорить нечего. Там двухмиллионный мегаполис совсем поглотил то немногое, что осталось от древности.
Наше путешествие во времени было прервано появлением местного очага чревоугодия. Большая двухэтажная чайхана "Чинара" манила широко распахнутыми дверями. Как тут пройти мимо, тем более, что мы ещё не обедали.
Внизу, у дверей, гостей встречал весьма обходительный официант. Он проводил нас на второй этаж, где мы сели за один из свободных столов на открытой террасе с видом на одноэтажные кварталы старой Бухары.
Заказали плов и лагман. Угощение было просто великолепным. Юля особенно осталась в восторге от лагмана, который она до этой поездки никогда не ела. Кроме того, именно здесь, под впечатлением узбекской кухни, моя жена в корне изменила своё мнение о зире, без которой, кажется, немыслимо ни одно местное блюдо.
На эту фотку всегда стараюсь смотреть только на сытый желудок. Иначе - бедааа!
Считавшая её прежде бесполезной и невкусной, теперь она всем рассказывает о чудесном вкусе и аромате этой приправы, и разве что в мороженое пока ещё не пыталась её подмешать.
Плов тоже был очень вкусный – мягкий, душистый и ароматный, с нежным мясцом, морковочкой да ещё и с двумя перепелиными яичками.
Порции, как обычно в Узбекистане, увесистые, а цена меньше, чем у нас в столовой. За всё, вместе с лепёшкой и напитками, мы отдали 300 р. по курсу. К слову, я заметил, что в Узбекистане очень дорогое пиво. Бутылка стоит как целая порция мантов. Впрочем, возможно, что это не пиво дорогое, а манты дешёвые.
Первым крупным объектом культурного наследия, который мы увидели, был ансамбль из трёх медресе с довольно поэтическим названием Ляб-и Хауз. Они уютно расположились по краям небольшого сквера с прудом в центре.
Ляб-и Хауз. Слева - то самое дерево, которому пять с гаком веков.
Именно пруду ансамбль и обязан своим именем, ибо "хауз" на фарси и есть пруд. Ударение в этом слове падает на последний слог, поэтому не надо путать его с английским house.
Строго говоря, одно из зданий Ляб-и Хауза – это не медресе, а ханака (что очень приблизительно можно соотнести с нашим монастырём) Надира Диван-беги. Прямо напротив него, с восточной стороны пруда, находится медресе с тем же названием. Оба были построены в первой трети XVII в. по приказу визиря шейбанидского хана Имамкули, в честь которого и получили своё название. С северной стороны водоёма стоит внушительное медресе Кукельдаш. Сходство названий с упоминавшимся уже медресе в Ташкенте неслучайно – оба построил Кульбаба Кукельдаш, приближённый другого шейбанида Абдулла-хана II, в третьей четверти XVI века.
Ляб-и Хауз. Ханака Надира Диван-беги.
Главным сокровищем Ляб-и Хауза, конечно, является медресе Надира Диван-беги. Весь его обширный фасад покрыт мозаикой изумительной и тончайшей красоты, что уже само по себе – редкое явление в архитектуре среднеазиатских мечетей и медресе. Абсолютное большинство других облицованы разноцветной плиткой более-менее фрагментарно. Кроме того, узоры этого медресе существенно выходят за рамки привычных исламских канонов. Здесь можно увидеть не только обычный геометрический орнамент, но и чудно выполненные изображения сказочных птиц Симургов с длинными хвостами и солнечный лик, очень напоминающий аналогичную деталь узора медресе Шер-Дор в Самарканде. На мой взгляд, это чуть ли не красивейшее сооружение Бухары вообще.
Ляб-и Хауз. Медресе Надира Диван-беги со сказочными и прекрасными Симургами.
Ещё один примечательный объект Ляб-и Хауза – сухое дерево у южного берега пруда, куда экскурсоводы обязательно приводят свою паству. Считается, что его посадили в 1477 году. Его причудливо изогнутый ствол, похожий на застывший скелет с картины какого-то сюрреалиста, тянется голыми ветвями-руками к небу, словно в мольбе вернуть ему жизнь, но тщетно. Видовая принадлежность растения спорна, так как в разных источниках оно зовётся то персиком, то шелковицей, то даже тутовником.
В принципе, в Бухаре только один туристический маршрут, вдоль которого взад-вперёд шатаются толпы зевак, независимо от того "дикари" это или группы под командованием экскурсоводов. Шаг влево, шаг вправо, и туристы куда-то исчезают. Хотя там тоже масса интересного.
Но в первый день мы решили не выбиваться из тренда и тоже пошли по этой тропе. Сначала она проходит через древние рынки Саррафон, Фурушон и Заргарон.
На самом деле, это, скорее, не рынки в прямом смысле этого слова, а, своего рода, средневековые торговые центры. Для рынков они слишком малы, потому и называются торговыми куполами, что отражает особенности их архитектуры. За исключением самого маленького из них, Саррафона, Фурушон и Заргарон – это многокупольные сооружения метров пятьдесят в поперечнике, где некогда торговали товарами определённой категории. Так, Фурушон специализировался на головных уборах, Заргарон – на ювелирных изделиях, а Саррафон облюбовали менялы и книготорговцы.
Торговый купол Саррафон.
Сейчас от былой специализации не осталось и следа, ассортимент всех рынков практически одинаков, разве что в Саррафоне он скромнее, в силу его небольших размеров. Кроме сувениров и изделий традиционных узбекских промыслов, среди которых можно встретить и подлинные шедевры ручной работы, здесь полно и всякого дурацкого, совершенно неуместного барахла, вроде шапок-ушанок или маек с идиотскими надписями.
Но и то, что заслуживает внимания, можно перечислять долго. Это и ножи с инкрустированными лезвиями и искусно сделанными рукоятками, ножницы в форме птиц, медная посуда, национальная одежда и музыкальные инструменты. Очень много керамики – чайники, пиалы, разные блюда и тарелки местами лежат прямо на земле, радуя глаз богатством размеров, орнаментов и расцветок. Цены разные, но лично у меня сложилось впечатление, что любая хорошая вещь стоит в районе 100 долларов. За эту сумму вы легко купите отличный нож или медный кувшин. Поторговаться, конечно, можно и нужно, но не стоит рассчитывать, что вам скинут половину с первоначальной цены, как об этом рассказывают в разных телепередачах про Узбекистан. Процентов 10-15, не больше, а могут и вовсе ничего не скинуть. Зато керамику можно купить значительно дешевле, тем более, что если вы не хотите брать целый сервиз, продавец охотно продаст вам какой-нибудь один предмет из него.
Бухарская керамика в Саррафоне.
За Саррафоном генеральная линия поворачивает направо и выводит на большую площадь. Слева она ограничена художественным музеем, бывшим когда-то резиденцией Саввы Морозова, и длинным рядом караван-сараев. Прямо стоит стилизованная под старину гостиница "Азия", забитая интуристами, а центр площади занят недавно раскопанными фундаментами караван-сараев и бани-хаммама XVIII-XIX веков. Правда, источники в интернете утверждают, что это руины ещё домонгольских построек, хотя на табличке, установленной там, ясно сказано, что эти здания лет на 500 моложе.
На краю раскопа стоит небольшая, но очень древняя мечеть Магаки-Аттари XII-XVI веков, от древности чуть не наполовину ушедшая в землю.
Одна из древнейших построек Бухары - мечеть Магаки-Аттари.
Проём между гостиницей и караван-сараями занят рынком Фурушон. Пройдя сквозь него, попадаешь на длинную, метров двести, торговую улицу, которая упирается прямиком в третий рынок Заргарон.
Оба сооружения, благодаря своим многочисленным куполам, материал которых суть застывшая глина, выглядят совершенно фантастически. Они похожи на гигантские термитники, только вместо обычных муравьёв занятых ныне муравьями двуногими, копошащимися внутри и бегающими из одного муравейника в другой по своим муравьиным делам. Внутри Фурушон и Заргарон восхищают многочисленностью и сложностью сводов и перекрытий, соединяющихся местами в длинные сводчатые галереи.
Торговый купол Фурушон.
Справа от Заргарона красуется ещё один архитектурный ансамбль. Это два медресе – Улугбека (начала XV в.) и Абдулазиз-хана (XVII в.). Второе отличается тем, что подобно медресе Надира Диван-беги у Ляб-и Хауза, его фасад украшают, помимо орнаментальных узоров, также искусные зооморфные изображения. Декор находящегося напротив медресе Улугбека более традиционен. Как и в случае с медресе Кукельдаш, сходство названий со знаменитым медресе на площади Регистан в Самарканде объясняется тем, что и его построили в правление этого внука Тимура. Время наложило свою печать – верхние части мозаичных плиток и целиком правого крыла медресе Абдулазиз-хана осыпались и нуждаются в реставрации, впрочем, как и многое в Бухаре. Работы ведутся, да так активно, что местами буквально пыль стоит столбом, но зачастую презентабельно выглядят лишь фасады, остальное пока в плачевном состоянии.
Медресе Абдулазиз-хана.
Мы потолкались по Заргарону, где я пытался прицениться к ножам. Но цена и опасения, что с таким сувениром в багаже могут возникнуть серьёзные неприятности на границе, не дали сделке века свершиться. Мастер-усто, ясное дело, уверял, что всё совершенно легально, и сертификат, который он выдаст, исключает любые проблемы с вывозом, что все покупают и вывозят, но, когда речь о сотне долларов и уголовном кодексе, я исключаю даже малейший риск. Тем более, в памяти ещё свежи воспоминания, как в Шанхае, куда я в 2006 г. ездил на Формулу-1, не улетела домой женщина из нашей группы, у которой в багаже был складной нож "для колбасы", как она его отрекомендовала. А ведь до Шанхая она с ним доехала вообще без вопросов. Ну его нафиг. На Востоке шутки с законом могут плохо кончиться.
Она оказалась очень любопытной. Отель оборудовали внутри старого караван-сарая позапрошлого века "Мехтар Амбар" на самом берегу широкого арыка, неспешно катившего свои воды вдоль улицы, и выглядела как дом, в котором вполне мог бы жить какой-нибудь Синдбад-мореход. Снаружи - глухая кирпичная стена, внутри - уютный восьмиугольный дворик с обеденными столиками, по периметру которого, в два этажа, комнаты для постояльцев. Повсюду – средневековый восточный антураж, который, правда, изрядно портил стоящий на видном месте холодильник с напитками.
По узенькой винтовой лестнице из камня мы поднялись на второй этаж. Интерьер комнаты, в которой нам предстояло жить, также был выдержан в местном стиле – каменный пол, глинобитные стены с пузатыми медными чайниками в нишах, деревянные балки на потолке, ковры, сюзане на стенах. Всё, вроде, просто и скромно, но чисто, без щелей в палец толщиной, как в Ташкенте, обстановка очень уютная. Вся бытовая техника в наличии и в работоспособном состоянии – телевизор, кондиционер, холодильник. Санузел – просто шикарный, даже биде было. Особенно порадовало кабельное ТВ с русскими каналами, что нам в Узбекистане попалось только здесь. Хоть вечером будет чем заняться!
Гостиница "Мехтар Амбар" на ул. Накшбанда впитала черты типичной средневековой архитектуры Средней Азии.
Воодушевлённые столь приятным началом, мы поспешили на улицу.
Вообще, именно Бухара произвела на нас наибольшее впечатление. Это город, который, кажется, сохранился в почти первозданном виде до наших дней. Его центральная часть являет собой цельный историко-архитектурный комплекс, практически не обезображенный современностью. Этакая застывшая в камне история под открытым небом. По этому городу просто ходишь, затаив дыхание, и только поминутно ахаешь от обилия чудес и экзотики. Нет, в Самарканде, скажем, тоже ахаешь и даже громко, но только иногда, ибо там жемчужины средневековья разбросаны там и сям в море обывательщины небольшими островками, со всех сторон окружённые обычным современным городом. Можно сказать, что Бухара и Самарканд, это примерно как Петербург и Москва у нас в России. Ну, про Ташкент и говорить нечего. Там двухмиллионный мегаполис совсем поглотил то немногое, что осталось от древности.
Наше путешествие во времени было прервано появлением местного очага чревоугодия. Большая двухэтажная чайхана "Чинара" манила широко распахнутыми дверями. Как тут пройти мимо, тем более, что мы ещё не обедали.
Внизу, у дверей, гостей встречал весьма обходительный официант. Он проводил нас на второй этаж, где мы сели за один из свободных столов на открытой террасе с видом на одноэтажные кварталы старой Бухары.
Заказали плов и лагман. Угощение было просто великолепным. Юля особенно осталась в восторге от лагмана, который она до этой поездки никогда не ела. Кроме того, именно здесь, под впечатлением узбекской кухни, моя жена в корне изменила своё мнение о зире, без которой, кажется, немыслимо ни одно местное блюдо.
На эту фотку всегда стараюсь смотреть только на сытый желудок. Иначе - бедааа!
Считавшая её прежде бесполезной и невкусной, теперь она всем рассказывает о чудесном вкусе и аромате этой приправы, и разве что в мороженое пока ещё не пыталась её подмешать.
Плов тоже был очень вкусный – мягкий, душистый и ароматный, с нежным мясцом, морковочкой да ещё и с двумя перепелиными яичками.
Порции, как обычно в Узбекистане, увесистые, а цена меньше, чем у нас в столовой. За всё, вместе с лепёшкой и напитками, мы отдали 300 р. по курсу. К слову, я заметил, что в Узбекистане очень дорогое пиво. Бутылка стоит как целая порция мантов. Впрочем, возможно, что это не пиво дорогое, а манты дешёвые.
Первым крупным объектом культурного наследия, который мы увидели, был ансамбль из трёх медресе с довольно поэтическим названием Ляб-и Хауз. Они уютно расположились по краям небольшого сквера с прудом в центре.
Ляб-и Хауз. Слева - то самое дерево, которому пять с гаком веков.
Именно пруду ансамбль и обязан своим именем, ибо "хауз" на фарси и есть пруд. Ударение в этом слове падает на последний слог, поэтому не надо путать его с английским house.
Строго говоря, одно из зданий Ляб-и Хауза – это не медресе, а ханака (что очень приблизительно можно соотнести с нашим монастырём) Надира Диван-беги. Прямо напротив него, с восточной стороны пруда, находится медресе с тем же названием. Оба были построены в первой трети XVII в. по приказу визиря шейбанидского хана Имамкули, в честь которого и получили своё название. С северной стороны водоёма стоит внушительное медресе Кукельдаш. Сходство названий с упоминавшимся уже медресе в Ташкенте неслучайно – оба построил Кульбаба Кукельдаш, приближённый другого шейбанида Абдулла-хана II, в третьей четверти XVI века.
Ляб-и Хауз. Ханака Надира Диван-беги.
Главным сокровищем Ляб-и Хауза, конечно, является медресе Надира Диван-беги. Весь его обширный фасад покрыт мозаикой изумительной и тончайшей красоты, что уже само по себе – редкое явление в архитектуре среднеазиатских мечетей и медресе. Абсолютное большинство других облицованы разноцветной плиткой более-менее фрагментарно. Кроме того, узоры этого медресе существенно выходят за рамки привычных исламских канонов. Здесь можно увидеть не только обычный геометрический орнамент, но и чудно выполненные изображения сказочных птиц Симургов с длинными хвостами и солнечный лик, очень напоминающий аналогичную деталь узора медресе Шер-Дор в Самарканде. На мой взгляд, это чуть ли не красивейшее сооружение Бухары вообще.
Ляб-и Хауз. Медресе Надира Диван-беги со сказочными и прекрасными Симургами.
Ещё один примечательный объект Ляб-и Хауза – сухое дерево у южного берега пруда, куда экскурсоводы обязательно приводят свою паству. Считается, что его посадили в 1477 году. Его причудливо изогнутый ствол, похожий на застывший скелет с картины какого-то сюрреалиста, тянется голыми ветвями-руками к небу, словно в мольбе вернуть ему жизнь, но тщетно. Видовая принадлежность растения спорна, так как в разных источниках оно зовётся то персиком, то шелковицей, то даже тутовником.
В принципе, в Бухаре только один туристический маршрут, вдоль которого взад-вперёд шатаются толпы зевак, независимо от того "дикари" это или группы под командованием экскурсоводов. Шаг влево, шаг вправо, и туристы куда-то исчезают. Хотя там тоже масса интересного.
Но в первый день мы решили не выбиваться из тренда и тоже пошли по этой тропе. Сначала она проходит через древние рынки Саррафон, Фурушон и Заргарон.
На самом деле, это, скорее, не рынки в прямом смысле этого слова, а, своего рода, средневековые торговые центры. Для рынков они слишком малы, потому и называются торговыми куполами, что отражает особенности их архитектуры. За исключением самого маленького из них, Саррафона, Фурушон и Заргарон – это многокупольные сооружения метров пятьдесят в поперечнике, где некогда торговали товарами определённой категории. Так, Фурушон специализировался на головных уборах, Заргарон – на ювелирных изделиях, а Саррафон облюбовали менялы и книготорговцы.
Торговый купол Саррафон.
Сейчас от былой специализации не осталось и следа, ассортимент всех рынков практически одинаков, разве что в Саррафоне он скромнее, в силу его небольших размеров. Кроме сувениров и изделий традиционных узбекских промыслов, среди которых можно встретить и подлинные шедевры ручной работы, здесь полно и всякого дурацкого, совершенно неуместного барахла, вроде шапок-ушанок или маек с идиотскими надписями.
Но и то, что заслуживает внимания, можно перечислять долго. Это и ножи с инкрустированными лезвиями и искусно сделанными рукоятками, ножницы в форме птиц, медная посуда, национальная одежда и музыкальные инструменты. Очень много керамики – чайники, пиалы, разные блюда и тарелки местами лежат прямо на земле, радуя глаз богатством размеров, орнаментов и расцветок. Цены разные, но лично у меня сложилось впечатление, что любая хорошая вещь стоит в районе 100 долларов. За эту сумму вы легко купите отличный нож или медный кувшин. Поторговаться, конечно, можно и нужно, но не стоит рассчитывать, что вам скинут половину с первоначальной цены, как об этом рассказывают в разных телепередачах про Узбекистан. Процентов 10-15, не больше, а могут и вовсе ничего не скинуть. Зато керамику можно купить значительно дешевле, тем более, что если вы не хотите брать целый сервиз, продавец охотно продаст вам какой-нибудь один предмет из него.
Бухарская керамика в Саррафоне.
За Саррафоном генеральная линия поворачивает направо и выводит на большую площадь. Слева она ограничена художественным музеем, бывшим когда-то резиденцией Саввы Морозова, и длинным рядом караван-сараев. Прямо стоит стилизованная под старину гостиница "Азия", забитая интуристами, а центр площади занят недавно раскопанными фундаментами караван-сараев и бани-хаммама XVIII-XIX веков. Правда, источники в интернете утверждают, что это руины ещё домонгольских построек, хотя на табличке, установленной там, ясно сказано, что эти здания лет на 500 моложе.
На краю раскопа стоит небольшая, но очень древняя мечеть Магаки-Аттари XII-XVI веков, от древности чуть не наполовину ушедшая в землю.
Одна из древнейших построек Бухары - мечеть Магаки-Аттари.
Проём между гостиницей и караван-сараями занят рынком Фурушон. Пройдя сквозь него, попадаешь на длинную, метров двести, торговую улицу, которая упирается прямиком в третий рынок Заргарон.
Оба сооружения, благодаря своим многочисленным куполам, материал которых суть застывшая глина, выглядят совершенно фантастически. Они похожи на гигантские термитники, только вместо обычных муравьёв занятых ныне муравьями двуногими, копошащимися внутри и бегающими из одного муравейника в другой по своим муравьиным делам. Внутри Фурушон и Заргарон восхищают многочисленностью и сложностью сводов и перекрытий, соединяющихся местами в длинные сводчатые галереи.
Торговый купол Фурушон.
Справа от Заргарона красуется ещё один архитектурный ансамбль. Это два медресе – Улугбека (начала XV в.) и Абдулазиз-хана (XVII в.). Второе отличается тем, что подобно медресе Надира Диван-беги у Ляб-и Хауза, его фасад украшают, помимо орнаментальных узоров, также искусные зооморфные изображения. Декор находящегося напротив медресе Улугбека более традиционен. Как и в случае с медресе Кукельдаш, сходство названий со знаменитым медресе на площади Регистан в Самарканде объясняется тем, что и его построили в правление этого внука Тимура. Время наложило свою печать – верхние части мозаичных плиток и целиком правого крыла медресе Абдулазиз-хана осыпались и нуждаются в реставрации, впрочем, как и многое в Бухаре. Работы ведутся, да так активно, что местами буквально пыль стоит столбом, но зачастую презентабельно выглядят лишь фасады, остальное пока в плачевном состоянии.
Медресе Абдулазиз-хана.
Мы потолкались по Заргарону, где я пытался прицениться к ножам. Но цена и опасения, что с таким сувениром в багаже могут возникнуть серьёзные неприятности на границе, не дали сделке века свершиться. Мастер-усто, ясное дело, уверял, что всё совершенно легально, и сертификат, который он выдаст, исключает любые проблемы с вывозом, что все покупают и вывозят, но, когда речь о сотне долларов и уголовном кодексе, я исключаю даже малейший риск. Тем более, в памяти ещё свежи воспоминания, как в Шанхае, куда я в 2006 г. ездил на Формулу-1, не улетела домой женщина из нашей группы, у которой в багаже был складной нож "для колбасы", как она его отрекомендовала. А ведь до Шанхая она с ним доехала вообще без вопросов. Ну его нафиг. На Востоке шутки с законом могут плохо кончиться.
Последнее редактирование:
Alena_
Старожил
Про тараканов - ужас! Я бы потребовала скидку на оплату проживания в таком отеле.
А что за двое, которые вас преследовали?
Мы жили в гостинице рядом с памятником Тимуру. Там шикарные номера и недорого. И конечно без тараканов.
А что за двое, которые вас преследовали?
Мы жили в гостинице рядом с памятником Тимуру. Там шикарные номера и недорого. И конечно без тараканов.
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Так что, щёлкнув клювом, мы покинули Заргарон и, пройдя узким проходом, очутились на обширной площади Регистан. Ещё один пример совпадения названий, снова с Самаркандом, объясняющийся тем, что на мусульманском Востоке регистаном называли главные площади больших городов. Дословно это название с фарси переводится как "место, усыпанное песком".
Регистан – это центр Бухары, куда стекаются правоверные мусульмане и бледнолицые кяфиры-туристы, дабы узреть главный шедевр Бухары –комплекс По-и Калян, что в переводе всё с того же фарси означает "пьедестал великого".
Интересна история его строительства. В начале XII века правитель государства Караханидов Арслан-хан задумал построить на этом месте мечеть с минаретом. Построить-то построили, да как-то неудачно, прямо настолько криво, что минарет, чуть ли не сразу после его завершения, взял да и рухнул, да ещё прямиком на новенькую мечеть, так что оба превратились в груду развалин.
Но наш хан был не из тех, кто бросает начатое на полдороге, и в 1127 г. минарет и мечеть были построены заново. С тех пор, вот уже 9 веков, минарет гордо возвышается над городом. Его высота почти полсотни метров, а силуэт несколько напоминает кеглю для боулинга – слегка суживающийся кверху, он заканчивается башней, которая наоборот кверху расширяется.
По-и Калян. Воистину, пьедестал великого.
В том же году рядом построили и одноимённую мечеть, от которой, однако, до нас дошли только фрагменты стен, ибо в 1514 г., в правление Убайдулла-хана, на её месте построили новую. Завершили ансамбль в 1536 г. при том же Убайдулле постройкой медресе Мир-и Араб, по традиции расположенной напротив мечети.
Вход в мечеть Калян был платный, но это не остановило двух отважных и любознательных путешественников. Внутри она внушает уважение своими размерами и планировкой. В центре большого внутреннего двора стоит небольшой павильон, а по периметру двор окружает тройная галерея с 208 колоннами, которые служат опорой для 288 куполов. Если посмотреть через всю анфиладу колонн, сходящихся наверху в виде остроконечных арок, возникает ощущение, что это таинственный тоннель, не имеющий конца и уходящий в бесконечность.
Уже начинало смеркаться, и заходящее солнце, пробив низкие тучи, накрыло купола и Большой минарет нежно-розовой вуалью. Пора было возвращаться в гостиницу.
Благодаря карте и хорошему обзору из "Чинары" мы выяснили, что совсем рядом с нашим караван-сараем есть один из интереснейших памятников. Поэтому, выйдя на следующее утро из ворот своего пристанища, мы повернули не налево, к улице, а направо, и сразу оказались в мешанине кривых, узеньких закоулков. Пять минут пути – и мы стоим у мечети XVI века Чор-Минор, что по-персидски значит просто "Четыре минарета". Это, несомненно, одно из красивейших зданий в Бухаре. Эта мечеть, сама по себе небольшая, кажется ещё меньше, почти игрушечной, благодаря своим необычным пропорциям. Откровенно говоря, она здорово смахивает на трамблёр (кто-нибудь ещё помнит, что это такое?).
Чор-Минор. Выглядит, как игрушка. И как трамблёр.
Главное, не пройти мимо, потому что расположена она в стороне от обычных маршрутов, что подтверждалось полным отсутствием здесь какой-либо туристической активности. Да и местных было немного – лишь скучающая продавщица сувениров в лавке напротив. Кому она их тут продает, было непонятно. Вот здесь точно можно было бы поторговаться!
Но мы не стали и, пройдя вновь по закоулкам, мимо нашей гостиницы, вышли на улицу Бахауддина Накшбанда, откуда направились вглубь шахристана вчерашним маршрутом. Но дошли только до гостиницы "Азия" и там повернули на улицу Самаркандскую, чтобы хотя бы бегло изучить те кварталы старого города, куда не водят туристов.
Через пару сотен метров эту улицу пересекла другая – Ходжи Нурабада, где мы и повернули налево. Очень скоро она сузилась настолько, что стала очень похожа на те закоулки, по которым мы пробирались к Чор-Минору, но длилось это недолго. Пыльные, глинобитные дувалы внезапно закончились, и перед нами выросли порталы медресе Улугбека и Абдулазиз-хана. Не задерживаясь, мы прошли дальше, обошли справа По-и Калян и вышли на широкую улицу. В паре сотен метров впереди и чуть правее стала видна громада ещё одной знаковой достопримечательности Бухары – крепости Арк. Цитадель на этом месте существует непрерывно уже не менее 22 веков, хотя, очевидно, что те стены, которые предстали нашему взору сейчас, созданы гораздо позже.
Фактически, их наружная часть, облицованная кирпичом, современная, а древняя, ещё кое-где видимая в проёмах новой кладки, представляет собой бесформенную груду глины и земли. Цитадель имеет форму неправильного четырёхугольника с исполинскими, слегка наклонными зубчатыми стенами, высотой метров 20. Мощь твердыни ещё больше усиливают толстые башни в форме бутылок, полукругом выступающие за периметр стен, который, между прочим, равняется 800 метрам, то есть, он меньше не только московского Кремля, но и, к примеру, Соловецкого монастыря. Внутрь Арка ведут парадные ворота, обрамлённые двумя высокими, стройными башнями, похожими на минареты.
Цитадель Арк. Таких циклопических стен я ещё не видел.
На протяжении всей своей истории Арк был не только крепостью, но и местопребыванием правителей города, в том числе и последнего эмира Сеид-Алим-хана, бежавшего из Бухары в 1920 году. Однако, помимо эмиров, Арк видел людей и позначительнее. Здесь работали над своими произведениями Рудаки, Фирдоуси, ибн Сина, аль-Фараби, Омар Хайям. Сейчас здесь главное управление Бухарского архитектурно-художественного музея-заповедника и экспозиции областного краеведческого музея.
Цена за вход вполне умеренная, порядка 150 р., но внутрь мы не пошли – впереди оставалось ещё очень много неизведанного, а времени было в обрез.
Здесь, у Арка, старый город фактически заканчивается, но не заканчиваются его реликвии. Среди них, как ни странно, нам попался памятник промышленного дизайна – прямо напротив Арка, на другой стороне современной и очень оживлённой улицы Афрасиаба, над деревьями возвышался ажурный серебристый силуэт стальной башни, очень напоминающий башню в Краснодаре на углу Головатого и Рашпилевской. В самом деле, это одна из примерно двух десятков аналогичных башен, построенных по проекту В. Шухова, создателя знаменитой Шаболовской телебашни, и сохранившихся до наших дней. На её вершине была видна смотровая площадка, но доступ туда был закрыт.
Рядом с башней, в тени зелёного сквера, спряталась мечеть Боло-Хауз 1712 года. Она примечательна своей колоннадой. Высокие и тонкие, словно корабельные мачты, колонны увенчаны резными капителями. Они двумя рядами поддерживают свод фасада, украшенный снизу изумительной рельефной разноцветной резьбой. Боло-Хауз в своё время был придворной мечетью бухарских эмиров.
Как ясно из названия мечети, рядом с ней находится хауз, на краю которого двумя веками позже был построен минарет, сильно напоминающий уменьшенную копию Каляна.
Хауз и сквер не только спасают от зноя, но и придают мечети пасторальный, романтический вид, который дополняют цветники с декоративными подсолнухами и базиликом. Да-да, с базиликом. Это у нас он – пряность, которую можно увидеть лишь в магазине, а в Узбекистане зелёный и фиолетовый базилик повсюду растёт как декоративное растение прямо на улицах! Захотел салатику – не нужно тратить деньги, просто дойди до ближайшей клумбы и нарви, сколько надо. Хорошо, что никому не приходит это в голову!
Было как раз время молитвы, и в мечеть потихоньку стекались прихожане. Наше внимание привлекли две молоденькие девушки, тоненькие и стройные, одна – просто писаная паризод ("красавица", узб.) с точёным, гордым лицом чистокровной согдийки. Редкий тип среди современных, сильно отюреченных, узбеков и таджиков. А какие были на них наряды – это, как сейчас говорят, просто взрыв мозга! Прямиком в этнографический музей с табличкой "Женский костюм древних согдов".
Длинные, свободного покроя платья-рубахи до колен и зауженные книзу штаны, на ногах – серебристые плетёные сандалии. На одной из девушек всё было ярко-красного цвета с белыми цветами, на другой, той, что «согдийская красавица» – с синими и зелёными цветами на белом фоне. И какой там шариат-мариат, какая паранджа-маранджа! Весьма откровенные, надо заметить, костюмы. Особенно на красавице. Если на её спутнице платье ещё было с чисто декоративными короткими рукавами, а штаны – чуть выше щиколоток, то она сама дразнила совершенно голыми руками и приличным вырезом на спине, штаны оставляли голени открытыми наполовину. Довершали образ какие-то цветные тюрбаны, лихо закрученные на голове.
Ни до, ни после я больше не встречал в Узбекистане таких необычных нарядов и даже не совсем уверен, точно ли девушки были узбечками или таджичками. Хотя, кем им ещё быть? Возможно, они были уйгурки, поскольку уйгуры никогда не практиковали жёстких табу в отношении женской одежды.
Понимая, что лично мне ничего тут не светит, я подговорил жену, чтобы она попросила у них разрешения сфотографироваться с ними вместе. Юля и сама была в восторге от их на 100 процентов этнических нарядов и, пока я изображал прохожего, завела такой разговор:
- Девушки, можно с вами сфотографироваться?
Красная, по её словам, скривилась так, словно проглотила таракана, а паризод, помявшись, ответила:
- Нам нельзя. Сейчас придёт свекровь, если увидит, будет ругаться.
Нет, ну ты подумай, то, что они ходят по улице чуть ли не голыми по мусульманским понятиям, их свекровку полностью устраивает, а сфотографироваться с туристом, тоже женщиной – нет. Ну и ладно, всё равно мы их тайком сфотали.
Потерпев фиаско в этнографических изысканиях, мы отправились дальше. Минутах в 10 ходьбы от Боло-Хауза находится колхозный рынок – самый большой базар Бухары по размерам, пожалуй, не уступающий ташкентскому Чорсу. Но, в отличие от Чорсу, здесь нам удалось-таки потратить деньги. Юля жаждала поближе познакомиться с местными сладостями, и ей это удалось.
Мы набрали два пакета, забив их сушёной дыней, кристаллическим сахаром и, конечно, халвой – королевой узбекских сладостей. Всего мы набрали не меньше 4 кг. Такая крупная покупка дала нам смелость поднять вопрос о скидке, но продавец на корню пересёк этот разговор. 26 тысяч сумов и точка! Впрочем, мы всё равно были в выигрыше, ведь на наши деньги это всего-то менее 200 рублей! Это не считая того, что мы съели бесплатно, пользуясь обычной для восточных базаров возможностью пробовать всё на халяву. Сколько у нас потянет пара килограммов одной только халвы? Вот то-то, не говоря о том, что после бухарской халвы мы решительно отказались называть этим словом то, что продают в наших магазинах.
Кстати, "халва" и "халява" довольно похожие и по написанию, и по смыслу слова, разве нет? Халва, как известно, символ сладкого, не зря на Востоке даже есть прочно прижившаяся и у нас поговорка: "сколько ни говори халва, во рту слаще не станет!". То же значение имеет у нас слово "халява". Опять же, неспроста в русском языке появилось крылатое выражение "на халяву и уксус сладкий!". Короче, я уверен, что русское слово "халява" однозначно произошло от слова "халва".
Халвы мы взяли трёх видов: обычную подсолнечную, с шоколадом и фисташковую со сгущёнкой.
Но самым необычным лакомством оказался кристаллический сахар. Разинув рты, мы внимали продавцу, который в общих чертах рассказал о технологии его производства:
- Сначала сахар долго варят в большом котле, а потом он шесть дней медленно там остывает. В итоге получается такая кристаллическая масса.
Додумался же кто-то! Не сказали бы, никогда бы не подумал, что этот плоский кусок из сросшихся кристаллов – не кварцевая брекчия, а всего лишь обычный сахар. Мы взяли двух видов: жёлтый, расколотый на небольшие куски, и монолитный кусок бесцветного. Лизнули разок на всякий случай, мало ли, уж больно на кварц похож!
После рынка покатались на колесе обозрения в соседнем парке Саманидов (бывшем ПКиО им. Кирова). Здесь же находится и скромное с виду, почти неприметное сооружение кубической формы с небольшим куполом наверху - мавзолей Исмаила Самани. Если даже вы, по какой-то причине, больше ничего не видели в Бухаре, это не так страшно, если вы видели этот мавзолей. На мой взгляд, в Бухаре вообще нет ничего столь же замечательного и прекрасного, как эта усыпальница, несмотря на то, что она не выделяется ни грандиозными размерами, ни обилием цветных мозаик, ни великолепием куполов и башен.
Нет в Бухаре ничего прекраснее этого скромного мавзолея.
С виду это маленькое и неприметное сооружение почти кубической формы с небольшим куполом наверху, однако, уже издали оно восхищает своей строгой соразмерностью и совершенными пропорциями. Вблизи же нельзя не залюбоваться поразительным по красоте и сложности кружевом узоров, покрывающих его каменные стены.
Как гласит общепринятая версия, мавзолей построили на рубеже IX - X веков в правление эмира Исмаила из династии Саманидов. Но, несмотря на название, нет доказательств того, что он похоронен именно здесь. Более того, существует точка зрения, что истинная дата его строительства лет на двести древнее, и что первоначально он, вместе с уже упоминавшейся мною мечетью Магаки-Аттари, был сооружен ещё в доисламскую эпоху как зороастрийские храмы Солнца и Луны. После завоевания Бухары арабами в 709 году эти два храма оказались единственными, избежавшими уничтожения и были превращены захватчиками в мечети.
Мне эта версия нравится гораздо больше, хотя бы потому, что она намного романтичнее официальной. Конечно, для историка зазорно строить свои предпочтения на столь шатких и ненаучных основаниях, и нет почти никаких доказательств её истинности, за исключением разве того, что архитектурный и декоративный стиль мавзолея несёт явные следы доисламских культурных традиций. Косвенным подтверждением доисламской версии может быть и то, что также нет особых аргументов и в пользу официальной версии, кроме деревянной таблички, вмурованной в кладку, которая гласит, что здесь покоится прах внука Исмаила Самани Наср ибн Ахмада.
Есть ещё одно предание, связанное с мавзолеем. Оно объясняет, почему он пережил монгольское завоевание, а не подвергся тотальному уничтожению. Якобы жители города, не желая гибели своей святыни, незадолго до падения Бухары засыпали его песком. Вряд ли это правда, ведь здание потом так и простояло скрытое от посторонних взоров, пока его не очистили от наслоений уже в советское время. Да и сомнительно, чтобы жадные монголы не проявили интереса к подозрительному холмику на ровном месте.
Место, где находится усыпальница, ныне весьма живописно. Большую часть открытой площадки с мавзолеем занимает большой хауз в окружении деревьев парка.
Удивительным было то, что вокруг не было никакого ажиотажа и наплыва людей – ни местных, ни туристов. А между тем, где-нибудь в Вене, толпы туристов осаждают дом Хундертвассера, хотя он тоже далеко в стороне от основных красот столицы Австрии. А ведь при всем моём уважении и восхищении фантазией и мастерством австрийского архитектора, его творение рядом с мавзолеем Исмаила Самани – это как картинг по сравнению с Формулой 1. Ну и чёрт с ними! Зато нам никто не мешал снимать.
Тем временем, вдоволь налюбовавшись этим удивительным творением древних зодчих, мы шли через восточную часть парка назад, в направлении старого города. Здесь парк радовал глаз чистотой и умеренным креативом, и людей было значительно больше, чем у мавзолея. По широкой зелёной аллее, вдоль широкого арыка, мы пришли к главному входу парка.
Справа от нас поднимались стены ещё одного архитектурного ансамбля. Это Кош-Медресе построенное во 2-й половине XVI века при Абдалла-хане. Его образуют два медресе: одно – собственно Абдалла-хана, другое называется Модар-и Хан, что в переводе с таджикского значит "Мать хана", поскольку построено оно было в честь матери Абдаллы.
Ансамбль Кош-Медресе. Медресе Абдалла-хана. Нашего соседа по гостинице тоже сюда занесло.
Особенно нарядно и празднично смотрится Модар-и Хан с высоченным порталом, фасад которого, как и медресе Надира Диван-беги, целиком покрывает ажурная вязь изящных узоров из разноцветной майолики. Декор соседнего медресе Абдалла-хана лишь чуть менее впечатляющ.
Несмотря на монументальность ансамбля и изящество его отделки, здесь тоже было безлюдно. Единственной живой душой, кроме нас, которую мы тут встретили, оказался наш сосед по гостинице, немец, бродивший в одиночестве по пустынной площади коша. Подумаешь, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО! Кому это вообще интересно? Был бы "МакДональдс" – тогда другое дело!
Медресе Модар-и Хан. Ещё сто лет назад оно видело женщин только в парандже.
Мы покинули Кош-Медресе и через старый город отправились обедать в нашу любимую "Чинару". Там нас огорошили, сообщив, что лагмана уже нет, что сильно расстроило Юлю, которая, похоже, подсела на это вкусное блюдо. Пришлось довольствоваться шашлыком, мантами и пловом. Шашлык ожидаемо оказался не очень, потому что я давно понял, что если ты лично не знаком с поваром или хотя бы официантом, тебе подадут как всем. В худшем случае, одну плеву и жилы, в лучшем, если заведение приличное, вперемешку с хорошими кусками на шампур вам подкинут третьего сорта, который, как известно, не брак, после чего полчаса хорошей гимнастики для зубов обеспечены. Хорошим ресторанам тоже ведь надо куда-то девать этот самый третий сорт.
Зато плов оказался выше всяких похвал. Я не знаю, какие конкретно у него были отличия от того, что мы ели в Ташкенте в плане рецепта, но главное мы поняли сразу – в Бухаре используют обычный рис, а не длиннозернистый, который мы оба не любим. Благодаря этой мелочи плов в "Чинаре" был чрезвычайно нежным и сочным и просто таял во рту. Это правило – если не хотите, чтобы ваше блюдо из риса было похоже на "Риглисперминт", используйте только короткий рис. Впрочем, о вкусах не спорят.
После обеда мы решили слегка разбавить старину, которая второй день повсюду окружала нас в Бухаре, и с этой целью прогулялись по широкой дуге, образованной улицами Ислама Каримова, Афрасиаба и проспектом ибн Сины, полукольцом огибающих старый город с севера. Это широкие оживлённые магистрали, запруженные транспортом, застроенные со всех сторон современными жилыми домами, магазинами, салонами красоты и прочими приметами современной цивилизации. Глядя на всё это, трудно поверить, что всего в нескольких кварталах отсюда город выглядит совсем иначе.
На бухарских улицах бросаются в глаза необычные маршрутки, каких я нигде, кроме Бухары, больше не видел. Здесь додумались использовать в качестве оных не что иное, как Daewoo Damas (он же Chevrolet CMV)! Кто не знает, это микроавтобус вместимостью всего 7 пассажиров, по виду напоминающий горбатый "Запорожец" и не сильно больше размером.
Нельзя было не улыбнуться, глядя на это транспортное средство длиной чуть более трёх метров. Но всё чин-чинарём – на лобовом стекле номер маршрута, в салоне - согнувшиеся в три погибели пассажиры, подпирающие подбородки коленками. Цирк!
Жаль, не прокатились. Тем более, что и проезд в Бухаре стоит копейки – 700 сумов.
Проспект ибн Сины продолжается улицей Афрасиаба, которая привела нас, в который уже раз, к Арку, откуда мы натоптанным маршрутом пошли в сторону гостиницы.
Проходя через торговые купола, мы привычно замедляли шаг, разглядывая искусные произведения местных ремёсел. Мы уже почти вышли из Фурушона, как вдруг я застыл на месте. "Ба, знакомые всё лица!" - пронеслось в голове.
- Смотри туда, - подтолкнул я жену, тыча пальцем в сторону прилавка, где торговали всевозможными головными уборами.
У прилавка стояла наша морганатическая парочка из Ташкента! Маленький азиат вертелся перед зеркалом, которое держал продавец, и с помощью своей сильной подруги пытался нахлобучить себе на голову традиционный узбекский головной убор – шапку-ушанку розового цвета с советской кокардой.
- Ну да, в Бухаре эта ушанка ему будет в самый раз, - посмеялась Юля.
- Особенно розовая, - поддакнул я. – В чёрной есть риск окончательно отморозить голову.
- Они бы ещё тут матрёшку купили! - продолжала стебаться над бестолковыми иностранцами Юля.
Двое заморских чудаков не обращали на нас никакого внимания, полностью поглощённые розовой шапкой и тем, что вливал им в уши продавец.
- Как думаешь, - спрашиваю, - они нас узнали? – Хотя и так было совершенно очевидно, что нет. – Всё-таки, в Ташкенте мы долго стояли чуть не в обнимку сначала в аэропорту, а потом в автобусе и у самолёта.
- Не похоже. У них любовь, они ничего больше не видят, кроме себя.
Примерка розовой ушанки сильно затянулась, и хоть нам очень хотелось узнать, чем кончится дело, пришлось идти дальше, не дождавшись развязки.
Последний день в Бухаре подпортила погода. Белое солнце пустыни спряталось за тучи, дул холодный ветер. Мы съели свой оплаченный завтрак, навьючились пожитками и пошли убивать время до поезда. Сначала мы попытались изучить окрестности городского стадиона, но не обнаружили там ничего интересного и решили не оригинальничать и снова пошли в старый город.
Обычная туристическая тропа у художественного музея поворачивает с улицы Бахауддина Накшбанда направо к куполу Фурушон, а мы пошли прямо. Широкая, но сильно разбитая дорога шла здесь через частный сектор, застроенный бедными одноэтажными домиками вдоль канала Шахруд.
Но и здесь нашлись достопримечательности. С правой стороны сверкнул луч света в тёмном царстве – ансамбль Гаукушон, получивший своё название благодаря бывшей здесь прежде бойни, где забивали быков. "Гаукушон" то и значит – "убивающий быков". В конце XVI века уже знакомый нам Абдалла-хан распорядился построить на этом месте мечеть, а рядом воздвигли ещё и минарет, как две капли воды похожий на Калян, только раза в полтора ниже. Мечеть тоже выглядит скромнее объектов, скажем, По-и Каляна или Ляб-и Хауза, не отличаясь богатством наружного убранства из-за отсутствия красочных мозаик, но всё равно восхищает совершенством архитектуры и размерами.
Излишне говорить, что и здесь других туристов, кроме нас, не было, несмотря на то, что Гаукушон тоже фигурирует в списке Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Гаукушон - "убивающий быков". Сейчас здесь нет ни быков, ни мясников, ни туристов. Вообще никого.
Больше ничего достойного внимания в этом районе не нашлось, и вскоре мы вышли к Арку.
В этот раз там было весело. На площади у крепости стоял настоящий верблюд, смотревшийся очень органично на фоне этих древних стен. Понятно, что корабль пустыни бросил там якорь не просто так. У него был хозяин, на которого верблюд ишачил, служа хорошей приманкой для туристов.
Очень скоро рядом появилась шумная ватага каких-то иностранцев, которые водрузили на спину животного одного мужика. Верблюд под присмотром хозяина покатал мужика по площади, а ватага всё это время покатывалась со смеху, глядя на это действительно забавное зрелище.
Однако, у нас до сих пор не было ни одного сувенира, не считая магнита, который мы купили в Саррафоне в самый первый день в Бухаре. Ну какой сувенир из заурядного магнита? Нужно что-то посущественнее. Но что? С ножом всё ясно, нож не вариант. Халат, тюбетейка? И что с этим халатом потом делать, гостей встречать, пойти в театр? Тюбетейка и вовсе уже есть. Юля начала осторожно продвигать тему насчёт каких-нибудь побрякушек.
- Я бы хотела серьги или браслет в национальном стиле. Это мило.
Нет, ну а что? Пусть так. И память останется, и пользу будет приносить. Серьги, в отличие от халата, и носить можно.
- Ладно, только не забывай, что мы не миллионеры.
Мы уже дошли до Фурушона, но ничего приличного на глаза не попадалось. Тогда Юля предложила вернуться назад, туда, где между Фурушоном и Заргароном выстроили небольшой торговый центр, стилизованный под старину.
Мы вошли в один, весьма приличный магазин, где нас встретил очень вежливый и интеллигентный продавец, совершенно не похожий на крикливых, назойливых и как попало одетых продавцов на рынках. Тщательно отглаженные брюки, белая рубашка, галстук – чистой воды продавец-консультант какого-нибудь дорогого бутика.
Прилавки и витрины были забиты великим множеством самой разной и очень изящной бижутерии в национальном стиле. Как раз то, что нужно. Глаза у Юли разбежались, и она бросилась примерять серьги, браслеты, цепочки, в общем всё, что попадалось под руку.
Хозяин лавки, ни в коем случае не навязывая свой товар, очень интересно и доходчиво рассказывал о вещи, которая в данный момент интересовала молодую ханум. Вскоре после нас вошла пара пожилых иностранцев, но хозяину удалось так распределить между нами своё внимание, что никто не чувствовал себя обделённым.
Наконец, перепробовав с полдюжины разных вещиц, мы дошли до витрины с цепочками. Цепочки, как же! Цепи, в палец толщиной и длиной до пупа. И Юлю они зацепили. В 1994-м с такой цепью на шее можно было бы решать любые вопросы на любой стрелке.
Притом каждая цепь отличалась оригинальным дизайном, тонким и искусным. Жена запала на две и никак не могла выбрать. Честно говоря, я тоже. Продавец тут же принялся объяснять:
- Это ручная авторская работа, сплав серебра и мельхиора в соотношении 70 к 30.
Цепь была составлена из плоских рельефных пластинок, сходящихся на груди в одну двойную цепь. Пластинки изображали расправленные крылья, напоминающие фаравахар, древний зороастрийский символ. Так я и прозвал эту цепь фаравахаром.
Я рассказал Юле своё ви'дение символики этого украшения, и это сразу резко качнуло чашу весов в пользу фаравахара.
- Давай его купим, - начал канючить ребёнок, так что отказать было невозможно.
- Сколько она стоит? - спрашиваю продавца.
- 110 долларов.
Зачем спрашивал, мог бы и сам догадаться. 10 $ с цены нам охотно скинули, и зороастрийский артефакт перешёл в наши руки. Юля, не снимая покупки, гордо вышла на улицу.
- Ну вот, - говорю, - теперь ты – мобед.
- Какой ещё мопед?
- Педальный! Сам ты мопед! Мобед, говорю, а не мопед, отсталый ты человек! Так назывались жрецы у зороастрийцев.
- У каких ещё зороавстрийцев?
- Ты что, с Джорджем Бушем в одной школе училась? У зороастрийцев! Это такая древняя религия, которая в античности и раннем средневековье была распространена в Иране и Средней Азии. А называется так по имени своего основателя, пророка Зороастра, или Заратуштры. Австрия тут вообще не в теме. Так что, будешь батюшкой у огнепоклонников!
- А огнепоклонники тут при чём?
Пришлось продолжить религиоведческий ликбез:
- Огнепоклонники и зороастрийцы – это одно и то же. Зороастрийцы поклонялись огню, потому их звали также огнепоклонниками. Это ж любой олигофрен знает, ты чего?
- Ну да, чего это я? Как я могла это забыть?
Так, валяя дурака, мы медленно шли в сторону "Чинары". Я, несмотря на то, что кошелёк полегчал на сто баксов, как ни странно, тоже был счастлив. Фаравахар мне самому понравился. Тем паче, что ничего похожего в Бухаре мы больше нигде не видели.
До поезда ещё было комфортных два часа, но сильно рассусоливать было некогда. Во-первых, железнодорожный транспорт в Бухаре организован достаточно странным образом. По сути, вокзала там просто нет. Нет, вообще он есть и называется Бухара-1, но находится в другом городе, Кагане, километрах в 15 от Бухары. В самой Бухаре есть вокзал Бухара-2, но через него идёт исключительно грузовое движение. Такая мудрёная система досталась городу ещё от царского времени, когда через Среднюю Азию тянули Закаспийскую железную дорогу. Какой смысл был строить вокзал в совсем уж захолустном Кагане, я не знаю.
Вторая причина, по которой нам следовало поторапливаться – в Узбекистане, прежде чем сесть на поезд, надо, как в аэропорту, пройти регистрацию, которая заканчивается за полчаса до отправления поезда.
Добраться до Кагана на общественном транспорте без пересадок нельзя, это мы ещё в гостинице выяснили. Оставалось только такси. Прямо у чайханы была стоянка, так что, едва мы вышли из "Чинары", как сразу получили несколько предложений ехать в аэропорт или на вокзал. Наверное, нас выдала большая сумка.
Но цены были приемлемые. Мы договорились за 20 тысяч сумов, что не сильно превышало ту сумму за такую поездку, которую нам озвучили ещё в гостинице.
Вокзал Бухара-2 ничего выдающегося собой не представляет – обычный новодел в национальном стиле. Впрочем, здание удобное и современное, с красивым фонтаном на площади, который, увы, не работал. И кто его знает, может лет через 50 и этот новый вокзал назовут памятником архитектуры.
Гораздо интереснее находящийся рядом с вокзалом дворец культуры железнодорожников – прекрасное двухэтажное здание с башенками, окружённое высокой кованой решёткой и сквером. Это воистину дворец, не только по названию, но и по предназначению, ибо построили его в 1898 году как резиденцию предпоследнего эмира Бухары Абдул-Ахад-хана.
Каган. Бывшая резиденция эмира, ныне ДК железнодорожников.
Внутрь попасть не удалось, пришлось ограничиться прогулкой по скверу. На этом и завершилась наша культурная программа в славном городе Бухаре.
Вокзал был почти пуст, но только сначала. Когда, за час до отправления поезда, началась регистрация, туда уже набились пассажиры с двух поездов, в результате в небольшом здании места не осталось совсем.
Объявили посадку. Наш "Афрасиаб" стоял на первом пути, но мне не удалось как следует его рассмотреть и поснимать – погода окончательно испортилась, хлынул дождь. Я успел сделать несколько кривых кадров спереди и заскочил следом за Юлей в вагон.
"Афрасиаб".
Вообще, конечно, этот поезд очень впечатлил своим комфортом и суперсовременным дизайном. Думаю, что у многих туристов благодаря "Афрасиабу" Узбекистан предстал в несколько ином свете – не просто как большой музей средних веков, но и как страна, готовая идти в ногу с прогрессом.
Наш 3-й вагон почти целиком был занят туристами из Италии, но свободные места были.
На самом деле "Афрасиаб", конечно, не узбекского производства, это испанские Talgo250, закупленные в 2011 году. Пока в Узбекистане они обслуживают только два маршрута из Ташкента в Карши и Бухару.
Поезд действительно классный, но если сравнить с нашей "Ласточкой" (на "Сапсане" я ещё не ездил), то наш поезд отличается меньшей вибрацией и шумом в салоне. Не знаю, в чём тут дело, в особенностях конструкции или в неважном состоянии путей. А может дело в скорости – "Афрасиаб" гораздо быстрее, на некоторых участках он разгонялся до 231 км/ч, о чём оповещало табло в вагоне.
Салон суперпоезда.
В итоге, 250 км до Самарканда мы пролетели всего за полтора часа. Вот такие поезда мне по душе, это тебе не 6 суток по Транссибу!
Смотреть из окна было интересно, несмотря на плохую погоду и скорость. Местность между Бухарой и Самаркандом довольно плоская и совершенно безлесная, только вдали временами были видны зубчатые стены горных хребтов Каратау и Актау. Равнина эта плотно населена и почти вся занята сельхозугодьями, в основном, хлопковыми полями. Конец сентября – как раз время сбора урожая. Ещё неубранные поля белели ждущим своего часа хлопком, а на других копошились сборщики, нагружая машины огромными пухлыми кучами белого узбекского золота.
В местных новостях показывали сюжет о сборе хлопка, так вот сборщикам урожая, а это почти исключительно женщины, платят 500 сумов за килограмм. Три с половиной рубля. В день удаётся собрать максимум центнер. Легко подсчитать, какой это адский и неблагодарный труд. А куда деваться, и такой заработок почитается за большую удачу.
Регистан – это центр Бухары, куда стекаются правоверные мусульмане и бледнолицые кяфиры-туристы, дабы узреть главный шедевр Бухары –комплекс По-и Калян, что в переводе всё с того же фарси означает "пьедестал великого".
Интересна история его строительства. В начале XII века правитель государства Караханидов Арслан-хан задумал построить на этом месте мечеть с минаретом. Построить-то построили, да как-то неудачно, прямо настолько криво, что минарет, чуть ли не сразу после его завершения, взял да и рухнул, да ещё прямиком на новенькую мечеть, так что оба превратились в груду развалин.
Но наш хан был не из тех, кто бросает начатое на полдороге, и в 1127 г. минарет и мечеть были построены заново. С тех пор, вот уже 9 веков, минарет гордо возвышается над городом. Его высота почти полсотни метров, а силуэт несколько напоминает кеглю для боулинга – слегка суживающийся кверху, он заканчивается башней, которая наоборот кверху расширяется.
По-и Калян. Воистину, пьедестал великого.
В том же году рядом построили и одноимённую мечеть, от которой, однако, до нас дошли только фрагменты стен, ибо в 1514 г., в правление Убайдулла-хана, на её месте построили новую. Завершили ансамбль в 1536 г. при том же Убайдулле постройкой медресе Мир-и Араб, по традиции расположенной напротив мечети.
Вход в мечеть Калян был платный, но это не остановило двух отважных и любознательных путешественников. Внутри она внушает уважение своими размерами и планировкой. В центре большого внутреннего двора стоит небольшой павильон, а по периметру двор окружает тройная галерея с 208 колоннами, которые служат опорой для 288 куполов. Если посмотреть через всю анфиладу колонн, сходящихся наверху в виде остроконечных арок, возникает ощущение, что это таинственный тоннель, не имеющий конца и уходящий в бесконечность.
Уже начинало смеркаться, и заходящее солнце, пробив низкие тучи, накрыло купола и Большой минарет нежно-розовой вуалью. Пора было возвращаться в гостиницу.
Благодаря карте и хорошему обзору из "Чинары" мы выяснили, что совсем рядом с нашим караван-сараем есть один из интереснейших памятников. Поэтому, выйдя на следующее утро из ворот своего пристанища, мы повернули не налево, к улице, а направо, и сразу оказались в мешанине кривых, узеньких закоулков. Пять минут пути – и мы стоим у мечети XVI века Чор-Минор, что по-персидски значит просто "Четыре минарета". Это, несомненно, одно из красивейших зданий в Бухаре. Эта мечеть, сама по себе небольшая, кажется ещё меньше, почти игрушечной, благодаря своим необычным пропорциям. Откровенно говоря, она здорово смахивает на трамблёр (кто-нибудь ещё помнит, что это такое?).
Чор-Минор. Выглядит, как игрушка. И как трамблёр.
Главное, не пройти мимо, потому что расположена она в стороне от обычных маршрутов, что подтверждалось полным отсутствием здесь какой-либо туристической активности. Да и местных было немного – лишь скучающая продавщица сувениров в лавке напротив. Кому она их тут продает, было непонятно. Вот здесь точно можно было бы поторговаться!
Но мы не стали и, пройдя вновь по закоулкам, мимо нашей гостиницы, вышли на улицу Бахауддина Накшбанда, откуда направились вглубь шахристана вчерашним маршрутом. Но дошли только до гостиницы "Азия" и там повернули на улицу Самаркандскую, чтобы хотя бы бегло изучить те кварталы старого города, куда не водят туристов.
Через пару сотен метров эту улицу пересекла другая – Ходжи Нурабада, где мы и повернули налево. Очень скоро она сузилась настолько, что стала очень похожа на те закоулки, по которым мы пробирались к Чор-Минору, но длилось это недолго. Пыльные, глинобитные дувалы внезапно закончились, и перед нами выросли порталы медресе Улугбека и Абдулазиз-хана. Не задерживаясь, мы прошли дальше, обошли справа По-и Калян и вышли на широкую улицу. В паре сотен метров впереди и чуть правее стала видна громада ещё одной знаковой достопримечательности Бухары – крепости Арк. Цитадель на этом месте существует непрерывно уже не менее 22 веков, хотя, очевидно, что те стены, которые предстали нашему взору сейчас, созданы гораздо позже.
Фактически, их наружная часть, облицованная кирпичом, современная, а древняя, ещё кое-где видимая в проёмах новой кладки, представляет собой бесформенную груду глины и земли. Цитадель имеет форму неправильного четырёхугольника с исполинскими, слегка наклонными зубчатыми стенами, высотой метров 20. Мощь твердыни ещё больше усиливают толстые башни в форме бутылок, полукругом выступающие за периметр стен, который, между прочим, равняется 800 метрам, то есть, он меньше не только московского Кремля, но и, к примеру, Соловецкого монастыря. Внутрь Арка ведут парадные ворота, обрамлённые двумя высокими, стройными башнями, похожими на минареты.
Цитадель Арк. Таких циклопических стен я ещё не видел.
На протяжении всей своей истории Арк был не только крепостью, но и местопребыванием правителей города, в том числе и последнего эмира Сеид-Алим-хана, бежавшего из Бухары в 1920 году. Однако, помимо эмиров, Арк видел людей и позначительнее. Здесь работали над своими произведениями Рудаки, Фирдоуси, ибн Сина, аль-Фараби, Омар Хайям. Сейчас здесь главное управление Бухарского архитектурно-художественного музея-заповедника и экспозиции областного краеведческого музея.
Цена за вход вполне умеренная, порядка 150 р., но внутрь мы не пошли – впереди оставалось ещё очень много неизведанного, а времени было в обрез.
Здесь, у Арка, старый город фактически заканчивается, но не заканчиваются его реликвии. Среди них, как ни странно, нам попался памятник промышленного дизайна – прямо напротив Арка, на другой стороне современной и очень оживлённой улицы Афрасиаба, над деревьями возвышался ажурный серебристый силуэт стальной башни, очень напоминающий башню в Краснодаре на углу Головатого и Рашпилевской. В самом деле, это одна из примерно двух десятков аналогичных башен, построенных по проекту В. Шухова, создателя знаменитой Шаболовской телебашни, и сохранившихся до наших дней. На её вершине была видна смотровая площадка, но доступ туда был закрыт.
Рядом с башней, в тени зелёного сквера, спряталась мечеть Боло-Хауз 1712 года. Она примечательна своей колоннадой. Высокие и тонкие, словно корабельные мачты, колонны увенчаны резными капителями. Они двумя рядами поддерживают свод фасада, украшенный снизу изумительной рельефной разноцветной резьбой. Боло-Хауз в своё время был придворной мечетью бухарских эмиров.
Как ясно из названия мечети, рядом с ней находится хауз, на краю которого двумя веками позже был построен минарет, сильно напоминающий уменьшенную копию Каляна.
Хауз и сквер не только спасают от зноя, но и придают мечети пасторальный, романтический вид, который дополняют цветники с декоративными подсолнухами и базиликом. Да-да, с базиликом. Это у нас он – пряность, которую можно увидеть лишь в магазине, а в Узбекистане зелёный и фиолетовый базилик повсюду растёт как декоративное растение прямо на улицах! Захотел салатику – не нужно тратить деньги, просто дойди до ближайшей клумбы и нарви, сколько надо. Хорошо, что никому не приходит это в голову!
Было как раз время молитвы, и в мечеть потихоньку стекались прихожане. Наше внимание привлекли две молоденькие девушки, тоненькие и стройные, одна – просто писаная паризод ("красавица", узб.) с точёным, гордым лицом чистокровной согдийки. Редкий тип среди современных, сильно отюреченных, узбеков и таджиков. А какие были на них наряды – это, как сейчас говорят, просто взрыв мозга! Прямиком в этнографический музей с табличкой "Женский костюм древних согдов".
Длинные, свободного покроя платья-рубахи до колен и зауженные книзу штаны, на ногах – серебристые плетёные сандалии. На одной из девушек всё было ярко-красного цвета с белыми цветами, на другой, той, что «согдийская красавица» – с синими и зелёными цветами на белом фоне. И какой там шариат-мариат, какая паранджа-маранджа! Весьма откровенные, надо заметить, костюмы. Особенно на красавице. Если на её спутнице платье ещё было с чисто декоративными короткими рукавами, а штаны – чуть выше щиколоток, то она сама дразнила совершенно голыми руками и приличным вырезом на спине, штаны оставляли голени открытыми наполовину. Довершали образ какие-то цветные тюрбаны, лихо закрученные на голове.
Ни до, ни после я больше не встречал в Узбекистане таких необычных нарядов и даже не совсем уверен, точно ли девушки были узбечками или таджичками. Хотя, кем им ещё быть? Возможно, они были уйгурки, поскольку уйгуры никогда не практиковали жёстких табу в отношении женской одежды.
Понимая, что лично мне ничего тут не светит, я подговорил жену, чтобы она попросила у них разрешения сфотографироваться с ними вместе. Юля и сама была в восторге от их на 100 процентов этнических нарядов и, пока я изображал прохожего, завела такой разговор:
- Девушки, можно с вами сфотографироваться?
Красная, по её словам, скривилась так, словно проглотила таракана, а паризод, помявшись, ответила:
- Нам нельзя. Сейчас придёт свекровь, если увидит, будет ругаться.
Нет, ну ты подумай, то, что они ходят по улице чуть ли не голыми по мусульманским понятиям, их свекровку полностью устраивает, а сфотографироваться с туристом, тоже женщиной – нет. Ну и ладно, всё равно мы их тайком сфотали.
Потерпев фиаско в этнографических изысканиях, мы отправились дальше. Минутах в 10 ходьбы от Боло-Хауза находится колхозный рынок – самый большой базар Бухары по размерам, пожалуй, не уступающий ташкентскому Чорсу. Но, в отличие от Чорсу, здесь нам удалось-таки потратить деньги. Юля жаждала поближе познакомиться с местными сладостями, и ей это удалось.
Мы набрали два пакета, забив их сушёной дыней, кристаллическим сахаром и, конечно, халвой – королевой узбекских сладостей. Всего мы набрали не меньше 4 кг. Такая крупная покупка дала нам смелость поднять вопрос о скидке, но продавец на корню пересёк этот разговор. 26 тысяч сумов и точка! Впрочем, мы всё равно были в выигрыше, ведь на наши деньги это всего-то менее 200 рублей! Это не считая того, что мы съели бесплатно, пользуясь обычной для восточных базаров возможностью пробовать всё на халяву. Сколько у нас потянет пара килограммов одной только халвы? Вот то-то, не говоря о том, что после бухарской халвы мы решительно отказались называть этим словом то, что продают в наших магазинах.
Кстати, "халва" и "халява" довольно похожие и по написанию, и по смыслу слова, разве нет? Халва, как известно, символ сладкого, не зря на Востоке даже есть прочно прижившаяся и у нас поговорка: "сколько ни говори халва, во рту слаще не станет!". То же значение имеет у нас слово "халява". Опять же, неспроста в русском языке появилось крылатое выражение "на халяву и уксус сладкий!". Короче, я уверен, что русское слово "халява" однозначно произошло от слова "халва".
Халвы мы взяли трёх видов: обычную подсолнечную, с шоколадом и фисташковую со сгущёнкой.
Но самым необычным лакомством оказался кристаллический сахар. Разинув рты, мы внимали продавцу, который в общих чертах рассказал о технологии его производства:
- Сначала сахар долго варят в большом котле, а потом он шесть дней медленно там остывает. В итоге получается такая кристаллическая масса.
Додумался же кто-то! Не сказали бы, никогда бы не подумал, что этот плоский кусок из сросшихся кристаллов – не кварцевая брекчия, а всего лишь обычный сахар. Мы взяли двух видов: жёлтый, расколотый на небольшие куски, и монолитный кусок бесцветного. Лизнули разок на всякий случай, мало ли, уж больно на кварц похож!
После рынка покатались на колесе обозрения в соседнем парке Саманидов (бывшем ПКиО им. Кирова). Здесь же находится и скромное с виду, почти неприметное сооружение кубической формы с небольшим куполом наверху - мавзолей Исмаила Самани. Если даже вы, по какой-то причине, больше ничего не видели в Бухаре, это не так страшно, если вы видели этот мавзолей. На мой взгляд, в Бухаре вообще нет ничего столь же замечательного и прекрасного, как эта усыпальница, несмотря на то, что она не выделяется ни грандиозными размерами, ни обилием цветных мозаик, ни великолепием куполов и башен.
Нет в Бухаре ничего прекраснее этого скромного мавзолея.
С виду это маленькое и неприметное сооружение почти кубической формы с небольшим куполом наверху, однако, уже издали оно восхищает своей строгой соразмерностью и совершенными пропорциями. Вблизи же нельзя не залюбоваться поразительным по красоте и сложности кружевом узоров, покрывающих его каменные стены.
Как гласит общепринятая версия, мавзолей построили на рубеже IX - X веков в правление эмира Исмаила из династии Саманидов. Но, несмотря на название, нет доказательств того, что он похоронен именно здесь. Более того, существует точка зрения, что истинная дата его строительства лет на двести древнее, и что первоначально он, вместе с уже упоминавшейся мною мечетью Магаки-Аттари, был сооружен ещё в доисламскую эпоху как зороастрийские храмы Солнца и Луны. После завоевания Бухары арабами в 709 году эти два храма оказались единственными, избежавшими уничтожения и были превращены захватчиками в мечети.
Мне эта версия нравится гораздо больше, хотя бы потому, что она намного романтичнее официальной. Конечно, для историка зазорно строить свои предпочтения на столь шатких и ненаучных основаниях, и нет почти никаких доказательств её истинности, за исключением разве того, что архитектурный и декоративный стиль мавзолея несёт явные следы доисламских культурных традиций. Косвенным подтверждением доисламской версии может быть и то, что также нет особых аргументов и в пользу официальной версии, кроме деревянной таблички, вмурованной в кладку, которая гласит, что здесь покоится прах внука Исмаила Самани Наср ибн Ахмада.
Есть ещё одно предание, связанное с мавзолеем. Оно объясняет, почему он пережил монгольское завоевание, а не подвергся тотальному уничтожению. Якобы жители города, не желая гибели своей святыни, незадолго до падения Бухары засыпали его песком. Вряд ли это правда, ведь здание потом так и простояло скрытое от посторонних взоров, пока его не очистили от наслоений уже в советское время. Да и сомнительно, чтобы жадные монголы не проявили интереса к подозрительному холмику на ровном месте.
Место, где находится усыпальница, ныне весьма живописно. Большую часть открытой площадки с мавзолеем занимает большой хауз в окружении деревьев парка.
Удивительным было то, что вокруг не было никакого ажиотажа и наплыва людей – ни местных, ни туристов. А между тем, где-нибудь в Вене, толпы туристов осаждают дом Хундертвассера, хотя он тоже далеко в стороне от основных красот столицы Австрии. А ведь при всем моём уважении и восхищении фантазией и мастерством австрийского архитектора, его творение рядом с мавзолеем Исмаила Самани – это как картинг по сравнению с Формулой 1. Ну и чёрт с ними! Зато нам никто не мешал снимать.
Тем временем, вдоволь налюбовавшись этим удивительным творением древних зодчих, мы шли через восточную часть парка назад, в направлении старого города. Здесь парк радовал глаз чистотой и умеренным креативом, и людей было значительно больше, чем у мавзолея. По широкой зелёной аллее, вдоль широкого арыка, мы пришли к главному входу парка.
Справа от нас поднимались стены ещё одного архитектурного ансамбля. Это Кош-Медресе построенное во 2-й половине XVI века при Абдалла-хане. Его образуют два медресе: одно – собственно Абдалла-хана, другое называется Модар-и Хан, что в переводе с таджикского значит "Мать хана", поскольку построено оно было в честь матери Абдаллы.
Ансамбль Кош-Медресе. Медресе Абдалла-хана. Нашего соседа по гостинице тоже сюда занесло.
Особенно нарядно и празднично смотрится Модар-и Хан с высоченным порталом, фасад которого, как и медресе Надира Диван-беги, целиком покрывает ажурная вязь изящных узоров из разноцветной майолики. Декор соседнего медресе Абдалла-хана лишь чуть менее впечатляющ.
Несмотря на монументальность ансамбля и изящество его отделки, здесь тоже было безлюдно. Единственной живой душой, кроме нас, которую мы тут встретили, оказался наш сосед по гостинице, немец, бродивший в одиночестве по пустынной площади коша. Подумаешь, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО! Кому это вообще интересно? Был бы "МакДональдс" – тогда другое дело!
Медресе Модар-и Хан. Ещё сто лет назад оно видело женщин только в парандже.
Мы покинули Кош-Медресе и через старый город отправились обедать в нашу любимую "Чинару". Там нас огорошили, сообщив, что лагмана уже нет, что сильно расстроило Юлю, которая, похоже, подсела на это вкусное блюдо. Пришлось довольствоваться шашлыком, мантами и пловом. Шашлык ожидаемо оказался не очень, потому что я давно понял, что если ты лично не знаком с поваром или хотя бы официантом, тебе подадут как всем. В худшем случае, одну плеву и жилы, в лучшем, если заведение приличное, вперемешку с хорошими кусками на шампур вам подкинут третьего сорта, который, как известно, не брак, после чего полчаса хорошей гимнастики для зубов обеспечены. Хорошим ресторанам тоже ведь надо куда-то девать этот самый третий сорт.
Зато плов оказался выше всяких похвал. Я не знаю, какие конкретно у него были отличия от того, что мы ели в Ташкенте в плане рецепта, но главное мы поняли сразу – в Бухаре используют обычный рис, а не длиннозернистый, который мы оба не любим. Благодаря этой мелочи плов в "Чинаре" был чрезвычайно нежным и сочным и просто таял во рту. Это правило – если не хотите, чтобы ваше блюдо из риса было похоже на "Риглисперминт", используйте только короткий рис. Впрочем, о вкусах не спорят.
После обеда мы решили слегка разбавить старину, которая второй день повсюду окружала нас в Бухаре, и с этой целью прогулялись по широкой дуге, образованной улицами Ислама Каримова, Афрасиаба и проспектом ибн Сины, полукольцом огибающих старый город с севера. Это широкие оживлённые магистрали, запруженные транспортом, застроенные со всех сторон современными жилыми домами, магазинами, салонами красоты и прочими приметами современной цивилизации. Глядя на всё это, трудно поверить, что всего в нескольких кварталах отсюда город выглядит совсем иначе.
На бухарских улицах бросаются в глаза необычные маршрутки, каких я нигде, кроме Бухары, больше не видел. Здесь додумались использовать в качестве оных не что иное, как Daewoo Damas (он же Chevrolet CMV)! Кто не знает, это микроавтобус вместимостью всего 7 пассажиров, по виду напоминающий горбатый "Запорожец" и не сильно больше размером.
Нельзя было не улыбнуться, глядя на это транспортное средство длиной чуть более трёх метров. Но всё чин-чинарём – на лобовом стекле номер маршрута, в салоне - согнувшиеся в три погибели пассажиры, подпирающие подбородки коленками. Цирк!
Жаль, не прокатились. Тем более, что и проезд в Бухаре стоит копейки – 700 сумов.
Проспект ибн Сины продолжается улицей Афрасиаба, которая привела нас, в который уже раз, к Арку, откуда мы натоптанным маршрутом пошли в сторону гостиницы.
Проходя через торговые купола, мы привычно замедляли шаг, разглядывая искусные произведения местных ремёсел. Мы уже почти вышли из Фурушона, как вдруг я застыл на месте. "Ба, знакомые всё лица!" - пронеслось в голове.
- Смотри туда, - подтолкнул я жену, тыча пальцем в сторону прилавка, где торговали всевозможными головными уборами.
У прилавка стояла наша морганатическая парочка из Ташкента! Маленький азиат вертелся перед зеркалом, которое держал продавец, и с помощью своей сильной подруги пытался нахлобучить себе на голову традиционный узбекский головной убор – шапку-ушанку розового цвета с советской кокардой.
- Ну да, в Бухаре эта ушанка ему будет в самый раз, - посмеялась Юля.
- Особенно розовая, - поддакнул я. – В чёрной есть риск окончательно отморозить голову.
- Они бы ещё тут матрёшку купили! - продолжала стебаться над бестолковыми иностранцами Юля.
Двое заморских чудаков не обращали на нас никакого внимания, полностью поглощённые розовой шапкой и тем, что вливал им в уши продавец.
- Как думаешь, - спрашиваю, - они нас узнали? – Хотя и так было совершенно очевидно, что нет. – Всё-таки, в Ташкенте мы долго стояли чуть не в обнимку сначала в аэропорту, а потом в автобусе и у самолёта.
- Не похоже. У них любовь, они ничего больше не видят, кроме себя.
Примерка розовой ушанки сильно затянулась, и хоть нам очень хотелось узнать, чем кончится дело, пришлось идти дальше, не дождавшись развязки.
Последний день в Бухаре подпортила погода. Белое солнце пустыни спряталось за тучи, дул холодный ветер. Мы съели свой оплаченный завтрак, навьючились пожитками и пошли убивать время до поезда. Сначала мы попытались изучить окрестности городского стадиона, но не обнаружили там ничего интересного и решили не оригинальничать и снова пошли в старый город.
Обычная туристическая тропа у художественного музея поворачивает с улицы Бахауддина Накшбанда направо к куполу Фурушон, а мы пошли прямо. Широкая, но сильно разбитая дорога шла здесь через частный сектор, застроенный бедными одноэтажными домиками вдоль канала Шахруд.
Но и здесь нашлись достопримечательности. С правой стороны сверкнул луч света в тёмном царстве – ансамбль Гаукушон, получивший своё название благодаря бывшей здесь прежде бойни, где забивали быков. "Гаукушон" то и значит – "убивающий быков". В конце XVI века уже знакомый нам Абдалла-хан распорядился построить на этом месте мечеть, а рядом воздвигли ещё и минарет, как две капли воды похожий на Калян, только раза в полтора ниже. Мечеть тоже выглядит скромнее объектов, скажем, По-и Каляна или Ляб-и Хауза, не отличаясь богатством наружного убранства из-за отсутствия красочных мозаик, но всё равно восхищает совершенством архитектуры и размерами.
Излишне говорить, что и здесь других туристов, кроме нас, не было, несмотря на то, что Гаукушон тоже фигурирует в списке Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Гаукушон - "убивающий быков". Сейчас здесь нет ни быков, ни мясников, ни туристов. Вообще никого.
Больше ничего достойного внимания в этом районе не нашлось, и вскоре мы вышли к Арку.
В этот раз там было весело. На площади у крепости стоял настоящий верблюд, смотревшийся очень органично на фоне этих древних стен. Понятно, что корабль пустыни бросил там якорь не просто так. У него был хозяин, на которого верблюд ишачил, служа хорошей приманкой для туристов.
Очень скоро рядом появилась шумная ватага каких-то иностранцев, которые водрузили на спину животного одного мужика. Верблюд под присмотром хозяина покатал мужика по площади, а ватага всё это время покатывалась со смеху, глядя на это действительно забавное зрелище.
Однако, у нас до сих пор не было ни одного сувенира, не считая магнита, который мы купили в Саррафоне в самый первый день в Бухаре. Ну какой сувенир из заурядного магнита? Нужно что-то посущественнее. Но что? С ножом всё ясно, нож не вариант. Халат, тюбетейка? И что с этим халатом потом делать, гостей встречать, пойти в театр? Тюбетейка и вовсе уже есть. Юля начала осторожно продвигать тему насчёт каких-нибудь побрякушек.
- Я бы хотела серьги или браслет в национальном стиле. Это мило.
Нет, ну а что? Пусть так. И память останется, и пользу будет приносить. Серьги, в отличие от халата, и носить можно.
- Ладно, только не забывай, что мы не миллионеры.
Мы уже дошли до Фурушона, но ничего приличного на глаза не попадалось. Тогда Юля предложила вернуться назад, туда, где между Фурушоном и Заргароном выстроили небольшой торговый центр, стилизованный под старину.
Мы вошли в один, весьма приличный магазин, где нас встретил очень вежливый и интеллигентный продавец, совершенно не похожий на крикливых, назойливых и как попало одетых продавцов на рынках. Тщательно отглаженные брюки, белая рубашка, галстук – чистой воды продавец-консультант какого-нибудь дорогого бутика.
Прилавки и витрины были забиты великим множеством самой разной и очень изящной бижутерии в национальном стиле. Как раз то, что нужно. Глаза у Юли разбежались, и она бросилась примерять серьги, браслеты, цепочки, в общем всё, что попадалось под руку.
Хозяин лавки, ни в коем случае не навязывая свой товар, очень интересно и доходчиво рассказывал о вещи, которая в данный момент интересовала молодую ханум. Вскоре после нас вошла пара пожилых иностранцев, но хозяину удалось так распределить между нами своё внимание, что никто не чувствовал себя обделённым.
Наконец, перепробовав с полдюжины разных вещиц, мы дошли до витрины с цепочками. Цепочки, как же! Цепи, в палец толщиной и длиной до пупа. И Юлю они зацепили. В 1994-м с такой цепью на шее можно было бы решать любые вопросы на любой стрелке.
Притом каждая цепь отличалась оригинальным дизайном, тонким и искусным. Жена запала на две и никак не могла выбрать. Честно говоря, я тоже. Продавец тут же принялся объяснять:
- Это ручная авторская работа, сплав серебра и мельхиора в соотношении 70 к 30.
Цепь была составлена из плоских рельефных пластинок, сходящихся на груди в одну двойную цепь. Пластинки изображали расправленные крылья, напоминающие фаравахар, древний зороастрийский символ. Так я и прозвал эту цепь фаравахаром.
Я рассказал Юле своё ви'дение символики этого украшения, и это сразу резко качнуло чашу весов в пользу фаравахара.
- Давай его купим, - начал канючить ребёнок, так что отказать было невозможно.
- Сколько она стоит? - спрашиваю продавца.
- 110 долларов.
Зачем спрашивал, мог бы и сам догадаться. 10 $ с цены нам охотно скинули, и зороастрийский артефакт перешёл в наши руки. Юля, не снимая покупки, гордо вышла на улицу.
- Ну вот, - говорю, - теперь ты – мобед.
- Какой ещё мопед?
- Педальный! Сам ты мопед! Мобед, говорю, а не мопед, отсталый ты человек! Так назывались жрецы у зороастрийцев.
- У каких ещё зороавстрийцев?
- Ты что, с Джорджем Бушем в одной школе училась? У зороастрийцев! Это такая древняя религия, которая в античности и раннем средневековье была распространена в Иране и Средней Азии. А называется так по имени своего основателя, пророка Зороастра, или Заратуштры. Австрия тут вообще не в теме. Так что, будешь батюшкой у огнепоклонников!
- А огнепоклонники тут при чём?
Пришлось продолжить религиоведческий ликбез:
- Огнепоклонники и зороастрийцы – это одно и то же. Зороастрийцы поклонялись огню, потому их звали также огнепоклонниками. Это ж любой олигофрен знает, ты чего?
- Ну да, чего это я? Как я могла это забыть?
Так, валяя дурака, мы медленно шли в сторону "Чинары". Я, несмотря на то, что кошелёк полегчал на сто баксов, как ни странно, тоже был счастлив. Фаравахар мне самому понравился. Тем паче, что ничего похожего в Бухаре мы больше нигде не видели.
До поезда ещё было комфортных два часа, но сильно рассусоливать было некогда. Во-первых, железнодорожный транспорт в Бухаре организован достаточно странным образом. По сути, вокзала там просто нет. Нет, вообще он есть и называется Бухара-1, но находится в другом городе, Кагане, километрах в 15 от Бухары. В самой Бухаре есть вокзал Бухара-2, но через него идёт исключительно грузовое движение. Такая мудрёная система досталась городу ещё от царского времени, когда через Среднюю Азию тянули Закаспийскую железную дорогу. Какой смысл был строить вокзал в совсем уж захолустном Кагане, я не знаю.
Вторая причина, по которой нам следовало поторапливаться – в Узбекистане, прежде чем сесть на поезд, надо, как в аэропорту, пройти регистрацию, которая заканчивается за полчаса до отправления поезда.
Добраться до Кагана на общественном транспорте без пересадок нельзя, это мы ещё в гостинице выяснили. Оставалось только такси. Прямо у чайханы была стоянка, так что, едва мы вышли из "Чинары", как сразу получили несколько предложений ехать в аэропорт или на вокзал. Наверное, нас выдала большая сумка.
Но цены были приемлемые. Мы договорились за 20 тысяч сумов, что не сильно превышало ту сумму за такую поездку, которую нам озвучили ещё в гостинице.
Вокзал Бухара-2 ничего выдающегося собой не представляет – обычный новодел в национальном стиле. Впрочем, здание удобное и современное, с красивым фонтаном на площади, который, увы, не работал. И кто его знает, может лет через 50 и этот новый вокзал назовут памятником архитектуры.
Гораздо интереснее находящийся рядом с вокзалом дворец культуры железнодорожников – прекрасное двухэтажное здание с башенками, окружённое высокой кованой решёткой и сквером. Это воистину дворец, не только по названию, но и по предназначению, ибо построили его в 1898 году как резиденцию предпоследнего эмира Бухары Абдул-Ахад-хана.
Каган. Бывшая резиденция эмира, ныне ДК железнодорожников.
Внутрь попасть не удалось, пришлось ограничиться прогулкой по скверу. На этом и завершилась наша культурная программа в славном городе Бухаре.
Вокзал был почти пуст, но только сначала. Когда, за час до отправления поезда, началась регистрация, туда уже набились пассажиры с двух поездов, в результате в небольшом здании места не осталось совсем.
Объявили посадку. Наш "Афрасиаб" стоял на первом пути, но мне не удалось как следует его рассмотреть и поснимать – погода окончательно испортилась, хлынул дождь. Я успел сделать несколько кривых кадров спереди и заскочил следом за Юлей в вагон.
"Афрасиаб".
Вообще, конечно, этот поезд очень впечатлил своим комфортом и суперсовременным дизайном. Думаю, что у многих туристов благодаря "Афрасиабу" Узбекистан предстал в несколько ином свете – не просто как большой музей средних веков, но и как страна, готовая идти в ногу с прогрессом.
Наш 3-й вагон почти целиком был занят туристами из Италии, но свободные места были.
На самом деле "Афрасиаб", конечно, не узбекского производства, это испанские Talgo250, закупленные в 2011 году. Пока в Узбекистане они обслуживают только два маршрута из Ташкента в Карши и Бухару.
Поезд действительно классный, но если сравнить с нашей "Ласточкой" (на "Сапсане" я ещё не ездил), то наш поезд отличается меньшей вибрацией и шумом в салоне. Не знаю, в чём тут дело, в особенностях конструкции или в неважном состоянии путей. А может дело в скорости – "Афрасиаб" гораздо быстрее, на некоторых участках он разгонялся до 231 км/ч, о чём оповещало табло в вагоне.
Салон суперпоезда.
В итоге, 250 км до Самарканда мы пролетели всего за полтора часа. Вот такие поезда мне по душе, это тебе не 6 суток по Транссибу!
Смотреть из окна было интересно, несмотря на плохую погоду и скорость. Местность между Бухарой и Самаркандом довольно плоская и совершенно безлесная, только вдали временами были видны зубчатые стены горных хребтов Каратау и Актау. Равнина эта плотно населена и почти вся занята сельхозугодьями, в основном, хлопковыми полями. Конец сентября – как раз время сбора урожая. Ещё неубранные поля белели ждущим своего часа хлопком, а на других копошились сборщики, нагружая машины огромными пухлыми кучами белого узбекского золота.
В местных новостях показывали сюжет о сборе хлопка, так вот сборщикам урожая, а это почти исключительно женщины, платят 500 сумов за килограмм. Три с половиной рубля. В день удаётся собрать максимум центнер. Легко подсчитать, какой это адский и неблагодарный труд. А куда деваться, и такой заработок почитается за большую удачу.
Последнее редактирование:
Lens
Старожил
А как же 787 AZALa?
Про цену билета не знаю, но длина трассы раза в 1,5 отличается.
Вы легко можете и в России прокатиться на таком поезде между Москвой и Нижним Новгородом или в Берлин из Москвы. Это же тот же самый Стриж. Отличие только в том, что Стрижи были закуплены без головных вагонов ну и еще в некоторых технических моментах. Роль головных у нас исполняют электровозы ЭП20. Я на таких поездах неоднократно ездил в Испании между Барселоной и Аликанте и какого-то особого восторга не испытывал.
Путешествие отличное! Жду продолжения рассказа! Кстати, сам давно подумываю совершить туда поездку.
прокуратор понтий пилат
Сторожил
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Lens, спасибо за уточнение! Исправлю в тексте.
А насчёт "Афрасиаба" и "Стрижа". Вы немножко не правы. Немного разные это поезда. Да, оба - детище испанской "Talgo", но узбекский поезд, это, как я говорил, чистый "Talgo250", а наш - это только вагоны "Talgo". У нас используются наши локомотивы ЭП20, а у узбеков "родные", испанские.
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Категорически поддерживаю!
прокуратор понтий пилат
Сторожил
В пути мы сделали всего две, очень коротких, 1-2 минуты, остановки в Навои и Каттакургане и в половине шестого вечера уже были в Самарканде. Идти на прогулку было уже поздно и холодно, поэтому мы сразу отправились в гостиницу.
Утром выяснилось, что до основных достопримечательностей древней столицы Тимуридов не так уж и далеко, как говорят, в пешей доступности. Пройдя метров 200 по нашей улице Толстого, мы повернули направо и скоро вышли на Университетский бульвар. Растущие вдоль его проезжей части вековые деревья накрывали густой тенью широкую пешеходную аллею, идущую посередине. Хотя светило солнце, температура была градусов семь тепла, мы старались выискивать в этой тени маленькие пятнышки света и жались к ним, ёжась от холодного ветра. Когда-то давно, до революции, бульвар назывался Абрамовским, в честь первого губернатора города А. К. Абрамова. В те времена он отделял туземный город от нового, русско-европейского.
Выйдя на бульвар, мы оказались почти в самом его начале. За спиной была площадь, на которой где-то среди деревьев спрятался памятник А. Навои, чуть дальше стояли в линию современные здания гостиницы и банка, а слева, укрытое пушистыми соснами, притаилось небольшое, приземистое строение в легко узнаваемом стиле рубежа XIX - XX веков. Сейчас здесь находится один из корпусов Самаркандского университета, а в царское время размещался штаб войск Самаркандской области.
Здание имеет два входа, оба крыльца которых украшены парой симпатичных лежащих львов. Тут же рос небольшой бананчик. Мы встречали эти тропические растения и в Ташкенте, но и там, и здесь они довольно чахлые, не то, что в Сочи, всё-таки, зимой в Узбекистане для них слишком холодно.
Вдоль бульвара можно встретить ещё несколько интересных зданий так называемого «русского Самарканда», таких как биофак СамГУ (бывшая женская гимназия, 1904) с расположенным там же зоологическим музеем, учебный корпус Института иностранных языков, а также типовую советскую гостиницу «Самарканд», которую сейчас отдали каким-то инвесторам для реконструкции.
Отсюда прямой, как стрела, бульвар идёт на северо-восток, метров через 700-800 упираясь в круглую площадь, в центре которой на высоком троне, установленном на постамент, в окружении фонтанов, восседает главный герой узбекского народа, вездесущий эмир Тимур. Он сидит спиной к бульвару, устремив взор в сторону куполов Регистана.
Не только Ильич живее всех живых. Тимур тоже!
Свернув направо и пройдя мимо перестраиваемой гостиницы, очень скоро вы окажетесь у последнего пристанища грозного завоевателя – мавзолея Гур-Эмир, построенного в 1404 году Мухаммадом ибн Махмудом Исфагани. Вход в усыпальницу выполнен в виде высокого, отдельно стоящего портала, сверху донизу украшенного великолепными изразцами с преобладанием оттенков синего и зелёного цвета.
За ним стоит сам мавзолей, выделяющийся огромным высоким куполом, не гладкого, как в бухарских постройках, а состоящего из выпуклых ребёр, придающих ему дополнительный объём и нарядность. По обеим сторонам от купола возвышаются два, примерно такой же высоты, минарета, тоже сплошь покрытые росписью.
Надо заметить, что и купол, и минареты не отличаются строгим совершенством форм. Купол слегка, но всё же заметно, несимметричен, а минареты кривоваты. Такие же изъяны, кстати, присутствуют и в постройках Регистана. Удивительно было видеть столь откровенную халтуру в столь прославленных памятниках. На месте заказчиков этих сооружений я бы такого не потерпел. Впрочем, возможно, что это дело рук уже позднейших реставраторов.
Гур-Эмир, что значит «гробница повелителя».
У нас были сомнения, идти ли внутрь, поскольку могила самого Тимура находится в закрытом помещении, и доступа туда нет, а окончательно передумали, ознакомившись с цифрами у окошка кассы. С таких, как мы, богатеньких бледнолицых буратино тут драли три шкуры, точнее 30 тысяч сумов. Особенно это раздражало при сравнении цены «для своих» – тысяча сумов. Именно. Тысяча. Нет, ну я понимаю, что иностранцы по любому всегда и везде лохи и должны за это платить соответствующий налог, у нас в России, в том числе, такие же порядки. Но наши зарубежные гости платят максимум в два раза больше местных, а не в тридцать раз, как здесь. Это уже явный перебор. Тем более, что с таким беспределом мы столкнулись только в Гур-Эмире, во всех других местах цены для туземцев и иностранцев различались не более чем, в два-три раза.
Зато у этой самой кассы мы стали зрителями бесплатного спектакля, который от души нас повеселил и помог забыть горечь пережитой здесь обиды.
Подходят к окошку двое русских – средних лет мужчина и женщина. Дама наклоняется и говорит кассиру:
- Мы граждане Узбекистана, можно нам два билета? Вот паспорт.
Кассир скользнула взглядом по предъявленному документу и спрашивает:
- А у мужчины паспорт есть?
Пауза. То ли мужчина был немой, то ли потерял дар речи, поскольку отвечать снова взялась женщина:
- Он просто паспорт забыл в гостинице. Я сама – местная, а он из Ташкента, живёт на улице...
Но кассир явно была не пальцем деланная, видно было, что она собаку съела на таких дискуссиях, ибо её последующий простой вопрос сразу отправил любителей халявы в нокаут:
- Пусть скажет, когда День независимости Узбекистана.
Долгая-долгая пауза. Выждав достаточно времени, слово снова берёт кассир:
- С вас 31 тысяча.
Занавес. К мужчине дар речи так и не вернулся, более того, теперь его лишилась и его спутница, и оба, молча постояв у окошка, видимо, пытаясь вспомнить то, чего никогда не знали, так же молча отправились восвояси. Не захотели смотреть на Гур-Эмир с 50-процентной скидкой. А эти деятели хотели, чтобы мы заплатили им 60 тыщ. Дудки!
Отойдя от кассы, мы стали изучать Гур-Эмир с площадки у дороги, где немедленно стали жертвами одного из охотников за туристами. У основных достопримечательностей Бухары и Самарканда этих доморощенных горе-экскурсоводов великое множество, и они отличаются невиданной навязчивостью. Тот, что нарвался на нас, был чемпионом по занудству:
- Брат, хочищь экскурсия? Весь город, если хочищь, можим дажи гори ехат. У меня мащина хорощий, всё увидищь!
Я попытался вежливо отказаться:
- Нет, спасибо, не надо.
Но для охотника за головами всё, что вы говорите, не имеет абсолютно никакого значения. Мы двадцать раз ему повторили, что нас его экскурсии не интересуют, но всё было тщетно. Он вцепился намертво, как клещ, и я уже начал думать, что отцепить его можно, только убив. Короче, дело зашло в тупик, но тут Юля возьми да скажи:
- Вы знаете, у нас нет денег.
Эта фраза возымела волшебное действие. Назойливый туземец исчез так же быстро и незаметно, как и появился. Поэтому, если не хотите стать объектом навязчивой рекламы в Узбекистане, говорите везде эти магические слова, и вас сразу оставят в покое.
Если обойти Гур-Эмир сбоку, то метров через сто выйдешь к мавзолею Ак-Сарай. Слово «Сарай» по-тюркски значит «дворец», дощатая хозпостройка здесь ни при чём. Это небольшое, скромное сооружение с куполом, без всяких излишеств. Кто лежит в этом мавзолее, точно не установлено, но есть гипотеза, что это может быть Абд аль-Латиф, запомнившийся только тем, что он был подонком - убил своего знаменитого отца Улугбека.
Внутри наводили марафет двое смотрителей, мужчина и женщина, однако ничего интересного в маленьком тёмном помещении не просматривалось. Зато за вход надо было платить, кажется, по 10 тысяч, и мы вернулись к Гур-Эмиру. Оттуда идёт очень широкий зелёный бульвар, а точнее, сквер с фонтанами, «Ёшлик», где вы встретите ещё один шедевр средневековой архитектуры – мавзолей Рухабад.
Рухабад.
Там покоится почитаемый мусульманский проповедник и богослов Бурханеддин Сагарджи, почивший то ли в XIII, то ли в XIV веке. Считается, что мавзолей над его могилой был воздвигнут по приказу самого Тимура в 1380 году. Возможно, это и так, а возможно, и нет. Лично у меня есть сомнения в этой датировке. Дело в том, что Рухабад сильно не похож на другие подобные сооружения Самарканда аскетизмом наружного убранства и простотой экстерьера. Внешне он здорово напоминает мавзолей Исмаила Самани, а это наводит на смелую мысль о том, что, возможно, и он является уцелевшим осколком доисламской, зороастрийской Согдианы.
Рядом с Рухабадом есть ещё пара культовых построек, но они малоинтересны как эстетически, так и исторически, так что останавливаться на них не буду.
Мимо Рухабада мы дошли до конца сквера-бульвара, где обращает на себя внимание стоящая торцом к площади обыкновенная панельная хрущёвка с необыкновенным по красоте мозаичным панно на тему строительства новой, советской жизни в Узбекистане и большой фонтан.
Хоть и не 600 лет домику, а тоже красиво.
В этом месте улица Регистан, которая начинается от памятника Тимуру, как бы проваливается вниз, а затем снова идёт вверх.
Мы прошли некоторое расстояние по правой стороне, сфотографировав по пути дом-музей писателя Садриддина Айни, а затем, с риском для жизни, перешли на другую сторону.
Несмотря на то, что в этом месте была «зебра», с таким же успехом мы могли переходить её где угодно. Даже, казалось бы, незыблемые и священные для любого восточного человека понятия, такие как уважение к старшим, забываются напрочь, стоит только этому восточному человеку сесть за руль. Впереди нас дорогу переходила узбекская бабушка, так ей пришлось довольно долго простоять на середине улицы, уворачиваясь от пролетавших мимо лихих мужиков. Лишь когда поток машин затормозился на дальнем светофоре, ей удалось доковылять до тротуара. Такой у людей на Востоке менталитет – попадая за руль, становишься как бы выше всех остальных, тех, у кого руля нет, то есть, как ни крути, а начальником. А начальник, даже самый маленький, на Востоке это человек неприкасаемый и стоящий над законом. Жить и поступать в соответствии с законом обязан только чёрный люд, быдло, а для начальника это западло. Да что там, и у нас такие хамы – не такая уж большая редкость.
Если не считать Китай, узбеки – худшие из водителей, что я встречал. На ПДД они просто смачно харкают, и чувствовать себя более-менее безопасно можно только на светофоре. Да и то не всегда, ибо на перекрёстках, к примеру, их работа организована зачастую так бестолково, что и там вы сильно рискуете. Так что, будьте очень осторожны и внимательны на улицах узбекских городов, переходя дорогу, крутите головой на 360 градусов, если не хотите вернуться оттуда на костылях.
Вдоль левой стороны улицы Регистан идёт бульвар с привычно неработавшими фонтанами и памятником национальным певцам-бахши, по которому мы и пришли к главной цели всех, кто приезжает в Самарканд, его визитной карточке – площади Регистан.
Огромную площадь с трёх сторон обрамляют три фантастической красоты памятника средневекового зодчества, три медресе, расположенные буквой П – слева Улугбека, справа Шер-Дор, а между ними, в глубине площади, Тилля-Кари.
Регистан. Разве он не прекрасен?
Любоваться ансамблем бесплатно, однако, можно было только с известного расстояния - вход на площадь был огорожен, и за то, чтобы увидеть всю эту красоту вблизи и пощупать древние стены, надо было платить. И немало. Сбоку от Шер-Дора поставили будку с кассой, куда и надо было вносить денежные средства – 60 тысяч на двоих. Мы сомневались, стоит ли тратить такие деньги за ощупывание ровесников Жанны д' Арк, но тут получили заманчивое предложение от личности в штатском, сторожившей вход на площадь:
Ансамбль Регистана однозначно оказывает колоссальное воздействие на человеческую психику. Стоя на этой огромной площади, окружённый с трёх сторон нереальной по красоте архитектурой, испытываешь только чувство удивления и восхищения перед гениями, создавшими все эти порталы, минареты и купола. Всё сверху донизу покрыто разноцветной мозаикой, простые кусочки которой словно сами собой сложились в самые тонкие и прекрасные узоры и рисунки, какие только можно себе представить. Почти столь же богато и искусно украшены и внутренние стены медресе.
Из трёх медресе самым красивым и известным считается Шер-Дор и, наверное, справедливо. Прежде всего, благодаря необычному дизайну наружного декора, сочетающего традиции исламского изобразительного искусства с нехарактерными для него особенностями.
Внутренний двор и многие помещения всех медресе сегодня отданы на откуп местным коммерсантам, торгующих там всякой всячиной, среди которой встречаются весьма красивые вещицы. В медресе Улугбека нам попался набор металлических, тонко инкрустированных бокалов, способных украсить не только любую гостиную, но даже музей, но цена оказалась для нас неподъёмной. 250 долларов за весь набор. Мы попытались было поторговаться, предложив сотню, но торга не получилось вообще. Всё, что нам предложили – 100 баксов за один бокал. Да оно и к лучшему. А то, не дай бог, сторговались бы за сотню, что бы вышло? У нас даже на хлеб тогда не осталось бы, потому что эта сотня была всем, что у нас ещё шуршало в карманах.
Ну что, ставим напротив Регистана жирную галку и идём дальше, в сторону Биби-Ханум, аккуратно лавируя между множественными группами интуристов, которые здесь просто кишмя кишат.
Погода, которая с утра балансировала на грани, теперь решительно и бесповоротно качнулась в сторону ненастья. Только мы прошли мимо древнего торгового купола Чорсу и некрополя Шейбанидов и вышли на площадь Юлбарслар Хиёбони с памятником Исламу Каримову, как пошёл дождь. Быстро похолодало, и мы стали искать место, где можно пообедать, ибо давно пора было, а заодно и переждать непогоду, если удастся.
Прямо у Биби-Ханум нашлось подходящее заведение. Называлось оно оригинально – чайхана «Биби-Ханум». Там мы смогли не только просто утолить голод, но и открыть для себя новые грани узбекской кухни, на этот раз уже в её самаркандском варианте.
Благодаря удачному расположению и плохой погоде, «Биби-Ханум» была забита клиентами, среди которых примерно половина были русские, а остальные иностранцы. Наши налегали на национальные яства, от которых ломились столы, а интуристы вообще непонятно, что там забыли. Большинство из них цедили пиво или что покрепче, но закуски на их столах практически не было. То ли от жадности, то ли, скорее всего, из брезгливости и недоверия к местной кухне.
Непонятно, зачем ехать в такую даль, а потом жрать там свои гамбургеры, поэтому лично мы ни в чём себе отказывать не стали. Вскоре на нашем столе появились лагман, плов, самса, лепёшки и чай. Общий чек потянул всего на 300 рублей, то есть цены в ресторанах Самарканда такие же приветливые, как и в Бухаре.
Самаркандский дастархан - плов, лагман, самса.
В целом, всё было приготовлено неплохо, но всё-таки похуже, чем в бухарской «Чинаре». Сложно сказать, в чём причина – в мастерстве повара или в особенностях рецептур. Однако, в номинации «плов» первое место мы однозначно отдали Бухаре. Самаркандский отличается от бухарского использованием в гарнире жёлтой моркови, а главное отличие в рисе. Я уже говорил, что в Бухаре плов готовят из короткого риса, а в Ташкенте из длинного, из-за чего ташкентский плов получается слегка резиновым. В Самарканде рис промежуточный по длине, и поэтому он лучше ташкентского, но хуже бухарского. Сразу оговорюсь, это всё – на мой вкус. Наверняка, что у других будет совсем другое мнение.
А вот лепёшки самые лучшие в Самарканде, во всяком случае, по авторитетному мнению Юли. Внешне они отличаются очень тонкой серединой, маслянистой, хрустящей корочкой и нежным мякишем.
Просидев в чайхане битый час, мы так и не дождались окончания дождя, а между тем, культурную программу никто не отменял. Пришлось выползать на улицу, используя в качестве зонтов исключительно свои кепки, ведь мы совсем не ожидали столкнуться с такой погодой в солнечном Узбекистане.
Совсем рядом стоит ещё один памятник эпохи Тимура – грандиозная по размерам мечеть Биби-Ханум. Если мне не изменяет память, это вообще крупнейшая мечеть в Средней Азии. Честно говоря, ничем, кроме размеров, она меня больше и не поразила. В отличие от Регистана или Гур-Эмира, архитектура её – это просто беспорядочное нагромождение циклопических конструкций, не создающих никакого ощущения гармонии и красоты. Хотя внешний мозаичный декор безусловно заслуживает внимания.
Напротив мечети стоит довольно скромный, лишённый каких бы то ни было архитектурных и декоративных изысков, мавзолей Биби-Ханум. Само название, кстати, в переводе с узбекского значит «старшая царевна» и отражает высокий статус этой одной из многочисленных жён Тимура, ради которой он не постеснялся отгрохать такой огромный ансамбль.
Внутрь мы не пошли – за вход снова нужно было платить, а наши финансы были близки к дефолту.
Зато ничего не нужно было платить за вход на Сиабский рынок всего в двух шагах за Биби-Ханум, и мы, не мешкая, отправились туда. Наряду с ташкентским Чорсу, это самый известный, почти культовый, рынок Узбекистана, и вообще Средней Азии, и пройти мимо него нельзя. Это прекрасное место для того, чтобы почувствовать атмосферу не только восточного базара, но и Востока вообще, ибо базар здесь испокон веков был центром не только деловой, но и культурной жизни.
Сиабский базар - сердце Самарканда.
Вот и мы не просто ушли оттуда с покупками, но и вдоволь насмотрелись на множество экзотических товаров, послушали звонкую песню на дутаре бродячего певца-бахши, подивились нескончаемой суете разноплемённой толпы. В общем, прониклись и надышались той самой атмосферой Востока. И в прямом, и в переносном смысле.
Восточный базар - не просто место торговли. Это центр восточной культуры.
Сразу за Сиабским базаром идёт овраг, за которым начинается Афрасиаб – невысокий, но довольно крутой холм поперечником в пару километров. До монгольского нашествия в 1220 году именно здесь находился древний Самарканд. Потом уцелевшие жители ушли оттуда и восстановили свой город рядом с прежним местом. Сейчас Афрасиаб – это, по большей части, выжженная солнцем огромная куча глины. От древнего города остались только сглаженные временем руины, часть холма занята мусульманским, еврейским и корейским кладбищами, к которым снизу примыкает знаменитый некрополь Шах-и Зинда. Здесь же, прямо напротив Сиабского базара, находится мечеть Хазрет-Хызр, а за ней музей истории Самарканда.
Но время неумолимо катилось к вечеру, и всё это решено было оставить на завтра.
По пути домой мы прошли мимо заброшенного здания когда-то фешенебельной гостиницы «Афрасиаб», рядом с которой – театр музыкальной комедии с большим сквером и живописным каскадом фонтанов, в тот день тоже безжизненных.
Театр музыкальной комедии имени Алимджана.
Пока мы бродили между заполненными водой бассейнами, наткнулись на стайку ребятишек, которые огорошили нас очень странным приветствием «Hello!» Кстати, это был уже не первый подобный эпизод здесь, в Самарканде. Похоже на то, что для значительной части подрастающего поколения в Узбекистане белые ассоциируются исключительно с американцами или европейцами. Ну, я вежливо ответил школоте традиционным английским «Ассалом алейкум!», чем вогнал их в полный ступор. Тоже мне, полиглоты хреновы, ни бэ, ни мэ по-английски, а туда же – «Hello!»
На ресепшене в нашем «Люксе», помимо уже знакомого паренька-узбека, была ещё русская девушка Алёна и, едва поздоровавшись, мы сходу поинтересовались, нельзя ли нам горячего чайку. Чаю нам налили. А к нему ещё и стол накрыли! Лепёшки, халва, экзотическое для нас блюдо кузача, всё это хлебосольные хозяева выставили перед нами. Вот это гостеприимство! Это вам не Вена, где в гостинице даже кипятку не допросишься.
Больше всего мы, конечно, обрадовались кузаче, которая не только греет, но и пустой желудок насыщает прекрасно, ибо это такая похлёбка на густом бульоне с мясом, картошкой и овощами.
Заодно, появилась возможность сравнить их местную халву с нашей бухарской, и мы с Юлей пришли к единому мнению, что наша вкуснее. Вообще, как мне кажется, самая лучшая кухня в Узбекистане – это бухарская.
За столом мы разговорились и узнали много интересного о Бабуре, так звали паренька. Он студент, хорошо знает, помимо родного узбекского, и русский, а также английский. Благодаря английскому он подрабатывал также экскурсоводом, а теперь ещё взялся учить японский, чтобы работать и с туристами оттуда, так как японцы хорошо платят. Правда, как признался Бабур, времени у него не хватает, и занятия по японскому приходится иногда пропускать. Времени у него не хватает! Непонятно, где он вообще его находит при таком графике. А сил сколько на всё это надо! Молодец, что ещё тут скажешь!
Сидели мы минут сорок, потом вроде как пошли «по домам», но, когда проходили мимо ресепшена, Бабур нырнул под стойку, а вынырнул с бутылкой вина! Не портье, а Эмиль Кио какой-то! Улыбается во весь рот и протягивает её нам:
- Разрешите, - говорит, - это вам подарить?
Кто ж откажется? Вино было белое сухое марки «Ркацители», производства местного винзавода «Багизаган». Мало кто это знает, а Узбекистан ещё и собственное вино производит. А что тут странного? Странно было бы, если б не производил, если вспомнить, сколько в республике винограда.
Ну, взяли мы бутылочку, взяли и Бабура с Алёной, и пошли обратно за стол, пробовать узбекское вино. Очень приличное вино, надо заметить. Благо, свет, как накануне, на этот раз не отключали, и мы с ребятами посидели ещё с часок. Вот так интересно прошёл у нас этот вечер.
На следующий день погода сменила гнев на милость. С утра ярко светило солнце, и уже к обеду стало по-летнему тепло. После завтрака мы поспешили на улицу и старым маршрутом дошли до памятника Тимуру. В отличие от предыдущего дня фонтаны, и вокруг памятника, и в сквере у музыкального театра, работали. Их струи ярко сверкали и переливались на солнце, создавая радостное, приподнятое настроение и желание поскорее отправиться навстречу новым открытиям.
Наш план предусматривал три основных пункта: осмотр Шах-и Зинда и Афрасиаба, а также поездку по городу на трамвае от Сиабского базара до ж. д. вокзала.
Мы снова пошли в сторону Регистана. Чуть выше музея Айни нам попалось крохотное кафе, где мы увидели забавную картину. На оградке тротуара неподвижно застыла огромная, чёрная и блестящая, как антрацит, птица.
- Смотри, ворон! - воскликнул я, тыча пальцем в сторону пернатого.
Говорящий ворон.
Сперва я подумал, что он дикий. Однако, птица не проявляла никакого страха и сидела совершенно спокойно, равнодушно кося чёрным глазом на прохожих. Только когда я заметил тонкую верёвочку на ноге ворона, до нас дошло, что он ручной. Его хозяин, старенький белобородый аксакал, стоял тут же.
Утром выяснилось, что до основных достопримечательностей древней столицы Тимуридов не так уж и далеко, как говорят, в пешей доступности. Пройдя метров 200 по нашей улице Толстого, мы повернули направо и скоро вышли на Университетский бульвар. Растущие вдоль его проезжей части вековые деревья накрывали густой тенью широкую пешеходную аллею, идущую посередине. Хотя светило солнце, температура была градусов семь тепла, мы старались выискивать в этой тени маленькие пятнышки света и жались к ним, ёжась от холодного ветра. Когда-то давно, до революции, бульвар назывался Абрамовским, в честь первого губернатора города А. К. Абрамова. В те времена он отделял туземный город от нового, русско-европейского.
Выйдя на бульвар, мы оказались почти в самом его начале. За спиной была площадь, на которой где-то среди деревьев спрятался памятник А. Навои, чуть дальше стояли в линию современные здания гостиницы и банка, а слева, укрытое пушистыми соснами, притаилось небольшое, приземистое строение в легко узнаваемом стиле рубежа XIX - XX веков. Сейчас здесь находится один из корпусов Самаркандского университета, а в царское время размещался штаб войск Самаркандской области.
Здание имеет два входа, оба крыльца которых украшены парой симпатичных лежащих львов. Тут же рос небольшой бананчик. Мы встречали эти тропические растения и в Ташкенте, но и там, и здесь они довольно чахлые, не то, что в Сочи, всё-таки, зимой в Узбекистане для них слишком холодно.
Вдоль бульвара можно встретить ещё несколько интересных зданий так называемого «русского Самарканда», таких как биофак СамГУ (бывшая женская гимназия, 1904) с расположенным там же зоологическим музеем, учебный корпус Института иностранных языков, а также типовую советскую гостиницу «Самарканд», которую сейчас отдали каким-то инвесторам для реконструкции.
Отсюда прямой, как стрела, бульвар идёт на северо-восток, метров через 700-800 упираясь в круглую площадь, в центре которой на высоком троне, установленном на постамент, в окружении фонтанов, восседает главный герой узбекского народа, вездесущий эмир Тимур. Он сидит спиной к бульвару, устремив взор в сторону куполов Регистана.
Не только Ильич живее всех живых. Тимур тоже!
Свернув направо и пройдя мимо перестраиваемой гостиницы, очень скоро вы окажетесь у последнего пристанища грозного завоевателя – мавзолея Гур-Эмир, построенного в 1404 году Мухаммадом ибн Махмудом Исфагани. Вход в усыпальницу выполнен в виде высокого, отдельно стоящего портала, сверху донизу украшенного великолепными изразцами с преобладанием оттенков синего и зелёного цвета.
За ним стоит сам мавзолей, выделяющийся огромным высоким куполом, не гладкого, как в бухарских постройках, а состоящего из выпуклых ребёр, придающих ему дополнительный объём и нарядность. По обеим сторонам от купола возвышаются два, примерно такой же высоты, минарета, тоже сплошь покрытые росписью.
Надо заметить, что и купол, и минареты не отличаются строгим совершенством форм. Купол слегка, но всё же заметно, несимметричен, а минареты кривоваты. Такие же изъяны, кстати, присутствуют и в постройках Регистана. Удивительно было видеть столь откровенную халтуру в столь прославленных памятниках. На месте заказчиков этих сооружений я бы такого не потерпел. Впрочем, возможно, что это дело рук уже позднейших реставраторов.
Гур-Эмир, что значит «гробница повелителя».
У нас были сомнения, идти ли внутрь, поскольку могила самого Тимура находится в закрытом помещении, и доступа туда нет, а окончательно передумали, ознакомившись с цифрами у окошка кассы. С таких, как мы, богатеньких бледнолицых буратино тут драли три шкуры, точнее 30 тысяч сумов. Особенно это раздражало при сравнении цены «для своих» – тысяча сумов. Именно. Тысяча. Нет, ну я понимаю, что иностранцы по любому всегда и везде лохи и должны за это платить соответствующий налог, у нас в России, в том числе, такие же порядки. Но наши зарубежные гости платят максимум в два раза больше местных, а не в тридцать раз, как здесь. Это уже явный перебор. Тем более, что с таким беспределом мы столкнулись только в Гур-Эмире, во всех других местах цены для туземцев и иностранцев различались не более чем, в два-три раза.
Зато у этой самой кассы мы стали зрителями бесплатного спектакля, который от души нас повеселил и помог забыть горечь пережитой здесь обиды.
Подходят к окошку двое русских – средних лет мужчина и женщина. Дама наклоняется и говорит кассиру:
- Мы граждане Узбекистана, можно нам два билета? Вот паспорт.
Кассир скользнула взглядом по предъявленному документу и спрашивает:
- А у мужчины паспорт есть?
Пауза. То ли мужчина был немой, то ли потерял дар речи, поскольку отвечать снова взялась женщина:
- Он просто паспорт забыл в гостинице. Я сама – местная, а он из Ташкента, живёт на улице...
Но кассир явно была не пальцем деланная, видно было, что она собаку съела на таких дискуссиях, ибо её последующий простой вопрос сразу отправил любителей халявы в нокаут:
- Пусть скажет, когда День независимости Узбекистана.
Долгая-долгая пауза. Выждав достаточно времени, слово снова берёт кассир:
- С вас 31 тысяча.
Занавес. К мужчине дар речи так и не вернулся, более того, теперь его лишилась и его спутница, и оба, молча постояв у окошка, видимо, пытаясь вспомнить то, чего никогда не знали, так же молча отправились восвояси. Не захотели смотреть на Гур-Эмир с 50-процентной скидкой. А эти деятели хотели, чтобы мы заплатили им 60 тыщ. Дудки!
Отойдя от кассы, мы стали изучать Гур-Эмир с площадки у дороги, где немедленно стали жертвами одного из охотников за туристами. У основных достопримечательностей Бухары и Самарканда этих доморощенных горе-экскурсоводов великое множество, и они отличаются невиданной навязчивостью. Тот, что нарвался на нас, был чемпионом по занудству:
- Брат, хочищь экскурсия? Весь город, если хочищь, можим дажи гори ехат. У меня мащина хорощий, всё увидищь!
Я попытался вежливо отказаться:
- Нет, спасибо, не надо.
Но для охотника за головами всё, что вы говорите, не имеет абсолютно никакого значения. Мы двадцать раз ему повторили, что нас его экскурсии не интересуют, но всё было тщетно. Он вцепился намертво, как клещ, и я уже начал думать, что отцепить его можно, только убив. Короче, дело зашло в тупик, но тут Юля возьми да скажи:
- Вы знаете, у нас нет денег.
Эта фраза возымела волшебное действие. Назойливый туземец исчез так же быстро и незаметно, как и появился. Поэтому, если не хотите стать объектом навязчивой рекламы в Узбекистане, говорите везде эти магические слова, и вас сразу оставят в покое.
Если обойти Гур-Эмир сбоку, то метров через сто выйдешь к мавзолею Ак-Сарай. Слово «Сарай» по-тюркски значит «дворец», дощатая хозпостройка здесь ни при чём. Это небольшое, скромное сооружение с куполом, без всяких излишеств. Кто лежит в этом мавзолее, точно не установлено, но есть гипотеза, что это может быть Абд аль-Латиф, запомнившийся только тем, что он был подонком - убил своего знаменитого отца Улугбека.
Внутри наводили марафет двое смотрителей, мужчина и женщина, однако ничего интересного в маленьком тёмном помещении не просматривалось. Зато за вход надо было платить, кажется, по 10 тысяч, и мы вернулись к Гур-Эмиру. Оттуда идёт очень широкий зелёный бульвар, а точнее, сквер с фонтанами, «Ёшлик», где вы встретите ещё один шедевр средневековой архитектуры – мавзолей Рухабад.
Рухабад.
Там покоится почитаемый мусульманский проповедник и богослов Бурханеддин Сагарджи, почивший то ли в XIII, то ли в XIV веке. Считается, что мавзолей над его могилой был воздвигнут по приказу самого Тимура в 1380 году. Возможно, это и так, а возможно, и нет. Лично у меня есть сомнения в этой датировке. Дело в том, что Рухабад сильно не похож на другие подобные сооружения Самарканда аскетизмом наружного убранства и простотой экстерьера. Внешне он здорово напоминает мавзолей Исмаила Самани, а это наводит на смелую мысль о том, что, возможно, и он является уцелевшим осколком доисламской, зороастрийской Согдианы.
Рядом с Рухабадом есть ещё пара культовых построек, но они малоинтересны как эстетически, так и исторически, так что останавливаться на них не буду.
Мимо Рухабада мы дошли до конца сквера-бульвара, где обращает на себя внимание стоящая торцом к площади обыкновенная панельная хрущёвка с необыкновенным по красоте мозаичным панно на тему строительства новой, советской жизни в Узбекистане и большой фонтан.
Хоть и не 600 лет домику, а тоже красиво.
В этом месте улица Регистан, которая начинается от памятника Тимуру, как бы проваливается вниз, а затем снова идёт вверх.
Мы прошли некоторое расстояние по правой стороне, сфотографировав по пути дом-музей писателя Садриддина Айни, а затем, с риском для жизни, перешли на другую сторону.
Несмотря на то, что в этом месте была «зебра», с таким же успехом мы могли переходить её где угодно. Даже, казалось бы, незыблемые и священные для любого восточного человека понятия, такие как уважение к старшим, забываются напрочь, стоит только этому восточному человеку сесть за руль. Впереди нас дорогу переходила узбекская бабушка, так ей пришлось довольно долго простоять на середине улицы, уворачиваясь от пролетавших мимо лихих мужиков. Лишь когда поток машин затормозился на дальнем светофоре, ей удалось доковылять до тротуара. Такой у людей на Востоке менталитет – попадая за руль, становишься как бы выше всех остальных, тех, у кого руля нет, то есть, как ни крути, а начальником. А начальник, даже самый маленький, на Востоке это человек неприкасаемый и стоящий над законом. Жить и поступать в соответствии с законом обязан только чёрный люд, быдло, а для начальника это западло. Да что там, и у нас такие хамы – не такая уж большая редкость.
Если не считать Китай, узбеки – худшие из водителей, что я встречал. На ПДД они просто смачно харкают, и чувствовать себя более-менее безопасно можно только на светофоре. Да и то не всегда, ибо на перекрёстках, к примеру, их работа организована зачастую так бестолково, что и там вы сильно рискуете. Так что, будьте очень осторожны и внимательны на улицах узбекских городов, переходя дорогу, крутите головой на 360 градусов, если не хотите вернуться оттуда на костылях.
Вдоль левой стороны улицы Регистан идёт бульвар с привычно неработавшими фонтанами и памятником национальным певцам-бахши, по которому мы и пришли к главной цели всех, кто приезжает в Самарканд, его визитной карточке – площади Регистан.
Огромную площадь с трёх сторон обрамляют три фантастической красоты памятника средневекового зодчества, три медресе, расположенные буквой П – слева Улугбека, справа Шер-Дор, а между ними, в глубине площади, Тилля-Кари.
Регистан. Разве он не прекрасен?
Любоваться ансамблем бесплатно, однако, можно было только с известного расстояния - вход на площадь был огорожен, и за то, чтобы увидеть всю эту красоту вблизи и пощупать древние стены, надо было платить. И немало. Сбоку от Шер-Дора поставили будку с кассой, куда и надо было вносить денежные средства – 60 тысяч на двоих. Мы сомневались, стоит ли тратить такие деньги за ощупывание ровесников Жанны д' Арк, но тут получили заманчивое предложение от личности в штатском, сторожившей вход на площадь:
- Вы откуда будете, уважаемые?
- Из России.
- Давайте 50 тысяч и проходите!
- А если у нас там билет спросят?
- Не спросят. А если спросят, скажете, что деньги мне заплатили.
Ансамбль Регистана однозначно оказывает колоссальное воздействие на человеческую психику. Стоя на этой огромной площади, окружённый с трёх сторон нереальной по красоте архитектурой, испытываешь только чувство удивления и восхищения перед гениями, создавшими все эти порталы, минареты и купола. Всё сверху донизу покрыто разноцветной мозаикой, простые кусочки которой словно сами собой сложились в самые тонкие и прекрасные узоры и рисунки, какие только можно себе представить. Почти столь же богато и искусно украшены и внутренние стены медресе.
Из трёх медресе самым красивым и известным считается Шер-Дор и, наверное, справедливо. Прежде всего, благодаря необычному дизайну наружного декора, сочетающего традиции исламского изобразительного искусства с нехарактерными для него особенностями.
Внутренний двор и многие помещения всех медресе сегодня отданы на откуп местным коммерсантам, торгующих там всякой всячиной, среди которой встречаются весьма красивые вещицы. В медресе Улугбека нам попался набор металлических, тонко инкрустированных бокалов, способных украсить не только любую гостиную, но даже музей, но цена оказалась для нас неподъёмной. 250 долларов за весь набор. Мы попытались было поторговаться, предложив сотню, но торга не получилось вообще. Всё, что нам предложили – 100 баксов за один бокал. Да оно и к лучшему. А то, не дай бог, сторговались бы за сотню, что бы вышло? У нас даже на хлеб тогда не осталось бы, потому что эта сотня была всем, что у нас ещё шуршало в карманах.
Ну что, ставим напротив Регистана жирную галку и идём дальше, в сторону Биби-Ханум, аккуратно лавируя между множественными группами интуристов, которые здесь просто кишмя кишат.
Погода, которая с утра балансировала на грани, теперь решительно и бесповоротно качнулась в сторону ненастья. Только мы прошли мимо древнего торгового купола Чорсу и некрополя Шейбанидов и вышли на площадь Юлбарслар Хиёбони с памятником Исламу Каримову, как пошёл дождь. Быстро похолодало, и мы стали искать место, где можно пообедать, ибо давно пора было, а заодно и переждать непогоду, если удастся.
Прямо у Биби-Ханум нашлось подходящее заведение. Называлось оно оригинально – чайхана «Биби-Ханум». Там мы смогли не только просто утолить голод, но и открыть для себя новые грани узбекской кухни, на этот раз уже в её самаркандском варианте.
Благодаря удачному расположению и плохой погоде, «Биби-Ханум» была забита клиентами, среди которых примерно половина были русские, а остальные иностранцы. Наши налегали на национальные яства, от которых ломились столы, а интуристы вообще непонятно, что там забыли. Большинство из них цедили пиво или что покрепче, но закуски на их столах практически не было. То ли от жадности, то ли, скорее всего, из брезгливости и недоверия к местной кухне.
Непонятно, зачем ехать в такую даль, а потом жрать там свои гамбургеры, поэтому лично мы ни в чём себе отказывать не стали. Вскоре на нашем столе появились лагман, плов, самса, лепёшки и чай. Общий чек потянул всего на 300 рублей, то есть цены в ресторанах Самарканда такие же приветливые, как и в Бухаре.
Самаркандский дастархан - плов, лагман, самса.
В целом, всё было приготовлено неплохо, но всё-таки похуже, чем в бухарской «Чинаре». Сложно сказать, в чём причина – в мастерстве повара или в особенностях рецептур. Однако, в номинации «плов» первое место мы однозначно отдали Бухаре. Самаркандский отличается от бухарского использованием в гарнире жёлтой моркови, а главное отличие в рисе. Я уже говорил, что в Бухаре плов готовят из короткого риса, а в Ташкенте из длинного, из-за чего ташкентский плов получается слегка резиновым. В Самарканде рис промежуточный по длине, и поэтому он лучше ташкентского, но хуже бухарского. Сразу оговорюсь, это всё – на мой вкус. Наверняка, что у других будет совсем другое мнение.
А вот лепёшки самые лучшие в Самарканде, во всяком случае, по авторитетному мнению Юли. Внешне они отличаются очень тонкой серединой, маслянистой, хрустящей корочкой и нежным мякишем.
Просидев в чайхане битый час, мы так и не дождались окончания дождя, а между тем, культурную программу никто не отменял. Пришлось выползать на улицу, используя в качестве зонтов исключительно свои кепки, ведь мы совсем не ожидали столкнуться с такой погодой в солнечном Узбекистане.
Совсем рядом стоит ещё один памятник эпохи Тимура – грандиозная по размерам мечеть Биби-Ханум. Если мне не изменяет память, это вообще крупнейшая мечеть в Средней Азии. Честно говоря, ничем, кроме размеров, она меня больше и не поразила. В отличие от Регистана или Гур-Эмира, архитектура её – это просто беспорядочное нагромождение циклопических конструкций, не создающих никакого ощущения гармонии и красоты. Хотя внешний мозаичный декор безусловно заслуживает внимания.
Напротив мечети стоит довольно скромный, лишённый каких бы то ни было архитектурных и декоративных изысков, мавзолей Биби-Ханум. Само название, кстати, в переводе с узбекского значит «старшая царевна» и отражает высокий статус этой одной из многочисленных жён Тимура, ради которой он не постеснялся отгрохать такой огромный ансамбль.
Внутрь мы не пошли – за вход снова нужно было платить, а наши финансы были близки к дефолту.
Зато ничего не нужно было платить за вход на Сиабский рынок всего в двух шагах за Биби-Ханум, и мы, не мешкая, отправились туда. Наряду с ташкентским Чорсу, это самый известный, почти культовый, рынок Узбекистана, и вообще Средней Азии, и пройти мимо него нельзя. Это прекрасное место для того, чтобы почувствовать атмосферу не только восточного базара, но и Востока вообще, ибо базар здесь испокон веков был центром не только деловой, но и культурной жизни.
Сиабский базар - сердце Самарканда.
Вот и мы не просто ушли оттуда с покупками, но и вдоволь насмотрелись на множество экзотических товаров, послушали звонкую песню на дутаре бродячего певца-бахши, подивились нескончаемой суете разноплемённой толпы. В общем, прониклись и надышались той самой атмосферой Востока. И в прямом, и в переносном смысле.
Восточный базар - не просто место торговли. Это центр восточной культуры.
Сразу за Сиабским базаром идёт овраг, за которым начинается Афрасиаб – невысокий, но довольно крутой холм поперечником в пару километров. До монгольского нашествия в 1220 году именно здесь находился древний Самарканд. Потом уцелевшие жители ушли оттуда и восстановили свой город рядом с прежним местом. Сейчас Афрасиаб – это, по большей части, выжженная солнцем огромная куча глины. От древнего города остались только сглаженные временем руины, часть холма занята мусульманским, еврейским и корейским кладбищами, к которым снизу примыкает знаменитый некрополь Шах-и Зинда. Здесь же, прямо напротив Сиабского базара, находится мечеть Хазрет-Хызр, а за ней музей истории Самарканда.
Но время неумолимо катилось к вечеру, и всё это решено было оставить на завтра.
По пути домой мы прошли мимо заброшенного здания когда-то фешенебельной гостиницы «Афрасиаб», рядом с которой – театр музыкальной комедии с большим сквером и живописным каскадом фонтанов, в тот день тоже безжизненных.
Театр музыкальной комедии имени Алимджана.
Пока мы бродили между заполненными водой бассейнами, наткнулись на стайку ребятишек, которые огорошили нас очень странным приветствием «Hello!» Кстати, это был уже не первый подобный эпизод здесь, в Самарканде. Похоже на то, что для значительной части подрастающего поколения в Узбекистане белые ассоциируются исключительно с американцами или европейцами. Ну, я вежливо ответил школоте традиционным английским «Ассалом алейкум!», чем вогнал их в полный ступор. Тоже мне, полиглоты хреновы, ни бэ, ни мэ по-английски, а туда же – «Hello!»
На ресепшене в нашем «Люксе», помимо уже знакомого паренька-узбека, была ещё русская девушка Алёна и, едва поздоровавшись, мы сходу поинтересовались, нельзя ли нам горячего чайку. Чаю нам налили. А к нему ещё и стол накрыли! Лепёшки, халва, экзотическое для нас блюдо кузача, всё это хлебосольные хозяева выставили перед нами. Вот это гостеприимство! Это вам не Вена, где в гостинице даже кипятку не допросишься.
Больше всего мы, конечно, обрадовались кузаче, которая не только греет, но и пустой желудок насыщает прекрасно, ибо это такая похлёбка на густом бульоне с мясом, картошкой и овощами.
Заодно, появилась возможность сравнить их местную халву с нашей бухарской, и мы с Юлей пришли к единому мнению, что наша вкуснее. Вообще, как мне кажется, самая лучшая кухня в Узбекистане – это бухарская.
За столом мы разговорились и узнали много интересного о Бабуре, так звали паренька. Он студент, хорошо знает, помимо родного узбекского, и русский, а также английский. Благодаря английскому он подрабатывал также экскурсоводом, а теперь ещё взялся учить японский, чтобы работать и с туристами оттуда, так как японцы хорошо платят. Правда, как признался Бабур, времени у него не хватает, и занятия по японскому приходится иногда пропускать. Времени у него не хватает! Непонятно, где он вообще его находит при таком графике. А сил сколько на всё это надо! Молодец, что ещё тут скажешь!
Сидели мы минут сорок, потом вроде как пошли «по домам», но, когда проходили мимо ресепшена, Бабур нырнул под стойку, а вынырнул с бутылкой вина! Не портье, а Эмиль Кио какой-то! Улыбается во весь рот и протягивает её нам:
- Разрешите, - говорит, - это вам подарить?
Кто ж откажется? Вино было белое сухое марки «Ркацители», производства местного винзавода «Багизаган». Мало кто это знает, а Узбекистан ещё и собственное вино производит. А что тут странного? Странно было бы, если б не производил, если вспомнить, сколько в республике винограда.
Ну, взяли мы бутылочку, взяли и Бабура с Алёной, и пошли обратно за стол, пробовать узбекское вино. Очень приличное вино, надо заметить. Благо, свет, как накануне, на этот раз не отключали, и мы с ребятами посидели ещё с часок. Вот так интересно прошёл у нас этот вечер.
На следующий день погода сменила гнев на милость. С утра ярко светило солнце, и уже к обеду стало по-летнему тепло. После завтрака мы поспешили на улицу и старым маршрутом дошли до памятника Тимуру. В отличие от предыдущего дня фонтаны, и вокруг памятника, и в сквере у музыкального театра, работали. Их струи ярко сверкали и переливались на солнце, создавая радостное, приподнятое настроение и желание поскорее отправиться навстречу новым открытиям.
Наш план предусматривал три основных пункта: осмотр Шах-и Зинда и Афрасиаба, а также поездку по городу на трамвае от Сиабского базара до ж. д. вокзала.
Мы снова пошли в сторону Регистана. Чуть выше музея Айни нам попалось крохотное кафе, где мы увидели забавную картину. На оградке тротуара неподвижно застыла огромная, чёрная и блестящая, как антрацит, птица.
- Смотри, ворон! - воскликнул я, тыча пальцем в сторону пернатого.
Говорящий ворон.
Сперва я подумал, что он дикий. Однако, птица не проявляла никакого страха и сидела совершенно спокойно, равнодушно кося чёрным глазом на прохожих. Только когда я заметил тонкую верёвочку на ноге ворона, до нас дошло, что он ручной. Его хозяин, старенький белобородый аксакал, стоял тут же.
- Разговаривает? - спрашиваю у дедушки.
- Да. Когда хочет.
Последнее редактирование:
прокуратор понтий пилат
Сторожил
Мы направились прямиком к Шах-и Зинда и скоро вышли к Сиабскому базару, где и остановились. В ясную погоду отсюда открывается прекрасный вид на Афрасиаб и лежащие за ним высоты Чупан-Ата, на которых в 1868 году русские войска генерала Кауфмана похоронили армию бухарского эмира, присоединив Самарканд к Российской империи. Ещё дальше, в прозрачном после вчерашнего дождя воздухе, хорошо просматривались покрытые снегом вершины Зеравшанского хребта.
Слева - купола Шах-и Зинда, вдали - Зеравшанский хребет.
Мы пошли было вдоль улицы, держа направление на Шах-и Зинда, как вдруг... Нет, это не может быть правдой! Они преследуют нас! В пяти метрах впереди шла наша американо-китайская парочка, внимая россказням гида. Они явно шли туда же, куда и мы.
Когда мы достигли Шах-и Зинда, наши "друзья", недолго думая, купили билеты и пошли на территорию памятника, а мы остановились в раздумье. Вход стоил денег, коих у нас оставалось мало. А нужно ещё было попасть в музей истории основания Самарканда где-то в глубине Афрасиаба, оставить что-то на обед и на такси до аэропорта.
Тогда мы решили попробовать обойти Афрасиаб с севера, рассчитывая, что там удастся попасть на городище бесплатно, минуя Шах-и Зинда. Около километра мы прошли по солнцепёку по одноимённой улице. Слева высились обрывистые склоны афрасиабского холма, местами испещрённые какими-то, судя по всему рукотворными, пещерами. После бухарско-еврейского кладбища, дорога пересекла широкий водный поток – арык Абимашат. Конца дороги и неприступных стен Афрасиаба так и не обнаружилось. Пришлось идти обратно к Шах-и Зинда и покупать входной билет.
Эти безжизненные холмы - всё, что осталось от древнего Самарканда.
За входом, обрамлённым высоким, величественным порталом, стоят несколько зданий, среди которых выделяется красотой и размерами так называемый Двухкупольный мавзолей. Между ними идёт вверх довольно длинная лестница, заканчивающаяся узкой улицей, по обеим сторонам которой, почти вплотную друг за другом, стоят мавзолеи и мечети XIV - XV веков. Их около двух десятков и практически каждый – настоящий шедевр исламского зодчества.
Здесь похоронены по большей части различные светские и духовные деятели эпохи Тимуридов, среди которых есть мавзолей Бурунду́ка. Это не зверёк, а один из главных военачальников Тимура, потому ударение в родительном падеже и падает на предпоследний слог.
Название «Шах-и Зинда» на фарси означает "Живой царь". Странновато для города мёртвых, да и ни одного настоящего царя здесь нет.
Шах-и Зинда. Мавзолей Ширин-Бек ака, XIV век.
На самом деле, данное название объясняется легендой, согласно которой, некто Кусама ибн Аббас, вторгшийся в Самарканд, чтобы мечом насаждать здесь учение своего кузена, пророка Мухаммада, встретил весьма грубый приём местного населения. Жители города всадили в Кусаму несколько стрел, и тому пришлось спасаться бегством. На территории нынешнего Шах-и Зинда он нашёл пещеру (или колодец, по другим сведениям) и спрятался там. Причём, то ли ему понравилось там сидеть, то ли враги так сильно его напугали, что он до сих пор там и живёт. Нам на глаза он не попадался.
Фасады мавзолеев щедро украшены разноцветной мозаикой, так что это, печальное, по идее, место вовсе не кажется таковым, напротив, оно очень красивое и завораживающее, и если бы не туристы, толпами бродящие здесь, можно легко забыть, что на дворе уже XXI век.
Улица упирается в маленький дворик, образованный тремя особенно красивыми мавзолеями, и через проход слева выходит на современное мусульманское кладбище.
Шах-и Зинда - нереально красивое место.
Минут десять мы петляли между могилами, среди которых попалось и корейское кладбище, пока не вышли к высокому бетонному забору, за которым проходила широкая, асфальтированная дорога. Это была всё та же самая улица Ислама Каримова, бывшая Ташкентская, что начинается у Регистана и идёт мимо Биби-Ханум и Сиабского базара.
Пройдя по ней с полкилометра, мы увидели большой, красивый парк, столь необычный здесь, посреди этого голого, выжженного солнцем холма. В глубине парка, под сенью высоких деревьев, спряталось двухэтажное здание музея, облицованное ракушечником, украшенное по фасаду барельефами в национальном стиле.
Ни в парке, ни в музее не было ни одного живого человека, за исключением пары рабочих, поливавших деревья. Похоже, что история основания Самарканда никого, кроме нас, в тот день не интересовала.
Касса встретила знакомой картиной – входной билет по 30 тысяч сумов. Таких денег у нас просто не было, после захода в Шах-и Зинда наши кошельки были пусты. На беду, к руинам Афрасиаба можно было попасть тоже только через музей. Что тут поделаешь? Пришлось облизнуться и идти назад снова через Шах-и Зинда, что здорово удлинило путь. Если бы мечеть Хазрет-Хызр была открыта, нам бы хватило десяти минут, чтобы добраться от музея до Сиабского базара.
Обедать мы снова пошли в чайхану «Биби-Ханум», взяв на этот раз две порции мантов. И вновь мы смотрелись белыми воронами на фоне поляков и немцев, глушивших пиво и водку практически без закуски.
Что интересно, хотя наш заказ был гораздо скромнее, чем накануне, заплатить пришлось тысяч на 15 больше. Всё из-за дороговизны пива в узбекских ресторанах и мантов, которые почему-то тоже стоят дороже других блюд.
Мечеть Биби-Ханум.
После обеда следующей целью нашей культурной программы было путешествие на трамвае от Сиабского базара до ж. д. вокзала. На площади у базара были рельсы, были и остановки, но самих трамваев не было в принципе. Не запустили ещё. Вопрос к Яндекс.Картам - какого, спрашивается, рисовать рельсы, если по ним ничего не ходит?
В общем, как и с городищем Афрасиаб, и здесь вместо галочки получился прочерк.
Дальше в нашем списке значились почта, чтобы отправить оттуда открытку домой, и базар поближе к гостинице, чтобы не тащить фрукты с Сиабского. Судя по показаниям нашей кривой карты, рядом с центральным парком имени Алишера Навои имелось и то, и другое. Это было очень удачно, поскольку дело близилось к вечеру, и пора уже было потихоньку поворачивать в сторону дома.
Но сначала мы решили немного пройтись по парку, тем более, и погода позволяла. Едва мы прошли вход в парк, я увидел слева над верхушками деревьев купола православного собора. На нашей карте его не было, так что уже только в номере, при помощи интернета, мы выяснили, что это действующий храм Алексия, митрополита московского, 1911 года постройки. Мы пошли было в ту сторону, но метрах в ста от собора парк закончился высоким решётчатым забором. Калитка там имелась, но она была наглухо закрыта. Покружив немного и убедившись, что других проходов нет, мы пошли дальше по парку, решив найти дорогу к храму на обратном пути.
Мы вышли на центральную аллею и вскоре оказались у смыслового и географического центра парка – памятника великому узбекскому поэту XV века А. Навои. Мне там понравилось. Чисто, много зелени, это прекрасное место для отдыха, прежде всего, эмоционального. А вот у жены с данной стороны нашлись претензии к этому тихому месту:
- Странный какой-то парк. Сегодня суббота, а народу шаром покати.
Действительно, несмотря на выходной и прекрасную погоду, отдыхающих в парке было очень мало.
- Хоть бы какие-то аттракционы здесь поставили, что ли, открыли побольше кафе, ресторанов.
В общем, юлина критика была справедлива. Взять, к примеру, сочинскую Ривьеру. Там всего этого полно, и посетителей, соответственно, тоже. Ну ладно, пусть Сочи не совсем корректный пример, курорт всё-таки, но и, скажем, в алма-атинском ЦПКиО имени Горького тоже всегда много людей. А потому, что есть много возможностей не только для пассивного, но и для активного отдыха. Релаксировать и наслаждаться природой можно и на кладбище, а людям ведь хочется и повеселиться в свободное от проклятой работы время. Надо давать им такую возможность.
Чтобы закончить с парком, хочется рассказать об одной прискорбной истории. Ещё восемь лет назад, в двух шагах от него, находился очень необычный и красивый памятник Свободе, построенный в 1919 году австро-венграми, попавшими в русский плен во время 1-й мировой войны. Однако, 18 лет спустя после того, как пала ненавистная власть Советов, новые правители города спохватились, что у них под носом стоит какой-то неправильный монумент, призывающий к таким крамольным вещам, как борьба угнетённых за свою свободу. Ну и снесли богомерзкие изваяния к чертям собачьим. Вот такой пример современного варварства.
Выйдя из парка, мы попытались найти сначала базар, а потом почту. Тщетно. Карту явно составляли какие-то вредители. Улицы и обозначения объектов в районе парка были безнадёжно перемешаны и перепутаны, так что скоро мы совершенно заблудились и нашли нужные нам объекты только с помощью местных жителей.
Правда, лучше бы и не находили. Полоса невезения продолжалась. На рынок «Мармар» мы поспели аккурат к шапочному разбору. Ни торговцев, ни товаров там уже почти не было, и мы побрели к почте. Она размещалась в старинном здании и имела такой вид внутри, как будто там до сих пор 1984-й.
А то и хуже, ибо ассортимент открыток был вообще такой убогий, что выбрать ничего не удалось. Мы махнули рукой и на эту затею. Ну, думаем, пойдём хотя бы на Алексеевскую церковь поглядим. Пошли. Но как ни старались, с какой только стороны ни заходили, к храму пройти так и не смогли. Все подходы к нему были наглухо перекрыты милицией.
Ребята из оцепления ничего вразумительного сказать не могли, или не хотели. То ли там какие-то «гости» (это слово мы не раз слышали в Узбекистане, когда нас не хотели куда-то пускать), то ли ещё что, только всё, что нам удалось – это сделать пару плохих фоток церкви с большого расстояния.
Короче, день прошёл впустую. Если, конечно, забыть, что мы побывали в Шах-и Зинда и погуляли по Самарканду.
Назавтра нам предстоял ранний подъём, поэтому желательно было пораньше лечь спать. Всё самое важное, что могли, мы сделали.
В аэропорт снова приехали на такси, заплатив водителю всего 14 тысяч. Расстояние там лишь чуть больше, чем до ж.д. вокзала, аэропорт находится в черте города. Если честно, я твёрдо рассчитывал, что за такси придётся отдать не меньше 25 тысяч, а может и всё 30, и именно такую сумму закладывал в бюджет. Так что, когда мы оказались в аэропорту, у меня в кармане остались лишние 15 штук, а, в общей сложности, тридцать. По узбекским законам вывозить из страны национальную валюту запрещено, да оно нам и не надо было, поэтому, встал вопрос, как её потолковее потратить. В Самарканде мы так и не приобрели никаких сувениров, и я пообещал Юле, что в аэропорту мы обязательно что-нибудь купим. В крайнем случае, проедим. Однако, там сразу нашлась сувенирная лавочка с неплохим ассортиментом этнических вещиц и безделушек, к тому же, цены вовсе не были грабительскими, как обычно в аэропортах.
Юля давно намекала, что неплохо было бы купить узбекский чайник. Честно говоря, чайников у нас дома уже штуки три, но мне почему-то тоже хотелось его купить.
Нам приглянулся один, пузатый такой и расписной. Как уверял продавец, ручной работы, но на него не хватало 12 тысяч. Правда, лавочник был гибким дельцом и, раскусив, что мы россияне, тут же предложил доплатить разницу рублями. Правда, курс при этом у него оказался тоже очень уж гибким, в полтора раза выше (в пользу сума), чем в реальной жизни. Поскольку речь шла о 50 рублях, мы не стали лезть в бутылку, выгребли все свои сумы, положили сверху 150 деревянных, и чайник перекочевал в нашу сумку.
Аэропорт в Самарканде, как и все другие аэропорты в Узбекистане, где мы побывали, мне понравился. Красивый, современный, удобный, функциональный.
Международный аэропорт Самарканда.
Как и везде, попасть в аэровокзал могут только пассажиры с билетами. На входе нас особо не проверяли, зато, когда мы после регистрации стали проходить предполётный досмотр, а потом пограничный и таможенный контроль, вот там мы хлебнули горя. Вылетающих международными рейсами в Узбекистане проверяют очень жёстко. Мужчин и женщин, кстати, раздельно, поскольку в некоторых отношениях Узбекистан плавно дрейфует обратно в сторону шариата.
Нас разве что не раздели. Зато через всё остальное пришлось пройти.
Всё сумки и карманы вывернули наизнанку, задали кучу странных вопросов. Например, у меня были с собой четыре игральных кубика. Спросили, что это такое, и для чего они мне нужны. Юле пришлось объяснять про фаравахар, откуда он, и из чего сделан. Долго изучали наши справки о проживании в гостиницах. Так что не пренебрегайте этими бумажками во избежание лишних проблем.
В общем, с таким тотальным контролем я столкнулся впервые.
Когда началась посадка, пассажиров разделили на две части по половому признаку, и повели к самолёту. К нему были пристыкованы два трапа, но всех почему-то построили в одну колонну к передней двери – женщины впереди, мужчины сзади. Потом, по мере того, как очередной пассажир подходил к трапу, его, в зависимости от места в посадочном, либо пропускали, либо отправляли к трапу у заднего прохода, где человеку приходилось снова вставать уже в другую очередь, которая там быстро выросла. Никогда ещё не встречал такой мудрёной организации посадки. Зато всё по шариату! Ну и что с того, что потом дамы и господа всё равно снова перемешались? Понятия важнее здравого смысла.
Вот так выглядит в Самарканде посадка в самолёт.
На регистрации, как обычно, мы попросили дать нам место у окошка. Парень за стойкой сказал, что постарается, но без гарантии. У окошка он меня посадил, но Юлино место оказалось не рядом, а у прохода, да ещё с другого борта. Хорошо, хоть на том же ряду. Нет, когда они все опять успели занять все лучшие места? Может, всё-таки, есть у УХЮ онлайн-регистрация, только для своих?
Жена первой попала в самолёт - А320 с бортовым UK-92011. Неплохой такой самолётик, и снаружи, и внутри. Когда я поднялся на борт, салон был уже почти полный, а на моём месте сидела какая-то бабушка с палочкой, рядом с ней грузный мужчина. По виду корейцы.
Ну, блин! Может быть, последнее свободное место у окна мне досталось, и тут на него кто-то уселся! Пришлось указать людям, что этот стул уже занят. Мужчина помог бабушке встать, после чего она полчаса пересаживалась на своё место.
Ну и что, что бабушка? Места надо занимать согласно посадочным талонам, а не там, где понравилось, это же не троллейбус! Тем более, ей же самой было бы неудобно, в полёте она два раза выходила в туалет, а я ни разу не вставал. А так села она на своё место с краю, и потом без проблем ходила по своим делам, никто никому не мешал.
Домой! До свидания, Самарканд!
Взлетели почти вовремя и, как водится, примерно через час, нас стали кормить завтраком. Шоб я так завтракал! Бортпроводницы завалили столики едой. По сути, тот же обед, что был у нас по пути в Ташкент, даже ещё лучше, только без алкоголя. Нет, по части бортпитания у «Узбекских авиалиний» решительно мало конкурентов! Во всяком случае, среди авиакомпаний СНГ. Просто 5 с жирным плюсом!
Видели у нас такие завтраки?
Едва я разделался с завтраком, пейзаж внизу немного изменился. Нет, пустыня никуда не делась, однако, среди бесплодной равнины, слева, появилось сначала одно, а потом второе исполинских размеров озеро. Но как ни были они велики и красивы, смотреть на них было грустно, ведь это лишь ничтожная часть того, что осталось ныне от великого Аральского моря.
Надеюсь, прав был Л. Гумилёв, и это не столько следствие бездумного и нерачительного хозяйствования человека, сколько лишь один из многих циклов естественной аридизации, который рано или поздно закончится.
Едва высыхающее море осталось позади, земля закрылась плотной облачностью, которая тянулась до самого Домодедово.
Вот таким было наше большое путешествие, во время которого мы после Центральной Европы сразу попали в Центральную Азию, смогли своими глазами увидеть и своими руками пощупать разницу двух культур, даже попробовать их на вкус.
Вкус среднеазиатской мне, кстати, понравился гораздо больше. А вообще, везде хорошо, везде интересно открывать для себя новые страны и города. Разве что в Узбекистане для россиянина гораздо больше экзотики, иногда кажется, что нет никакого интернета и MTV, а грозный и живой Тимур всё ещё сидит на своём троне.
А значит, пока прогресс, глобализация и мультикультурализм не дотянулись и туда своими щупальцами, есть смысл приехать на эту древнюю землю.
Основные расходы: авиабилеты Москва (ДМД) – Ташкент 26396 р., Ташкент – Ургенч – Бухара 10500 р., билеты на поезд Бухара – Самарканд 1758 р., авиабилеты Самарканд – Москва (ДМД) 22060 р. Гостиницы: Ташкент (1 ночь) – 2875 р., Бухара (2 ночи) – 4761 р., Самарканд (3 ночи) – 4310 р. Всего – 72660 р.
Слева - купола Шах-и Зинда, вдали - Зеравшанский хребет.
Мы пошли было вдоль улицы, держа направление на Шах-и Зинда, как вдруг... Нет, это не может быть правдой! Они преследуют нас! В пяти метрах впереди шла наша американо-китайская парочка, внимая россказням гида. Они явно шли туда же, куда и мы.
Когда мы достигли Шах-и Зинда, наши "друзья", недолго думая, купили билеты и пошли на территорию памятника, а мы остановились в раздумье. Вход стоил денег, коих у нас оставалось мало. А нужно ещё было попасть в музей истории основания Самарканда где-то в глубине Афрасиаба, оставить что-то на обед и на такси до аэропорта.
Тогда мы решили попробовать обойти Афрасиаб с севера, рассчитывая, что там удастся попасть на городище бесплатно, минуя Шах-и Зинда. Около километра мы прошли по солнцепёку по одноимённой улице. Слева высились обрывистые склоны афрасиабского холма, местами испещрённые какими-то, судя по всему рукотворными, пещерами. После бухарско-еврейского кладбища, дорога пересекла широкий водный поток – арык Абимашат. Конца дороги и неприступных стен Афрасиаба так и не обнаружилось. Пришлось идти обратно к Шах-и Зинда и покупать входной билет.
Эти безжизненные холмы - всё, что осталось от древнего Самарканда.
За входом, обрамлённым высоким, величественным порталом, стоят несколько зданий, среди которых выделяется красотой и размерами так называемый Двухкупольный мавзолей. Между ними идёт вверх довольно длинная лестница, заканчивающаяся узкой улицей, по обеим сторонам которой, почти вплотную друг за другом, стоят мавзолеи и мечети XIV - XV веков. Их около двух десятков и практически каждый – настоящий шедевр исламского зодчества.
Здесь похоронены по большей части различные светские и духовные деятели эпохи Тимуридов, среди которых есть мавзолей Бурунду́ка. Это не зверёк, а один из главных военачальников Тимура, потому ударение в родительном падеже и падает на предпоследний слог.
Название «Шах-и Зинда» на фарси означает "Живой царь". Странновато для города мёртвых, да и ни одного настоящего царя здесь нет.
Шах-и Зинда. Мавзолей Ширин-Бек ака, XIV век.
На самом деле, данное название объясняется легендой, согласно которой, некто Кусама ибн Аббас, вторгшийся в Самарканд, чтобы мечом насаждать здесь учение своего кузена, пророка Мухаммада, встретил весьма грубый приём местного населения. Жители города всадили в Кусаму несколько стрел, и тому пришлось спасаться бегством. На территории нынешнего Шах-и Зинда он нашёл пещеру (или колодец, по другим сведениям) и спрятался там. Причём, то ли ему понравилось там сидеть, то ли враги так сильно его напугали, что он до сих пор там и живёт. Нам на глаза он не попадался.
Фасады мавзолеев щедро украшены разноцветной мозаикой, так что это, печальное, по идее, место вовсе не кажется таковым, напротив, оно очень красивое и завораживающее, и если бы не туристы, толпами бродящие здесь, можно легко забыть, что на дворе уже XXI век.
Улица упирается в маленький дворик, образованный тремя особенно красивыми мавзолеями, и через проход слева выходит на современное мусульманское кладбище.
Шах-и Зинда - нереально красивое место.
Минут десять мы петляли между могилами, среди которых попалось и корейское кладбище, пока не вышли к высокому бетонному забору, за которым проходила широкая, асфальтированная дорога. Это была всё та же самая улица Ислама Каримова, бывшая Ташкентская, что начинается у Регистана и идёт мимо Биби-Ханум и Сиабского базара.
Пройдя по ней с полкилометра, мы увидели большой, красивый парк, столь необычный здесь, посреди этого голого, выжженного солнцем холма. В глубине парка, под сенью высоких деревьев, спряталось двухэтажное здание музея, облицованное ракушечником, украшенное по фасаду барельефами в национальном стиле.
Ни в парке, ни в музее не было ни одного живого человека, за исключением пары рабочих, поливавших деревья. Похоже, что история основания Самарканда никого, кроме нас, в тот день не интересовала.
Касса встретила знакомой картиной – входной билет по 30 тысяч сумов. Таких денег у нас просто не было, после захода в Шах-и Зинда наши кошельки были пусты. На беду, к руинам Афрасиаба можно было попасть тоже только через музей. Что тут поделаешь? Пришлось облизнуться и идти назад снова через Шах-и Зинда, что здорово удлинило путь. Если бы мечеть Хазрет-Хызр была открыта, нам бы хватило десяти минут, чтобы добраться от музея до Сиабского базара.
Обедать мы снова пошли в чайхану «Биби-Ханум», взяв на этот раз две порции мантов. И вновь мы смотрелись белыми воронами на фоне поляков и немцев, глушивших пиво и водку практически без закуски.
Что интересно, хотя наш заказ был гораздо скромнее, чем накануне, заплатить пришлось тысяч на 15 больше. Всё из-за дороговизны пива в узбекских ресторанах и мантов, которые почему-то тоже стоят дороже других блюд.
Мечеть Биби-Ханум.
После обеда следующей целью нашей культурной программы было путешествие на трамвае от Сиабского базара до ж. д. вокзала. На площади у базара были рельсы, были и остановки, но самих трамваев не было в принципе. Не запустили ещё. Вопрос к Яндекс.Картам - какого, спрашивается, рисовать рельсы, если по ним ничего не ходит?
В общем, как и с городищем Афрасиаб, и здесь вместо галочки получился прочерк.
Дальше в нашем списке значились почта, чтобы отправить оттуда открытку домой, и базар поближе к гостинице, чтобы не тащить фрукты с Сиабского. Судя по показаниям нашей кривой карты, рядом с центральным парком имени Алишера Навои имелось и то, и другое. Это было очень удачно, поскольку дело близилось к вечеру, и пора уже было потихоньку поворачивать в сторону дома.
Но сначала мы решили немного пройтись по парку, тем более, и погода позволяла. Едва мы прошли вход в парк, я увидел слева над верхушками деревьев купола православного собора. На нашей карте его не было, так что уже только в номере, при помощи интернета, мы выяснили, что это действующий храм Алексия, митрополита московского, 1911 года постройки. Мы пошли было в ту сторону, но метрах в ста от собора парк закончился высоким решётчатым забором. Калитка там имелась, но она была наглухо закрыта. Покружив немного и убедившись, что других проходов нет, мы пошли дальше по парку, решив найти дорогу к храму на обратном пути.
Мы вышли на центральную аллею и вскоре оказались у смыслового и географического центра парка – памятника великому узбекскому поэту XV века А. Навои. Мне там понравилось. Чисто, много зелени, это прекрасное место для отдыха, прежде всего, эмоционального. А вот у жены с данной стороны нашлись претензии к этому тихому месту:
- Странный какой-то парк. Сегодня суббота, а народу шаром покати.
Действительно, несмотря на выходной и прекрасную погоду, отдыхающих в парке было очень мало.
- Хоть бы какие-то аттракционы здесь поставили, что ли, открыли побольше кафе, ресторанов.
В общем, юлина критика была справедлива. Взять, к примеру, сочинскую Ривьеру. Там всего этого полно, и посетителей, соответственно, тоже. Ну ладно, пусть Сочи не совсем корректный пример, курорт всё-таки, но и, скажем, в алма-атинском ЦПКиО имени Горького тоже всегда много людей. А потому, что есть много возможностей не только для пассивного, но и для активного отдыха. Релаксировать и наслаждаться природой можно и на кладбище, а людям ведь хочется и повеселиться в свободное от проклятой работы время. Надо давать им такую возможность.
Чтобы закончить с парком, хочется рассказать об одной прискорбной истории. Ещё восемь лет назад, в двух шагах от него, находился очень необычный и красивый памятник Свободе, построенный в 1919 году австро-венграми, попавшими в русский плен во время 1-й мировой войны. Однако, 18 лет спустя после того, как пала ненавистная власть Советов, новые правители города спохватились, что у них под носом стоит какой-то неправильный монумент, призывающий к таким крамольным вещам, как борьба угнетённых за свою свободу. Ну и снесли богомерзкие изваяния к чертям собачьим. Вот такой пример современного варварства.
Выйдя из парка, мы попытались найти сначала базар, а потом почту. Тщетно. Карту явно составляли какие-то вредители. Улицы и обозначения объектов в районе парка были безнадёжно перемешаны и перепутаны, так что скоро мы совершенно заблудились и нашли нужные нам объекты только с помощью местных жителей.
Правда, лучше бы и не находили. Полоса невезения продолжалась. На рынок «Мармар» мы поспели аккурат к шапочному разбору. Ни торговцев, ни товаров там уже почти не было, и мы побрели к почте. Она размещалась в старинном здании и имела такой вид внутри, как будто там до сих пор 1984-й.
А то и хуже, ибо ассортимент открыток был вообще такой убогий, что выбрать ничего не удалось. Мы махнули рукой и на эту затею. Ну, думаем, пойдём хотя бы на Алексеевскую церковь поглядим. Пошли. Но как ни старались, с какой только стороны ни заходили, к храму пройти так и не смогли. Все подходы к нему были наглухо перекрыты милицией.
Ребята из оцепления ничего вразумительного сказать не могли, или не хотели. То ли там какие-то «гости» (это слово мы не раз слышали в Узбекистане, когда нас не хотели куда-то пускать), то ли ещё что, только всё, что нам удалось – это сделать пару плохих фоток церкви с большого расстояния.
Короче, день прошёл впустую. Если, конечно, забыть, что мы побывали в Шах-и Зинда и погуляли по Самарканду.
Назавтра нам предстоял ранний подъём, поэтому желательно было пораньше лечь спать. Всё самое важное, что могли, мы сделали.
В аэропорт снова приехали на такси, заплатив водителю всего 14 тысяч. Расстояние там лишь чуть больше, чем до ж.д. вокзала, аэропорт находится в черте города. Если честно, я твёрдо рассчитывал, что за такси придётся отдать не меньше 25 тысяч, а может и всё 30, и именно такую сумму закладывал в бюджет. Так что, когда мы оказались в аэропорту, у меня в кармане остались лишние 15 штук, а, в общей сложности, тридцать. По узбекским законам вывозить из страны национальную валюту запрещено, да оно нам и не надо было, поэтому, встал вопрос, как её потолковее потратить. В Самарканде мы так и не приобрели никаких сувениров, и я пообещал Юле, что в аэропорту мы обязательно что-нибудь купим. В крайнем случае, проедим. Однако, там сразу нашлась сувенирная лавочка с неплохим ассортиментом этнических вещиц и безделушек, к тому же, цены вовсе не были грабительскими, как обычно в аэропортах.
Юля давно намекала, что неплохо было бы купить узбекский чайник. Честно говоря, чайников у нас дома уже штуки три, но мне почему-то тоже хотелось его купить.
Нам приглянулся один, пузатый такой и расписной. Как уверял продавец, ручной работы, но на него не хватало 12 тысяч. Правда, лавочник был гибким дельцом и, раскусив, что мы россияне, тут же предложил доплатить разницу рублями. Правда, курс при этом у него оказался тоже очень уж гибким, в полтора раза выше (в пользу сума), чем в реальной жизни. Поскольку речь шла о 50 рублях, мы не стали лезть в бутылку, выгребли все свои сумы, положили сверху 150 деревянных, и чайник перекочевал в нашу сумку.
Аэропорт в Самарканде, как и все другие аэропорты в Узбекистане, где мы побывали, мне понравился. Красивый, современный, удобный, функциональный.
Международный аэропорт Самарканда.
Как и везде, попасть в аэровокзал могут только пассажиры с билетами. На входе нас особо не проверяли, зато, когда мы после регистрации стали проходить предполётный досмотр, а потом пограничный и таможенный контроль, вот там мы хлебнули горя. Вылетающих международными рейсами в Узбекистане проверяют очень жёстко. Мужчин и женщин, кстати, раздельно, поскольку в некоторых отношениях Узбекистан плавно дрейфует обратно в сторону шариата.
Нас разве что не раздели. Зато через всё остальное пришлось пройти.
Всё сумки и карманы вывернули наизнанку, задали кучу странных вопросов. Например, у меня были с собой четыре игральных кубика. Спросили, что это такое, и для чего они мне нужны. Юле пришлось объяснять про фаравахар, откуда он, и из чего сделан. Долго изучали наши справки о проживании в гостиницах. Так что не пренебрегайте этими бумажками во избежание лишних проблем.
В общем, с таким тотальным контролем я столкнулся впервые.
Когда началась посадка, пассажиров разделили на две части по половому признаку, и повели к самолёту. К нему были пристыкованы два трапа, но всех почему-то построили в одну колонну к передней двери – женщины впереди, мужчины сзади. Потом, по мере того, как очередной пассажир подходил к трапу, его, в зависимости от места в посадочном, либо пропускали, либо отправляли к трапу у заднего прохода, где человеку приходилось снова вставать уже в другую очередь, которая там быстро выросла. Никогда ещё не встречал такой мудрёной организации посадки. Зато всё по шариату! Ну и что с того, что потом дамы и господа всё равно снова перемешались? Понятия важнее здравого смысла.
Вот так выглядит в Самарканде посадка в самолёт.
На регистрации, как обычно, мы попросили дать нам место у окошка. Парень за стойкой сказал, что постарается, но без гарантии. У окошка он меня посадил, но Юлино место оказалось не рядом, а у прохода, да ещё с другого борта. Хорошо, хоть на том же ряду. Нет, когда они все опять успели занять все лучшие места? Может, всё-таки, есть у УХЮ онлайн-регистрация, только для своих?
Жена первой попала в самолёт - А320 с бортовым UK-92011. Неплохой такой самолётик, и снаружи, и внутри. Когда я поднялся на борт, салон был уже почти полный, а на моём месте сидела какая-то бабушка с палочкой, рядом с ней грузный мужчина. По виду корейцы.
Ну, блин! Может быть, последнее свободное место у окна мне досталось, и тут на него кто-то уселся! Пришлось указать людям, что этот стул уже занят. Мужчина помог бабушке встать, после чего она полчаса пересаживалась на своё место.
Ну и что, что бабушка? Места надо занимать согласно посадочным талонам, а не там, где понравилось, это же не троллейбус! Тем более, ей же самой было бы неудобно, в полёте она два раза выходила в туалет, а я ни разу не вставал. А так села она на своё место с краю, и потом без проблем ходила по своим делам, никто никому не мешал.
Домой! До свидания, Самарканд!
Взлетели почти вовремя и, как водится, примерно через час, нас стали кормить завтраком. Шоб я так завтракал! Бортпроводницы завалили столики едой. По сути, тот же обед, что был у нас по пути в Ташкент, даже ещё лучше, только без алкоголя. Нет, по части бортпитания у «Узбекских авиалиний» решительно мало конкурентов! Во всяком случае, среди авиакомпаний СНГ. Просто 5 с жирным плюсом!
Видели у нас такие завтраки?
Едва я разделался с завтраком, пейзаж внизу немного изменился. Нет, пустыня никуда не делась, однако, среди бесплодной равнины, слева, появилось сначала одно, а потом второе исполинских размеров озеро. Но как ни были они велики и красивы, смотреть на них было грустно, ведь это лишь ничтожная часть того, что осталось ныне от великого Аральского моря.
Надеюсь, прав был Л. Гумилёв, и это не столько следствие бездумного и нерачительного хозяйствования человека, сколько лишь один из многих циклов естественной аридизации, который рано или поздно закончится.
Едва высыхающее море осталось позади, земля закрылась плотной облачностью, которая тянулась до самого Домодедово.
Вот таким было наше большое путешествие, во время которого мы после Центральной Европы сразу попали в Центральную Азию, смогли своими глазами увидеть и своими руками пощупать разницу двух культур, даже попробовать их на вкус.
Вкус среднеазиатской мне, кстати, понравился гораздо больше. А вообще, везде хорошо, везде интересно открывать для себя новые страны и города. Разве что в Узбекистане для россиянина гораздо больше экзотики, иногда кажется, что нет никакого интернета и MTV, а грозный и живой Тимур всё ещё сидит на своём троне.
А значит, пока прогресс, глобализация и мультикультурализм не дотянулись и туда своими щупальцами, есть смысл приехать на эту древнюю землю.
Основные расходы: авиабилеты Москва (ДМД) – Ташкент 26396 р., Ташкент – Ургенч – Бухара 10500 р., билеты на поезд Бухара – Самарканд 1758 р., авиабилеты Самарканд – Москва (ДМД) 22060 р. Гостиницы: Ташкент (1 ночь) – 2875 р., Бухара (2 ночи) – 4761 р., Самарканд (3 ночи) – 4310 р. Всего – 72660 р.
Последнее редактирование: